Дурная слава

— Он вас любил? Я бы на его месте непременно влюбился!

— Ну… Был влюблен, не скрою. Я в молодости хороша была.

— Хороша? Да вы были просто красавица! — указывая глазами на портрет молодой девушки, воскликнул Антон.

— А-а-а… Это работа Митеньки Долина. Очень талантливый был мальчик. Погиб на фронте. А что до Николаши, он в меня действительно был влюблен, но… Не сложилось. Я была еще очень молода, а он уже тогда — человеком в возрасте, да еще с этой своей подозрительностью, которая казалась мне тогда паранойей… Что я понимала, глупая девчонка-натурщица? Это уж потом, когда начала писать сама, когда поступила в академию, когда стала изучать живопись, тогда оценила подарок, который сделал Николаша. Оценила масштаб его личности. Но он уже был женат. Я вас утомила, Антоша? — Старуха попыталась переменить позу, шевельнула рукой. — По правде, я и сама утомилась.

— Все, Лидия Ивановна, уже прокапали! — Доктор придержал ее руку, вытянул иглу, придавил ранку ватой. — Согните в локте, подержите минуту-другую. Я пока давление измерю.

Он приладил к запястью автоматический тонометр.

— Ну что? — Лидия Ивановна скосила глаза на прибор.

— Неважно… Понизилось немного, но все равно высокое. Сто семьдесят на сто. Лидия Ивановна, голубушка, вам нужно лечиться стационарно! Необходимо подобрать лекарства под постоянным врачебным контролем.

— Нет-нет, не уговаривайте, милый Антоша. Я за семьдесят шесть лет привыкла в этому дивану и к этим стенам… Нет, я не смогу в больнице, где смрад, духота, трескотня больных над ухом. Потом, я ненавижу общество дурных старух, каковой являюсь сама. Дурных, но гораздо менее образованных.

А я, знаете ли, ненавижу еще и серость. И как я смогу обходиться без музыки?

— Да ведь у нас не убогая государственная больница, как вы не поймете! Вы будете лежать в отдельной палате со всеми удобствами, с видом из окна на внутренний дворик, где устроен зимний сад. В палате музыкальный центр, вы можете взять с собой любимые записи. У нас прекрасная кухня, вы сможете выбирать любое блюдо из тех, что разрешит лечащий врач. Наш повар — он просто кудесник! Мы сто из лавры переманили.

— Ну это высшая похвала, — улыбнулась старуха.

— А что? Так оно и есть. Священники в еде прихотливы. И главное — в условиях стационара мы сможет провести комплексное обследование, подобрать адекватную терапию, которая поможет вам дожить до ста лет вполне дееспособным человеком! Вы сможете работать дальше!

— О, Антоша, это было бы счастьем! Но мои глаза…

— И глаза ваши обретут вторую жизнь! У нас прекрасные офтальмологи! Сейчас мне пора идти, а завтра утром я вас непременно навещу. Но если ночью станет хуже, немедленно вызывайте нашу «скорую», не тяните время! Номер телефона я вам написал. Договорились?

— Договорились, Антоша, — ласково промолвила старуха. — Деньги возьмите в ридикюле. Может, чайку выпьете?

— Нет-нет, к сожалению, спешу, — отсчитывая пятисотенные бумажки, пробормотал врач. — Но завтра обязательно приду. А вы, чтобы не скучать, ознакомьтесь с буклетом. Там все о нашей клинике в подробностях.

Он положил на круглый столик орехового дерева толстенькую глянцевую книжицу.

— Ладно, попрошу Варю, она мне почитает.

— Вот и прекрасно! До завтра! Варвара Ильинична, я ухожу! — крикнул молодой человек, выходя в коридор.

Из глубин квартиры вышла средних лет женщина в фартуке и косынке.

— А чайку-то, доктор, не выпьете? Я пирожков напекла.

— Некогда, сегодня совершенно некогда. Увы! Доктор накинул на халат куртку, вышел во двор, где его поджидал роскошный реанимобиль марки «Мерседес» с логотипом «Престиж» на борту. Антон озабоченно глянул на часы. До конференции оставалось тридцать минут. Успею, прикинул Переходько, усаживаясь в салон.

На шестом этаже клиники «Престиж» началась врачебная конференция. Надо отметить, это было не то ежедневное утреннее собрание, где собирались все врачи клиники, обсуждались события минувших суток и намечался план ведения больных на сутки предстоящие.

В кабинете Александра Арнольдовича Стрельцова в этот предвечерний час собрался узкий круг специалистов, круг доверенных лиц. Присутствовали заведующая отделением геронтологии Елена Вячеславовна Никитенко, заведующая лабораторией Нина Павловна Баркова, доктора, работающие на выезде, по квартирным вызовам: врач «скорой помощи» Антон Степанович Переходько, семейный врач Николай Михайлович Ручников, педиатр Надежда Юрьевна Моргалкина. Кроме медперсонала на совещании присутствовал начальник службы безопасности Владимир Викторов.

— Ну-с, начнем, — потирая глаза, произнес Стрельцов. — Кто чем порадует? Или огорчит?

— Почему — огорчит? Что это вы, Александр Арнольдович, все неприятностей ждете? Мне кажется, все неприятности позади, — заявила Баркова.

— У вас лично, может, и позади, а у меня…

— А что — у вас?

— То, что генеральный директор оставил свой пост и на переднем фланге теперь именно я! Я отвечаю за все, за каждый прокол, за каждую оплошность…

— А мы-то на что? Неужели мы вам не помогаем справляться со сложными ситуациями? — насмешливо произнесла Баркова.

— Ладно, об этом потом. Сейчас давайте по делу! — оборвал ее Стрельцов.

Он постарался придать голосу сухой, начальственный тон. Но выдерживать амплуа начальника удавалось недолго — Стрельцов был классическим примером подкаблучника.

— Итак, кто начнет? Елена Вячеславовна? — обратился он к жене, взглядом ища поддержки.

— Что ж, мне кажется, я могу порадовать присутствующих. В разработку попал очень перспективный больной — Лев Давидович Ратнер. Это человек преклонного возраста с прогрессирующими нарушениями психики. Живет с сыном и невесткой.

— Что за ним числится? Владимир, какие сведения?

Начальник службы безопасности фирмы, невысокий, щуплый молодой человек с мелкими, крысиными чертами лица, заглянул в записи, начал докладывать:

— По нашим сведениям, Ратнер прописан в Москве, где имеет недвижимость — три квартиры в престижных районах города, небольшой автопарк, дачи в Подмосковье и в Эстонии. На его имя оформлены довольно крупные валютные и рублевые вклады. Это то, что лежит на поверхности, так сказать.

— А что за семья?

— Сын, Борис Львович, пятидесяти двух лет, предприниматель средней руки. Его жена — неработающая дама, ровесница мужа. Других родственников нет.

— Ваше впечатление от семьи, Елена Вячеславовна?

— Старик им осточертел, — сообщила Никитенко.

— Что ж, коротко и ясно, — улыбнулся Стрельцов.

— Думаю, в данном случае речь может идти об оказании известной платной услуги. Хотя Борис Львович и высказывал сомнение в целесообразности госпитализации отца, этот вопрос я отрегулировала. Полагаю, можно закладывать старика через пару дней, когда освободится палата. Затем можно взяться за сына. Мне показалось, его жена не слишком огорчится, став вдовой… Ну и так далее.