Дурные приметы
Шрифт:
Вечером Самохин вернулся домой, оживленный, бодрый, даже веселый. День, несмотря на невероятную насыщенность, не утомил его. Охранник распахнул дверцу роскошной машины,
— А вот и я...
С этими словами он вынул из-под мышки короткий черный автомат с длинным рожком и спокойно разрядил его весь в грудь Самохина. Пуля входила за пулей, разрывая внутренности, кроша кости, вспарывая вены, а автомат, снабженный неимоверным количеством патронов, продолжал дергаться в массивной руке амбала, пока последняя пуля не вошла куда-то в верхнюю
часть груди, возле самого горла.И лишь тогда автомат замолчал устало и обессиленно. Бросив его на дергающийся, остывающий труп Самохина, амбал спустился вниз и сел в подъехавшую машину.
А отвратительный банкир с глазами навыкате и с вислым подбородком выжил, все-таки выжил, хотя и остался парализованным — одна евлентьевская пуля, войдя в живот, раздробила позвоночник.
Анастасия побывала на месте взрыва зеленых «Жигулей» примерно через две недели. У нее нашлись деньги, чтобы поставить там на обочине памятный знак с крестом. К кресту она прикрепила букет неувядающих цветов, астры, между прочим.
Они пылали нестерпимо, фиолетовым цветом в любое время года — и в дождь, и ночью при свете фар, и из-под снега. Этот печальный букетик невозможно не заметить, и вы наверняка видели его, если вам приходилось проезжать где-то в районе пятидесятого километра Минского шоссе.
1997 г.