Дурная кровь (редакция 2003 г)

– А это уже от меня, – весело сказал он. В руке у него была зажата двухлитровая бутыль с белой мутноватой жидкостью. – Первачом не побрезгуешь?

Увидав сомнение на моем лице, он добавил:

– Да ты не волнуйся, это у меня бабка родная самогон варит, так что все чисто.

А почему бы и нет? Общаться под градусом нам явно будет легче.

– Наливай, – улыбнулся я.

Двадцать минут спустя. Лешик развалился на стуле. Я сижу на кровати. Между нами стол, принесенный из кухни, на нем стоят две тарелки с салатом, рюмки, бутыль самогона и трехлитровая банка малосольных огурцов. Салаты я прихватил из дома в Новый год, огурцы были припасены «на всякий пожарный». Все естественные биохимические реакции, вызванные самогоном, уже протекают в наших организмах, но пока это слабо ощущается.

Пять минут назад прозвучал тост.

– Так что, Пашка, учись, одним словом. Давай – за силу воли!

Усевшись за стол, мы разговорились, что называется, за жизнь. Я все лелеял надежду на то, чтобы выведать у Лешика планы Верочки, но он как-то сразу направил беседу в другое русло, и мне оставалось только поддержать его. Он рассказал мне о своих ученических мытарствах. Оказывается, он старше меня всего на каких-то пять лет, хотя я и ощущал себя рядом с ним мальчишкой. Школу Верин брат закончил в девяносто четвертом, поступил на юрфак в университет, а через год понял, что юриспруденция не для него, и без сожаления бросил. Поступив на платное отделение международных отношений, он некоторое время пытался найти себя в новой области знаний. Но жизнь внесла свои коррективы – вскоре Алексей распрощался и с этим начинанием. «Ты молодец, второй год держишься», сказал он обо мне. «Смотри не останавливайся! Учиться легко, важно знать, чего ты хочешь, и не забивать на учебу. Так что, Пашка, учись, одним словом. Давай…»

– За понимание! – тост десять минут спустя. Опрокинули по полной рюмке. По животу растеклось ощущение жидкого огня.

С восьмого класса Алексей занимался различными единоборствами. «Начинал я, Пашка, с простых, но жестоких – карате киокёсенкай, дзюдо боевое. Но это так, баловство, серьезно говорю, больше себя калечишь. Позже занялся рукопашкой, а затем с головой ушел в джиу-джитсу». Школой для него были именно тренировки, а не скучные уроки за партой. На поступлении в ВУЗ настоял его отец. «Поэтому ничего и не вышло! Не мое это было, не мое!». В спортзал в отличие от университета он наведывался каждый день и даже на выходных.

Когда Лешика выперли с международных отношений, им всерьез заинтересовались в Военкомате. «Весной девяносто шестого мне пришла повестка. Я чуть с ума не сошел». Парень, тогда уже плечистый и высокий, в свободное время помогал инструктору вести тренировки. Неоднократный призер контактных боев был прямым кандидатом на отправку в Чечню. «Ты бы знал, как родители переполошились! А что толку?» Тренер подсуетился, и появилась реальная возможность служить в президентских войсках. Но по-настоящему помогли друзья. За два месяца они собрали необходимую сумму в полторы тысячи долларов и купили ему белый билет. Спустя год Алексей, проработав вышибалой в «Kook», вернул долг. «Работа без особого умственного напряжения, но мне нравится. По крайней мере, я занимаюсь тем, что действительно умею и люблю». Еще два года общения с клубными товарищами и он купил себе машину, а затем двухкомнатную квартиру.

Не знаю, потянуло ли Лешика на откровенность нежелание говорить о Вере или что-то еще, но слушать его было интересно. Треская огурцы и попивая самогон, я глядел на него – уверенного, взрослого и обеспеченного мужика, которому была бы рада любая женщина – и думал, как сильно проигрываю на его фоне. В моей тесной небогатой квартире, в моей пресной жизни таким, как он, не было и не могло быть места. Однако в веселом настроении, да еще под самогоном, эти мысли не очень-то трогали меня. Все-таки насколько лучше напиваться за компанию!

– Ну что? Готов? – спросил в очередной раз Лешик. – Поехали!

Двадцать минут спустя в голове крутится одна назойливая мысль. В жизнеописании Лешика не было ни слова о Вере! Даже если он и не хочет о ней говорить, то все равно как-то странно. Ведь они брат и сестра.

