Дурная кровь (редакция 2003 г)

Вот и все, я разоблачил Дениса. Правда, легче от этого не стало. Мне казалось, что я все-таки не выведал у него нечто важное, и меня это тревожило. Перебирая в памяти его слова, я понял, что он старательно уводил разговор в сторону. Но от чего? Что он хотел скрыть?

Оглядевшись вокруг, я немного отвлекся от тревожных мыслей. Что и говорить, начало мая – приятная пора! На пороге стоит лето, отдых, теплая погода и новые приключения. Хотя какие приключения без Веры? Я нахмурился. А почему, собственно, без нее? Вот только нужно завершить план с Александром, и все встанет на свои места. Погуляет он с ней пару недель, а затем бросит. Поматросит и бросит. Мда…

А потом я с новыми силами, отдохнув от постоянной нервотрепки, приму ее, надеюсь, излечившуюся в свои объятия. Мне, конечно, придется принять ее раскаяния, отпустить грехи… Хотя, уверен, что до этого дело не дойдет. Я знаю, что Вера ни за что не станет мне изменять.

Меня вдруг осенило. Конечно, какой же я дурак! Не спросил у Дениса об институте, где он якобы учится. Не спросил, почему он меня обманывает по поводу своей учебы. Наверное, в этом все дело. И все же смутное ощущение того, что помимо учебы была еще какая-то ложь, по-прежнему не отпускало меня.

Я шел по Городскому саду. Стремясь к уединению, я покинул площадку аттракционов и углубился в рощу, где между деревьев буйно зеленела трава. В некоторых местах, в которые я умудрился вляпаться, еще оставались лужи от недавних дождей. Дул легкий ветерок, лениво пели птицы, под ногами шуршала молодая зелень, мягким ковром покрывавшая землю, и посреди всего этого весеннего великолепия я думал лишь об одном – о Вере. Усевшись на лавочку, неподалеку от пруда, я стал наблюдать за жизнерадостными людьми, прогуливающимися неподалеку. Я думал о том, как же мне быть дальше. Теперь для меня стало очевидно, что план с Александром пущен на самотек. Денис предоставил своему другу полную свободу действий и не собирается делиться новостями со мной и Толиком. Поэтому придется мне самому подсуетиться. И перво-наперво мне нужно поговорить с Александром. В свете новой информации это было просто необходимо.

Мои размышления прервали присевшие рядом два светловолосых парня, которые за что-то нахваливали друг друга. Их лица показались мне знакомыми, хотя я не мог точно вспомнить, где видел их раньше. Один вначале все извинялся за какие-то задержки, а другой подбадривал и говорил, что их сотрудничество идет куда более гладко, и работа движется значительно быстрее. Потом один признался другому, что почитывает материалы на каком-то сайте для геев.

– Там много для нас полезного, – доверительно сказал он.

– Обязательно гляну, – ответил второй. – Тем более, что впереди у нас еще смена ориентации, а к этому надо бы хорошенько подготовиться.

В общем, после разговора с Денисом мне везде мерещились извращенцы, поэтому я быстро встал и пошел куда подальше от этих подозрительных типов. На остановке «Краеведческий музей» я заскочил в подошедший троллейбус и поехал домой.

Поднимаясь вверх по лестнице, я вспомнил, что дома могут быть Вера с Александром. Как там поется у байкеров: «Мой дом стал для меня тюрьмой, для тех, кто в доме, я чужой» [25] . Мне не хотелось стать свидетелем и причиной возможного конфуза, потому, подойдя вплотную к двери, я приложил к ней ухо и стал напряженно вслушиваться. Кажется, из квартиры не доносилось никаких звуков. Хотя, нет. Слышны какие-то шажки… Ага… скребется кто-то. Опять тишина. Открывается дверь в ванную. Опять шажки. Не пойму, то ли кошачьи, то ли человечьи. Стараясь точнее разобрать доносившиеся звуки, я притих. Сердце, дыхание – все замерло. Я превратился в одно гигантское ухо, барабанную перепонку, сросшуюся с дверью.

25

Ария, 1987 «Герой асфальта», Герой асфальта.

– Паша! – вдруг окликнули меня сзади. – Что с тобой?

