Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.На перекличке дружбы многих нет.Я вновь вернулся в край осиротелый,В котором не был восемь лет.Кого позвать мне? С кем мне поделитьсяТой грустной радостью, что я остался жив?Здесь даже мельница – бревенчатая птицаС крылом единственным – стоит, глаза смежив.Я никому здесь не знаком,А те, что помнили, давно забыли.И там, где был когда-то отчий дом,Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.А жизнь кипит.Вокруг меня снуютИ старые и молодые лица.Но некому мне шляпой поклониться,Ни в чьих глазах не нахожу приют.И в голове моей проходят роем думы:Что родина?Ужели это сны?Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмыйБог весть с какой далекой стороны.И это я!Я, гражданин села,Которое лишь тем и будет знаменито,Что здесь когда-то баба родилаРоссийского скандального пиита.Но голос мысли сердцу говорит:«Опомнись! Чем же ты обижен?Ведь это только новый свет горитДругого поколения у хижин.Уже ты стал немного отцветать,Другие юноши поют другие песни.Они, пожалуй, будут интересней —Уж не село, а вся земля им мать».Ах, родина! Какой я стал смешной.На щеки впалые летит сухой румянец.Язык сограждан стал мне как чужой,В своей стране я словно иностранец.Вот вижу я:Воскресные сельчанеУ волости, как в церковь, собрались.Корявыми, немытыми речамиОни свою обсуживают «жись».Уж вечер. Жидкой позолотойЗакат обрызгал серые поля.И ноги босые, как телки под ворота,Уткнули по канавам тополя.Хромой красноармеец с ликом сонным,В воспоминаниях морщиня лоб,Рассказывает важно о Буденном,О том, как красные отбили Перекоп.«Уж мы его – и этак и разэтак, —Буржуя энтого… которого… в Крыму…»И клены морщатся ушами длинных веток,И бабы охают в немую полутьму.С горы идет крестьянский комсомол,И под гармонику, наяривая рьяно,Поют агитки Бедного Демьяна,Веселым криком оглашая дол.Вот
так страна!Какого ж я рожнаОрал в стихах, что я с народом дружен?Моя поэзия здесь больше не нужна,Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.Ну что ж!Прости, родной приют.Чем сослужил тебе – и тем уж я доволен.Пускай меня сегодня не поют —Я пел тогда, когда был край мой болен.Приемлю все.Как есть все принимаю.Готов идти по выбитым следам.Отдам всю душу Октябрю и Маю,Но только лиры милой не отдам.Я не отдам ее в чужие руки,Ни матери, ни другу, ни жене.Лишь только мне она свои вверяла звукиИ песни нежные лишь только пела мне.Цветите, юные! И здоровейте телом!У вас иная жизнь, у вас другой напев.А я пойду один к неведомым пределам,Душой бунтующей навеки присмирев.Но и тогда,Когда во всей планетеПройдет вражда племен,Исчезнет ложь и грусть, —Я буду воспеватьВсем существом в поэтеШестую часть землиС названьем кратким «Русь».<1924>
Русь уходящая
Мы многое еще не сознаем,Питомцы ленинской победы,И песни новыеПо-старому поем,Как нас учили бабушки и деды.Друзья! Друзья!Какой раскол в стране,Какая грусть в кипении веселом!Знать, оттого так хочется и мне,Задрав штаны,Бежать за комсомолом.Я уходящих в грусти не виню,Ну где же старикамЗа юношами гнаться?Они несжатой рожью на корнюОстались догнивать и осыпаться.И я, я сам,Не молодой, не старый,Для времени навозом обречен.Не потому ль кабацкий звон гитарыМне навевает сладкий сон?Гитара милая,Звени, звени!Сыграй, цыганка, что-нибудь такое,Чтоб я забыл отравленные дни,Не знавшие ни ласки, ни покоя.Советскую я власть виню,И потому я на нее в обиде,Что юность светлую моюВ борьбе других я не увидел.Что видел я?Я видел только бойДа вместо песенСлышал канонаду.Не потому ли с желтой головойЯ по планете бегал до упаду?