Душа дворянки

С самого утра меня преследовало странное предчувствие, которым я решила поделиться с Лариской, хотя я редко рассказывала кому-то о своих переживаниях. Общаясь с людьми, я вела себя по возможности сдержанно и осторожно. Между мной и моими одноклассницами всегда была дистанция, сокращать которую я не имела никакого желания. С противоположным полом я, в отличие от Лариски, почти не контактировала.

Однако иногда я всё-таки нарушала свои принципы и позволяла себе быть более откровенной. Ночное происшествие произвело на меня такое ошеломляющее действие, что я просто не смогла не рассказать о нём Лариске.

– Юль, ну что за чушь! Птица и птица, подумаешь! – не разделила моих опасений она. – И в темноте что угодно может привидеться!

– Нет, Лара. Мне кажется, это был какой-то знак. И мама тоже видела: на кухне кто-то был! Вороны эти ещё…. К чему бы? – возразила я и вдруг заметила, что меня снова преследует уже знакомая мне таинственная птица.

– Всё мерещатся тебе какие-то знаки! Помойка близко, вот вороны и летают, в мусоре копаются. Ты видела призрака? Ладно, я тебе верю. Но если так на всём этом зацикливаться, вообще с ума можно сойти! Давно говорила тебе: заведи парня! Тогда голова в нужную сторону думать начнёт! И вообще меняться тебе надо. В «Жанне» кстати распродажа, скидки сумасшедшие. И вещи вроде неплохие, можно выбрать. Мама тут на днях ко мне нового папочку привела, и он мне тысячу дал! Представляешь? Щедрый такой, хороший дядька, директор супермаркета. Может, пойдём после уроков в «Жанну»? Посмотрим тебе заодно что-нибудь!

– Прости, но не сегодня, Лара. Нехорошо мне что-то. Заболеваю, наверно, – мягко отказалась я. – К тому же, важное дело есть после уроков.

– Ну, как знаешь. Я одна тогда схожу. Вдруг Стасик погулять позовёт, а мне надеть нечего. Всё он сто раз уже на мне в школе видел.

Я не солгала подруге, сославшись на плохое самочувствие. Недомогание, действительно, было. Я традиционно схватывала то бронхит, то ангину каждую осень и понимала, что этот год не будет исключением.

Здание нашей школы представляло собой кирпичный трёхэтажный дом, который когда-то давно принадлежал духовной семинарии. Однако к началу двадцать первого века от былой духовности, как ни прискорбно, не осталось и следа. Стены со стороны двора постоянно разрисовывали цветными баллончиками: завхоз просто не успевал замазывать краской неприличные надписи и рисунки.

Ни спортзала, ни столовой в школе не было. Физкультурой в хорошую погоду мы занимались на улице, а в плохую этот урок просто не ставили в расписании. Поскольку хорошая погода случалась в Вяземске довольно редко, за учебный год проводили не больше десяти физкультурных занятий, да и те в старших классах мало кто посещал. В итоге физрукам ничего не оставалось, кроме как смотреть маленький пузатый телевизор в тесной тренерской, где много лет назад была, по словам историков, молельная комната.

Директриса смотрела сквозь пальцы на все беспорядки в школе и думала только о том, как поскорее уйти на пенсию. Проверки никто не боялся. Она никогда не доезжала до Вяземска, хотя и постоянно обещала объявиться.

Перекусывали мы обычно тем, что приносили из дома: бутербродами, шоколадными батончиками, фруктами, соками. Парни пили энергетики и курили в туалетах, куда я старалась лишний раз не заходить. Учащиеся давно забыли, какой из туалетов мужской, а какой женский: табличек на постоянно распахнутых дверях давно куда-то исчезли. К тому же, шпингалеты почти во всех кабинках были сломаны.

Школе требовался капитальный ремонт: штукатурка сыпалась, стены и потолки трескались, выцветшая краска кусками отваливалась от стен. Пришедшая в полную негодность крыша каждую осень и весну протекала так, что учеников просили приносить из дома тазы и вёдра. То же самое делали и учителя. В вестибюле на стене висело большое треснувшее зеркало. Оно было таким уже лет двадцать, так что никто не считал скверной приметой смотреться в него.

– Что у нас сейчас? – раздеваясь, спросила Лара.

Ей как всегда было лень посмотреть расписание.

– Геометрия, потом алгебра, – не задумываясь, ответила я.

– Геометрия? Блин, я теоремы не выучила. Как думаешь, спросит? – тщательно расчесывая перед треснувшим зеркалом пушистые, золотисто-русые волосы длиной до плеч, спросила Лариска.

– Не должна. Ты вроде только позавчера ей у доски отвечала, – попыталась я успокоить подругу.

– У тебя волосы как змеи, расчешись! – сунув мне в руки расчёску, велела Лариска. – Как ты справляешься с такими длинными? Неудобно же очень!

– Не знаю, мне нормально, привыкла, – пожала плечами я и принялась с удовольствием расчёсывать густые и длинные волосы, которыми с детства очень дорожила. – Заплетёшь колосок?

– Заплету. Куда деваться, если твоя лучшая подруга – такая Рапунцель! – не стала возражать Лариса и немедленно принялась за дело.

– Рапунцель была блондинкой, насколько я помню. Ты почему опять без формы кстати? – спросила я, уже заранее зная ответ на свой вопрос.

– Ты что забыла что ли? Стас! – заговорщическим тоном ответила Лариска и закатила глаза.

– Понятно, – усмехнулась я и внимательнее рассмотрела наряд подруги: симпатичную кофточку в стиле флага США и короткую джинсовую юбочку, купленную на недавней распродаже.

Тонкие ажурные колготки подчёркивали красоту стройных Ларискиных ног, но никак не подходили для такой холодной погоды. Я бы ни за что не оделась так легко, как она, и не только потому, что всё время простужалась. Мне не нравилось выглядеть вызывающе и привлекать к себе слишком много внимания, особенно в школе.

– Неужели ты не замерзаешь? – уже в который раз спросила я, искренне беспокоясь за здоровье подруги.

– Красота и любовь требуют жертв! – продолжая туго заплетать мне косу своими ловкими и длинными, украшенными ярким маникюром пальцами, торжественно заявила Лариска.

Моя подруга уже давно испытывала к однокласснику Стасу Ветрову сильную симпатию, которую, однако, предпочитала называть любовью. В нашей школе вообще считалось странным и даже неприличным никого не «любить».

– Форма! Подумаешь, форма! В одиннадцатом классе! Кто у нас сейчас в форме ходит? – начала защищать себя она.

– Вот! – улыбнулась я и показала на себя в зеркало.

– И не надоело тебе? Каждый день одно и то же, скукотища! Над твоей одеждой все смеются!

– Ну и пусть. Мне учиться-то с ними осталось полгода всего….

– Только попробуй уехать отсюда без меня! Вот только попробуй куда-нибудь без меня поступить! – смеясь, пригрозила мне Лариска. – Я дверь твою забаррикадирую и ни в какой Питер тебя не пущу! Ты поняла меня?

– Ну что ты, куда я без тебя? Мы же с тобой с садика дружим, – ответила я. – Я помогу тебе подготовиться к экзаменам, и мы вместе поедем учиться в Петербург.