«Да она ж дородная…тьфу! Двоюродная сестра мне, Вера, – пояснил Лешик, тряхнув головой, – кроме того, ты же знаешь, как она не любит о себе рассказывать». Я-то знаю, но все-таки… Лешик бормочет что-то невнятное (тост?), опять встряхивает головой, словно спохватившись, и наполняет рюмки самогоном. Залпом выпиваем их содержимое. Це-два-аш-пять-о-аш вливается в организм, и по телу растекается сладкая нега. Процессы в коре головного мозга затормаживаются, и чувства притупляются. На меня нападает зевота и усталость, но в то же время просыпается небывалая любовь ко всему миру, которая, впрочем, довольно быстро сменяется флегматичным отупением. Тяжело вздыхая, я достаю сигареты, предлагаю Лешику. Курим. На кухне жалобно мяукает мой подарок. Продолжаем курить.

Двенадцать минут первого. Забулькал звук в телевизоре. Силясь, пытаюсь вспомнить, когда и зачем мы его включили. Кажется, Лешик выходил в прихожую кому-то позвонить, а я пытался навести порядок на столе. Нужно было убрать опустошенные тарелки с салатами, но закружилась голова, и я уселся прямо на пол. Добравшись до телевизора, я включил его и уперся лбом в сундук, на котором тот восседал. Провал.

Сейчас я сидел на кровати и смотрел в сторону источника булькающего звука, но видел лишь стены. Или потолок? Лешик вещал где-то неподалеку.

«Подожди». Встаю. Качаясь, делаю шаг и врезаюсь коленом в ножку стола. Вроде, не много выпили, а меня как будто обезболивающим обкололи. Ничего не чувствую.

Замутненный взгляд немного проясняется. Лешик с дымящейся сигаретой в зубах, облокотившись на стол, испытующе смотрит в мою сторону.

«Н-ну?» – спрашиваю я. В голове, вроде, ясно, только заплетается язык. Руки и ноги совершенно меня не слушаются. Я стою, покачиваясь, рядом с кроватью и столом. Ну и куда ты собрался? Сажусь.

Еще полчаса спустя. Алексей произнес тост. За храбрость.

Я честно признался, что экстремальные виды спорта не для меня. Лешик путем обрывочных фраз и возгласов поделился со мной своими первыми переживаниями о соревнованиях, историями травм и поражений. Жаль, что мне никогда не придется драться. То есть, получать по морде, скорее всего, придется, но чтобы так, как он – это вряд ли. Не такой я человек, наверное.

Попытка показать мне несколько смертоносных приемов закончилась плачевно – мы перевернули стол и все, что на нем было. Хорошо хоть плотно закупоренная бутыль самогона не пострадала. Ползая по полу, мы пытались сгрести салаты, но только сильнее размазали их по ковру, смеялись как ненормальные.

Четыре минуты третьего или три минуты четвертого? Маятниковые часы плывут перед глазами. Шторм в нашей гавани нехилый. В центре «каюты» Лешик – на потолке блики света от стоваттной свечи – в углу сундук с необъятным «Горизонтом». Как истинный моряк, с заносом в обе стороны, я еле добрел до ванны и умылся.

«Пашка, крепись! Осталось совсем чуток» – обещал Лешик, наливая еще по одной. На этот раз пили без закуси. В отличие от моего гостя я совершенно окосел. Долго не мог понять, где потерял носок. А! Вспомнил. В салате перепачкал, да в ванну кинул.

– И, это… Верунчик-то когда подойдет? – вдруг осмелев спросил я, вылавливая пальцами малосольный огурец из банки. – Не знаешь?.. случаем.

Лешик уставился на меня в недоумении.

Пятнадцать минут полудрема, сквозь который изредка прорывался звук телевизора. Кажется, там пел Розенбаум. Или Круг? Мерно тикали часы, мой новогодний подарок, Луцик, немного освоился и сейчас умывался, сидя у батареи. Алексей, увидев, что я открыл глаза, тут же потянулся за бутылью. «С простых, Пашка, надо начинать!..» – успел сказать он совершенно трезвым голосом, прежде чем уснуть, уткнувшись лбом в стол. На улице уже светало. Я прикрыл глаза и тоже провалился в сон.