Но все ж я счастлив.В сонме бурьНеповторимые я вынес впечатленья.Вихрь нарядил мою судьбуВ золототканое цветенье.Я человек не новый!Что скрывать?Остался в прошлом я одной ногою,Стремясь догнать стальную рать,Скольжу и падаю другою.Но есть иные люди.ТеЕще несчастней и забытей.Они, как отрубь в решете,Средь непонятных им событий.Я знаю ихИ подсмотрел:Глаза печальнее коровьих.Средь человечьих мирных дел,Как пруд, заплесневела кровь их.Кто бросит камень в этот пруд?Не троньте!Будет запах смрада.Они в самих себе умрут,Истлеют падью листопада.А есть другие люди,Те, что верят,Что тянут в будущее робкий взгляд.Почесывая зад и перед,Они о новой жизни говорят.Я слушаю. Я в памяти смотрю,О чем крестьянская судачит оголь.«С Советской властью жить нам по нутрю…Теперь бы ситцу… Да гвоздей немного…»Как мало надо этим брадачам,Чья жизнь в сплошномКартофеле и хлебе.Чего же я ругаюсь по ночамНа неудачный, горький жребий?Я тем завидую,Кто жизнь провел в бою,Кто защищал великую идею.А я, сгубивший молодость свою,Воспоминаний даже не имею.Какой скандал!Какой большой скандал!Я очутился в узком промежутке.Ведь я мог датьНе то, что дал,Что мне давалось ради шутки.Гитара милая,Звени, звени!Сыграй, цыганка, что-нибудь такое,Чтоб я забыл отравленные дни,Не знавшие ни ласки, ни покоя.Я знаю, грусть не утопить в вине,Не вылечить душиПустыней и отколом.Знать, оттого так хочется и мне,Задрав штаны,Бежать за комсомолом.2 ноября 1924
Стансы
Посвящается П. Чагину
Я о своем талантеМного знаю.Стихи – не очень трудные дела.Но более всегоЛюбовь к родному краюМеня томила,Мучила и жгла.Стишок писнуть,Пожалуй, всякий может —О девушке, о звездах, о луне…Но мне другое чувствоСердце гложет,Другие думыДавят череп мне.Хочу я быть певцомИ гражданином,Чтоб каждому,Как гордость и пример,Был настоящим,А не сводным сыном —В великих штатах СССР.Я из Москвы надолго убежал:С милицией я ладитьНе в сноровке,За всякий мой пивной скандалОни меня держалиВ тигулевке.Благодарю за дружбу граждан сих,Но очень жесткоСпать там на скамейкеИ пьяным голосомЧитать какой-то стихО клеточной судьбеНесчастной канарейки.Я вам не кенар!Я поэт!И не чета каким-то там Демьянам.Пускай бываю иногда я пьяным,Зато в глазах моихПрозрений дивных свет.Я вижу всеИ ясно понимаю,Что эра новая —Не фунт изюму вам,Что имя ЛенинаШумит, как ветр, по краю,Давая мыслям ход,Как мельничным крылам.Вертитесь, милые!Для вас обещан прок.Я вам племянник,Вы же мне все дяди.Давай, Сергей,За Маркса тихо сядем,Понюхаем премудростьСкучных строк.Дни, как ручьи, бегутВ туманную реку.Мелькают города,Как буквы по бумаге.Недавно был в Москве,А нынче вот в Баку.В стихию промысловНас посвящает Чагин.«Смотри, – он говорит, —Не лучше ли церквейВот эти вышкиЧерных нефть-фонтанов.Довольно с нас мистических туманов,Воспой, поэт,Что крепче и живей».Нефть на воде,Как одеяло перса,И вечер по небуРассыпал звездный куль.Но я готов поклястьсяЧистым сердцем,Что фонариПрекрасней звезд в Баку.Я полон дум об индустрийной мощи,Я слышу голос человечьих сил.Довольно с насНебесных всех светил —Нам на землеУстроить это проще.И, самого себяПо шее гладя,Я говорю:«Настал наш срок,Давай, Сергей,За Маркса тихо сядем,Чтоб разгадатьПремудрость скучных строк».<1924>
Ленин
Отрывок из поэмы «Гуляй-поле»