По лестнице как раз поднимались наши герои. Веселая Вера, размахивая кожаным рюкзачком, в легкой бежевой куртке бежала чуть впереди, за ней следовал галантный и спокойный Александр.

– Да это…

– Ключи потерял? – спросил друг Дениса.

– Ага, вроде как, – растерянно ответил я и тут же покраснел, потому что держал связку в руках. Спохватившись, я убрал руку за спину.

– Давай открою, – Вера уже приблизилась ко мне и, кажется, была настолько возбуждена, что не заметила моего промаха. – Ты бы знал, где мы были! Я и не думала, что в этом… нашем городе столько интересных мест.

– Да ну?

– Я тебе говорю! Мы были у камня на Вознесенской горе, гуляли по Кузнечному взвозу, мощеному булыжниками, спускались к Ушайке, в том месте где, по слухам, КГБшники зарыли вход в городские подземелья. Даже в краеведческий музей заглянули!

– Не забудь про «Бистро», – напомнил ей Александр.

– Ага! Мы еще в «Бистро», где раньше пельменная была, перекусили. В общем, всего не перескажешь!

– Тоже мне… памятник общепитовской культуры, – удрученно буркнул я.

– Кстати, как ты отучился?

– Знаешь, все было так интересно, – передразнил я ее и вошел в квартиру, – сидел на скучнейших лекциях, резал трупы в анатомичке, вдыхал формальдегид. Короче, денек выдался что надо.

То ли я говорил слишком тихо, то ли Вера оглохла на оба уха, потому что она никак не откликнулась на мое бурчание и справедливую обиду.

– Представь, оказывается, Сашка еще хорошо рисует, – скинув куртку, она сразу полезла в рюкзак. – Вот, смотри.

Она показала мне несколько набросков на сложенных вдвое альбомных листах. На одном из них я узнал легендарный камень, который был заложен в основание нашего города, с сидевшей на нем Верой – она задумчиво смотрела вдаль. На другом, столик в «Бистро» (точно такой же за каким сидели мы с Жорой), где Вера пила какой-то напиток. Рисунки, казалось, были сделаны скупыми, недосказанными штрихами, однако вместе они создавали целостную картину – Вера на них смотрелась как живая. Саша отразил ее всю, вплоть до легкой улыбки или едва заметного прищура, который появляется у нее в редкие моменты умиротворенности. Чувствовалась рука мастера, но я не подал виду:

– Да, я в курсе, что он неплохо рисует.

– Ты знал? – удивилась Вера.

– Он же мой брат, – хмыкнув, ответил я и ушел на кухню.

Мне стало жутко обидно за себя. Хотя Александр мне и не соперник, все равно я чувствовал себя никем рядом с ним. У меня не было никакого хобби или занятия, приводящего в такой восторг любимого человека. Я не обладал большой силой воли, выдающимся умом или мощной мускулатурой, не являлся душой компании, не имел много денег и не знал, как их зарабатывать в достаточном количестве, иногда жадничал и даже не был красив. Словом, скучный, никчемный тип со стандартным набором комплексов.

На кухню вошел Александр. Вот его-то мне сейчас совершенно не хотелось видеть. Тоже мне, супермен выискался.

– Как ты? – спросил он, присаживаясь рядом.

Я до сих пор не решил, как вести себя с ним. Мне все еще было трудно поверить, что такой красивый и приятный парень, совсем не похожий на женственных придурков из «Kook», может быть геем. Не придумав ничего подходящего, я неопределенно пожал плечами. Он понимающе кивнул головой, и, спустя несколько секунд, добавил:

– Не волнуйся. Все идет по плану.

Не знаю, в этом ли заключался план Дениса, но не прошло и недели, как вся квартира оказалась увешана рисунками Александра. Вот Вера за кухонным столом, она же на лестничной площадке, в кафе, на набережной, около университета, у здания мэрии, памятника деревянного зодчества, на камне на Вознесенской горе. Для полного комплекта оставалось нарисовать ее обнаженной, а-ля Кейт Уинслет [26] . Я подозревал, что такой рисунок уже существует, и только из чувства скромности мне его не показывают.

26

Исполнительница главной женской роли в кинофильме «Титаник».