Дурные намерения

– Держи, – протянула она полотенце Ане, поставив тарелку с лакомствами и чашку с кофе на столик. – Вытри ноги полотенцем. Бросишь его в стирку, когда купаться пойдёшь.

– Оно же кухонное.

– Оно уже старое, – женщина села рядом с Аней, полу боком, подогнув правую ногу, лицом к девушке. – Его пора пустить на тряпки.

Анна посмотрела на мачеху. Женщина постарела лет на пять после аварии, в которой погиб её супруг и Анин отец, и в которой она потеряла зрение. За прошедшие два года она потолстела, а лицо, из-за слепоты, стало каким-то безвольным.

Сейчас она всё ещё была блондинкой, с тонкими чертами лица, которое избороздили морщины – эта сетка времени. Но некогда серо-голубые глаза стали пугающе бесцветными с оттенком зелёного. Аня теперь не любила смотреть в эти глаза и радовалась про себя, что во время их разговоров, мачеха смотрела куда-то в сторону.

Валентина сейчас часто встречалась с людьми, со своими клиентами, в недрах их дома, и всегда надевала очки, но оставаясь дома с Аней, она очки не носила.

Анна наклонилась протереть ноги от грязи полотенцем.

– Ну, рассказывай, как всё прошло, – попросила мачеха.

– Замечательно, – Аня скомкала полотенце и оставила его на полу. – Народу было много. Я продала все картины, кроме одной.

Мачеха еле заметно вздрогнула:

– Какой?

– Кроме Рыбака. Того самого, который с двумя лицами. И фрегат попал в нужные руки.

Мачеха улыбнулась, и улыбка эта не делала лицо женщины милым и приятным. Аня теперь не любила и эту улыбку, так же как не любила пустоту бесцветных глаз. Эта улыбка делала лицо женщины жёстким.

– Этот фрегат начал плаванье в хорошую погоду, но теперь его подгоняет сильный ветер, который принесёт бурю, – она замолчала, о чём-то думая. – Ты договаривалась с ним о встрече? – вдруг спросила мачеха.

Аня почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, которая покурила, после чего долго гуляла, но родители всё равно почувствовали запах табачного дыма. Дурная привычка, в итоге, не прижилась, отчасти благодаря уроку, полученному от отца. Но ощущение «пойманности» Аня запомнила.

– Нет. Но он мне оставил визитку и попросил перезвонить, если захочу с ним встретиться, – Аня знала, что глупо было врать мачехе. Та чувствовала враньё когда была зрячей, а после потери зрения, её чувства обострились.

– И ты захочешь с ним встретиться? – с потерей зрения, лицо человека теряет подвижность, превращаясь в маску, но интонации голоса никуда не деваются, и Аня услышала усмешку в вопросе мачехи.

– Он симпатичный, если ты об этом, – улыбнулась девушка. – Но я теперь не влюбляюсь с первого взгляда. Мне хватило неудачного выбора, чтобы выучить этот урок.

– И, правильно, – мачеха протянула к ней руки, ладонями вверх, и девушка взяла её руки в свои. – Внешность часто бывает обманчивой. Этот молодой человек как абрикос, давно уже свалившийся с дерева и гниющий под солнцем. Его душа изъедена червями вдоль и поперёк. Ему скучно, но и что-то делать для других он не хочет. Такая загустевшая энергия может быть направлена либо на самоуничтожение, либо на уничтожение других.

Я знаю, что у тебя были случаи, послужившие тебе уроком, но напомню тебе, что под внешностью обаятельного молодого человека скрывается душа, полная ужасных помыслов.

Мачеха ухмыльнулась:

– В конце концов, когда-то он обаял и меня.

– Я знаю, – улыбнулась Аня. – Я не буду ему звонить. Я просто продала ему твой фрегат. Задание выполнено.

Валентина отпустила руки Ани:

– Кушай меренги. Да и кофе остывает.

Аня скушала лакомство, запила его кофе:

– Очень вкусно, – она любила эту воздушную сладость с лёгким яичным привкусом.

– Я рада, – улыбнулась женщина.

Они помолчали: Аня пила кофе с меренгами, мачеха смотрела куда-то в сторону выхода из гостиной. У девушки появилось неприятное чувство, будто за её спиной, в дверном проёме, стоит кто-то, кого может видеть только женщина. Она сдерживала себя, чтобы не обернуться, но, в итоге, не выдержала и оглянулась в сторону коридора. В дверном проёме никого не было.

– Ты же не выкинула его визитку? – нарушила тишину Валентина.

– Нет, – ответила Аня. – Тебе нужна?

– А дай её мне, – попросила мачеха.

4

Они поговорили ещё немного. Валентина никогда не скрывала от падчерицы своих увлечений. Всего не рассказывала, конечно, но в общих чертах Ане было известно о том, чем занималась её любимая мачеха. Да и трудно что-то скрыть от человека, с которым живёшь под одной крышей, так считала женщина. Она придерживалась политики честных отношений, как с приёмной дочерью, так и с ныне покойным мужем. Тем более, когда ты говоришь правду, нет необходимости говорить всю правду.

Аня выслушала мачеху, согласившись на её просьбу. Тем более что кто, если не она.

– Я позвоню ему завтра, – Аня наелась лакомствами и напилась кофе, теперь она сползла с дивана так, что на том месте, где должна была сидеть попа, покоилась голова, и вытянула свои красивые загорелые ноги. Целый день она перекусывала от случая к случаю, не имея возможности полноценно пообедать, но есть ей совершенно не хотелось. – Скажу, что пишу статью про выставку и нужен комментарий гостя. Разожгу его интерес к себе ещё больше.

– Не разжигай в нём огонь, который ты потом не сможешь погасить, – предупредила Валентина.

Аня рассмеялась:

– Захвачу с собой огнетушитель. При встрече огнетушителя с головой проигрывает голова.

Девушка захохотала, да так заразительно, что рассмеялась и Валентина.

– Ладно, иди купайся и отдыхай. Спасибо тебе, солнышко, – мачеха наклонилась и поцеловала девушку в макушку, найдя место между тонкими африканскими косичками. – Как ты будешь эти косички распутывать?

Аня сползла с дивана, как делают десятилетние девочки, а не двадцатишестилетние девушки.

– Да что тут сложного?, – ответила она, вставая с пола и подбирая полотенце. – Резиночки снять и все дела.

Валентина после аварии зрение потеряла полностью, но иногда она видела очертания предметов, а иной раз она видела почти так же, как когда была зрячей. Бывало, что она шла прямиком на стол, и перед глазами появлялась тонкая, как будто карандашная, полоска, и она знала, что перед ней препятствие. Несколько раз перед глазами появлялись размытые образы, и она не могла решить, кого или что она видит перед собой, пока не додумывала сама.