Еще закон не отвердел,Страна шумит, как непогода.Хлестнула дерзко за пределНас отравившая свобода.Россия! Сердцу милый край!Душа сжимается от боли.Уж сколько лет не слышит полеПетушье пенье, песий лай.Уж сколько лет наш тихий бытУтратил мирные глаголы.Как оспой, ямами копытИзрыты пастбища и долы.Немолчный топот, громкий стон,Визжат тачанки и телеги.Ужель я сплю и вижу сон,Что с копьями со всех сторонНас окружают печенеги?Не сон, не сон, я вижу въявь,Ничем не усыпленным взглядом,Как, лошадей пуская вплавь,Отряды скачут за отрядом.Куда они? И где война?Степная водь не внемлет слову.Не знаю, светит ли лунаИль всадник обронил подкову?Все спуталось…Но понял взор:Страну родную в край из края,Огнем и саблями сверкая,Междоусобный рвет раздор.…………………………….Россия —Страшный, чудный звон.В деревьях березь, в цветь – подснежник.Откуда закатился он,Тебя встревоживший мятежник?Суровый гений! Он меняВлечет не по своей фигуре.Он не садился на коняИ не летел навстречу буре.Сплеча голов он не рубил,Не обращал в побег пехоту.Одно в убийстве он любил —Перепелиную охоту.Для нас условен стал герой,Мы любим тех, что в черных масках,А он с сопливой детворойЗимой катался на салазках.И не носил он тех волос,Что льют успех на женщин томных, —Он с лысиною, как поднос,Глядел скромней из самых скромных.Застенчивый, простой и милый,Он вроде сфинкса предо мной.Я не пойму, какою силойСумел потрясть он шар земной?Но он потряс…Шуми и вей!Крути свирепей, непогода,Смывай с несчастного народаПозор острогов и церквей.…………………………….Была пора жестоких лет,Нас пестовали злые лапы.На поприще крестьянских бедЦвели имперские сатрапы.…………………………….Монархия! Зловещий смрад!Веками шли пиры за пиром,И продал власть аристократПромышленникам и банкирам.Народ стонал, и в эту жутьСтрана ждала кого-нибудь…И он пришел.…………………………Он мощным словомПовел нас всех к истокам новым.Он нам сказал: «Чтоб кончить муки,Берите всё в рабочьи руки.Для вас спасенья больше нет —Как ваша власть и ваш Совет».…………………………И мы пошли под визг метели,Куда глаза его глядели:Пошли туда, где видел онОсвобожденье всех племен……………………………И вот он умер…Плач досаден.Не славят музы голос бед.Из меднолающих громадинСалют последний даден, даден.Того, кто спас нас, больше нет.Его уж нет, а те, кто вживе,А те, кого оставил он,Страну в бушующем разливеДолжны заковывать в бетон.Для них не скажешь:«Ленин умер!»Их смерть к тоске не привела.…………………………Еще суровей и угрюмейОни творят его дела…<1924>
Метель
Прядите, дни, свою былую пряжу,Живой души не перестроить ввек.Нет!Никогда с собой я не полажу,Себе, любимому,Чужой я человек.Хочу читать, а книга выпадает,Долит зевота,Так и клонит в сон…А за окномПротяжный ветр рыдает,Как будто чуяБлизость похорон.Облезлый кленСвоей
верхушкой чернойГнусавит хриплоВ небо о былом.Какой он клен?Он просто столб позорный —На нем бы вешатьИль отдать на слом.И первогоМеня повесить нужно,Скрестив мне руки за спиной:За то, что песнейХриплой и недужнойМешал я спатьСтране родной.Я не люблюРаспевы петухаИ говорю,Что если был бы в силе,То всем бы петухамЯ выдрал потроха,Чтобы ониНочьми не голосили.Но я забыл,Что сам я петухомОрал вовсюПеред рассветом края,Отцовские заветы попирая,Волнуясь сердцемИ стихом.Визжит метель,Как будто бы кабан,Которого зарезать собрались.Холодный,Ледяной туман,Не разберешь,Где даль,Где близь…Луну, наверное,Собаки съели —Ее давноНа небе не видать.Выдергивая нитку из кудели,С веретеномВедет беседу мать.Оглохший котВнимает той беседе,С лежанки свесивВажную главу.Недаром говорятПугливые соседи,Что он похожНа черную сову.Глаза смежаются.И как я их прищурю,То вижу въявьИз сказочной поры:Кот лапой мнеПоказывает дулю,А мать – как ведьмаС киевской горы.Не знаю, болен яИли не болен,Но только мыслиБродят невпопад.В ушах могильныйСтук лопатС рыданьем дальнихКолоколен.Себя усопшегоВ гробу я вижуПод аллилуйныеСтенания дьячка.Я веки мертвому себеСпускаю ниже,Кладя на нихДва медных пятачка.На эти деньги,С мертвых глаз,Могильщику теплее станет, —Меня зарыв,Он тот же часСебя сивухой остаканит.И скажет громко:«Вот чудак!Он в жизниБуйствовал немало…Но одолеть не мог никакПяти страницИз «Капитала».Декабрь 1924
Весна
Припадок кончен.Грусть в опале.Приемлю жизнь, как первый сон.Вчера прочел я в «Капитале»,Что для поэтов —Свой закон.Метель теперьХоть чертом вой,Стучись утопленником голым, —Я с отрезвевшей головойТоварищ бодрым и веселым.Гнилых нам нечего жалеть,Да и меня жалеть не нужно,Коль мог покорно умеретьЯ в этой завирухе вьюжной.Тинь-тинь, синица!Добрый день!Не бойся!Я тебя не трону.И коль угодно,На плетеньСадись по птичьему закону.Закон вращенья в мире есть,Он – отношеньеСредь живущих.Коль ты с людьми единой кущи, —Имеешь правоЛечь и сесть.Привет тебе,Мой бедный клен!Прости, что я тебя обидел.Твоя одежда в рваном виде,Но будешьНовой наделен.Без ордера тебе апрельЗеленую отпустит шапку,И тихоВ нежную охапкуТебя обнимет повитель.И выйдет девушка к тебе,Водой окатит из колодца,Чтобы в суровом октябреТы мог с метелями бороться.А ночьюВыплывет луна.Ее не слопали собаки:Она была лишь не виднаИз-за людскойКровавой драки.Но драка кончилась…И вот —Она своим лимонным светомДеревьям, в зелень разодетым,Сиянье звучноеПольет.Так пей же, грудь моя,Весну!Волнуйся новымиСтихами!Я нынче, отходя ко сну,Не поругаюсьС петухами.Земля, земля!Ты не металл, —Металл ведьНе пускает почку.Достаточно попастьНа строчку,И вдруг —Понятен «Капитал».Декабрь 1924
Письмо к женщине
Вы помните,Вы всё, конечно, помните,Как я стоял,Приблизившись к стене,Взволнованно ходили вы по комнатеИ что-то резкоеВ лицо бросали мне.Вы говорили:Нам пора расстаться,Что вас измучилаМоя шальная жизнь,Что вам пора за дело приниматься,А мой удел —Катиться дальше, вниз.Любимая!Меня вы не любили.Не знали вы, что в сонмище людскомЯ был, как лошадь, загнанная в мыле,Пришпоренная смелым ездоком.Не знали вы,Что я в сплошном дыму,В развороченном бурей бытеС того и мучаюсь, что не пойму —Куда несет нас рок событий.Лицом к лицуЛица не увидать.Большое видится на расстоянье.Когда кипит морская гладь,Корабль в плачевном состоянье.Земля – корабль!Но кто-то вдругЗа новой жизнью, новой славойВ прямую гущу бурь и вьюгЕе направил величаво.Ну кто ж из нас на палубе большойНе падал, не блевал и не ругался?Их мало, с опытной душой,Кто крепким в качке оставался.Тогда и яПод дикий шум,Но зрело знающий работу,Спустился в корабельный трюм,Чтоб не смотреть людскую рвоту.Тот трюм был —Русским кабаком.И я склонился над стаканом,Чтоб, не страдая ни о ком,Себя сгубитьВ угаре пьяном.Любимая!Я мучил вас,У вас была тоскаВ глазах усталых:Что я пред вами напоказСебя растрачивал в скандалах.Но вы не знали,Что в сплошном дыму,В развороченном бурей бытеС того и мучаюсь,Что не пойму,Куда несет нас рок событий………………………….Теперь года прошли,Я в возрасте ином.И чувствую и мыслю по-иному.И говорю за праздничным вином:Хвала и слава рулевому!Сегодня яВ ударе нежных чувств.Я вспомнил вашу грустную усталость.И вот теперьЯ сообщить вам мчусь,Каков я былИ что со мною сталось!Любимая!Сказать приятно мне:Я избежал паденья с кручи.Теперь в Советской сторонеЯ самый яростный попутчик.Я стал не тем,Кем был тогда.Не мучил бы я вас,Как это было раньше.За знамя вольностиИ светлого трудаГотов идти хоть до Ла-Манша.Простите мне…Я знаю: вы не та —Живете выС серьезным, умным мужем;Что не нужна вам наша маета,И сам я вамНи капельки не нужен.Живите так,Как вас ведет звезда,Под кущей обновленной сени.С приветствием,Вас помнящий всегдаЗнакомый вашСергей Есенин.<1924>
«Синий май. Заревая теплынь…»
Синий май. Заревая теплынь.Не прозвякнет кольцо у калитки.Липким запахом веет полынь.Спит черемуха в белой накидке.В деревянные крылья окнаВместе с рамами в тонкие шторыВяжет взбалмошная лунаНа полу кружевные узоры.Наша горница хоть и мала,Но чиста. Я с собой на досуге…В этот вечер вся жизнь мне мила,Как приятная память о друге.Сад полышет, как пенный пожар,И луна, напрягая все силы,Хочет так, чтобы каждый дрожалОт щемящего слова «милый».Только я в эту цветь, в эту гладь,Под тальянку веселого мая,Ничего не могу пожелать,Все, как есть, без конца принимая.Принимаю – приди и явись,Все явись, в чем есть боль и отрада…Мир тебе, отшумевшая жизнь.Мир тебе, голубая прохлада.1925
Собаке Качалова
Дай, Джим, на счастье лапу мне,Такую лапу не видал я сроду.Давай с тобой полаем при лунеНа тихую, бесшумную погоду.Дай, Джим, на счастье лапу мне.Пожалуйста, голубчик, не лижись.Пойми со мной хоть самое простое.Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,Не знаешь ты, что жить на свете стоит.Хозяин твой и мил и знаменит,И у него гостей бывает в доме много,И каждый, улыбаясь, норовитТебя по шерсти бархатной потрогать.Ты по-собачьи дьявольски красив,С такою милою доверчивой приятцей.И, никого ни капли не спросив,Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.Мой милый Джим, среди твоих гостейТак много всяких и невсяких было.Но та, что всех безмолвней и грустней,Сюда случайно вдруг не заходила?Она придет, даю тебе поруку.И без меня, в ее уставясь взгляд,Ты за меня лизни ей нежно рукуЗа все, в чем был и не был виноват.1925
«Несказанное, синее, нежное…»
Несказанное, синее, нежное…Тих мой край после бурь, после гроз,И душа моя – поле безбрежное —Дышит запахом меда и роз.Я утих. Годы сделали дело,Но того, что прошло, не кляну.Словно тройка коней оголтелаяПрокатилась во всю страну.Напылили кругом. Накопытили.И пропали под дьявольский свист.А теперь вот в лесной обителиДаже слышно, как падает лист.Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?Все спокойно впивает грудь.Стой, душа, мы с тобой проехалиЧерез бурный положенный путь.Разберемся во всем, что видели,Что случилось, что сталось в стране,И простим, где нас горько обиделиПо чужой и по нашей вине.Принимаю, что было и не было,Только жаль на тридцатом году —Слишком мало я в юности требовал,Забываясь в кабацком чаду.Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,Так же гнется, как в поле трава…Эх ты, молодость, буйная молодость,Золотая сорвиголова!1925
Песня
Есть одна хорошая песня у соловушки —Песня панихидная по моей головушке.Цвела – забубенная, росла – ножевая,А теперь вдруг свесилась, словно неживая.Думы мои, думы! Боль в висках и темени.Промотал я молодость без поры, без времени.Как случилось-сталось, сам не понимаю.Ночью жесткую подушку к сердцу прижимаю.Лейся, песня звонкая, вылей трель унылую.В темноте мне кажется – обнимаю милую.За окном гармоника и сиянье месяца.Только знаю – милая никогда не встретится.Эх, любовь-калинушка, кровь – заря вишневая,Как гитара старая и как песня новая.С теми же улыбками, радостью и муками,Что певалось дедами, то поется внуками.Пейте, пойте в юности, бейте в жизнь без промаха —Все равно любимая отцветет черемухой.Я отцвел, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли?В молодости нравился, а теперь оставили.Потому хорошая песня у соловушки,Песня панихидная по моей головушке.Цвела – забубенная, была – ножевая,А теперь вдруг свесилась, словно неживая.1925