Душа и тело
Шрифт:
— Господин Бранниган, — поправила ее Нора. — И если ты не успокоишься и не будешь вести себя нормально, ты никуда не пойдешь, юная леди.
— Он любит панд. Ты это знала. Клер? А еще он любит обезьян и говорит, что совсем не холодно.
— Да? — Взгляд Клер встретился со взглядом Джоэла над всем этим хаосом. Ее темно-серые обеспокоенные глаза робко сказали: может быть.
Лицо его залила ленивая довольная улыбка.
В Линкольн-парке почти не было людей, вероятно потому, что чикагцам хватает здравого смысла, чтобы не болтаться по парку морозным февральским утром. Дот, одетая в ярко-красный комбинезон, восседала на плечах
— А теперь ко львам, — царски приказала она, когда они вышли из домика для пингвинов.
Джоэл взглянул наверх.
— Не проси меня. Это совершенно на другом конце парка.
— Ну пожалуйста, Джоэл!
Он не внял ее мольбе и тихо сказал Клер:
— Я надеюсь, вы собираетесь отдать ее в монастырь, пока ей не исполнилось одиннадцать. Она машет своими ресницами прямо как вампиренок.
— А вы не думаете спустить ее, чтобы она сама пошла? — как бы невзначай спросила Клер.
Джоэл изобразил смятение.
— Она не хочет идти сама.
— Джоэлу нравится, что я тут у него наверху, — объяснила Дог, — ведь правда, Джоэл?
— Конечно, малышка. — И тут же добавил:
— А ты знаешь, сколько ты весишь?
— Четыре тысячи семьсот фунтов.
— Я так и думал.
К часу дня они исходили весь парк, дважды осмотрев каждый из экспонатов, представленных в зимнее время. Джоэл купил у уличного торговца целый поднос сосисок чили, жареной кукурузы и напитков. Все трое с удовольствием проглотили эту бесполезную готовую пищу.
Потом Дог спустилась, чтобы поиграть со льдинками на тротуаре, а Джоэл покормил кукурузой стаю голубей у своих ног. На Клер напала дремота, пока Дог не начала снова бессвязно болтать. Клер поправила ее красную ангорскую шапочку и шарф, натянула ей на руки варежки, и они втроем зашагали в обратный путь.
Дог периодически забегала вперед и приносила им «сокровища»: две сосновые шишки, дугообразную ветку, три камешка. Джоэл с должным вниманием осматривал каждое сокровище и клал его в карман.
Клер он взял только под руку и ни одним движением не показал, что у него есть какой-то иной интерес, кроме как развлечь четырехлетнего ребенка и быть во всем паинькой.
Но когда они шли назад к машине, он повернулся к ней, и она поймала хитрое выражение его глаз.
— Вот видите?
— Что?
— Какой я безобидный. Ни разу не приставал. — И добавил резковато:
— И сколько мне еще так себя вести?
Она не могла не улыбнуться.
— Еще один час. Пока вы отвезете нас домой, я переоденусь и пойду на работу.
— Тогда нам многое надо успеть за один час, — шепнул он. Он поправил ей шарф, хотя в этом не было необходимости, и заправил волосы под ангорскую шапочку. Потом посмотрел на нее.
Семья Клер взяла его в плен. Он собирался посидеть с ней где-нибудь за чашкой кофе, но поддался женскому натиску. Клер сохраняла спокойствие в этом хаосе, безмятежная, как облако — его облако.
Он уже очень давно не влюблялся. То ему хотелось смеяться, то он начинал сомневаться, не сошел ли он с ума. И он решил взглянуть на нее еще раз с мыслью, не стоит ли спрятать свои чувства поглубже. Но это не получалось. Сначала Клер старалась быть спокойной и строгой с ним, но надолго ее не хватало. Смех был частью ее натуры, и ему нравилось заставлять ее смеяться, нравилось, как она нежно смотрела на свою племянницу, нравилось, как ее щеки и нос краснели от холода. Она была слишком естественной, чтобы долго сохранять
маску. Она была естественной, когда поедала сосиски и когда строила рожицы полярному медведю. И он прекрасно знал, что она будет такой же естественной и в его жизни.— И что нам надо успеть в следующий час? — с ухмылочкой спросила Клер.
— Понять, что я не стремлюсь только к кратким ночным удовольствиям, как вам могло показаться.
Клер поискала глазами Дог, и он увидел, как кровь бросилась ей в лицо.
— Она занята. Она ищет четырехлистник клевера для меня.
— Но сейчас февраль, — возразила Клер.
— Поэтому у нее уйдет на это масса времени. — Он взял ее под руку, и они пошли в направлении красного комбинезона, видневшегося вдалеке. — Мне всегда хотелось именно такого ребенка.
— В вашем возрасте можно было бы иметь уже дюжину детей.
— Я был женат пять лет, но моя бывшая жена не хотела иметь детей.
— Джоэл, — оборвала Клер. — Я не задавала вам вопросов.
— Тише. Я хочу, чтобы между нами было доверие, — упрекнул он. Ее отчаянный взгляд обратился на него, но он надвинул ей шапочку на глаза и продолжил:
— Я женился на Нэнси, когда учился в юридической школе. Ей нравилась идея стать женой юриста, но в итоге она хотела быть замужем за владельцем ресторана высшего класса. Проблема заключалась в том, что я не мог постоянно играть парадную роль. Мне нравится делать деньги, с этим все в порядке, но, когда я дома, я предпочитаю пиво шампанскому, бутерброд с ореховым маслом говядине по-бургундски и вообще ношу джинсы с дырками.
— Джоэл…
— Я, наверное, устроил ей ад. Конечно, она была немного снобом, но это не преступление, а я пытался ей доказать последнее. Я был слишком молодым, упрямым и, вероятно, бесчувственным.
— Вы замолчите, наконец, а? — резко выпалила Клер. — Это меня не касается. — Она остановилась как вкопанная и отвела взгляд в сторону далекой рощицы, где играла Дот.
Мягко, но уверенно его рука в перчатке повернула ее подбородок в свою сторону.
— Я не хочу великосветской дамы, у меня уже такая была. А что касается коротких любовных связей, я их тоже имел предостаточно. Я хочу женщину. Клер, с которой я мог бы поговорить, посмеяться, поссориться и быть уверенным, что она не исчезнет на следующий день. Я хочу женщину, с которой удобно иногда помолчать. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, — сказала она, еле дыша. Его рука удерживала ее лицо в неподвижном состоянии. Она видела только его синие, яркие и такие проницательные глаза.
— Никаких игр. Клер. Я не буду с тобой играть в игры. Ты слышишь меня?
— Да.
Он вздохнул и коснулся пальцем ее носа.
— А самое главное — ты веришь мне?
— Я верю, — проговорила медленно Клер, — верю тому, что передо мной тяжелый случай сердечного недомогания, а больной весьма резво передвигается на ногах.
— Пообедаем вместе в среду?
Согласиться — значит впустить его в свою жизнь, так ей казалось. Она всматривалась в его лицо в поисках возможного ответа. Но она увидела лишь упрямый подбородок и еще сильнее сверкающие глаза. Он прекрасно понимал, что выиграл.
— А сколько времени мне дается, чтобы обдумать ваше предложение? — попыталась увильнуть она.
— Еще три секунды.
— Ну ладно, один раз, — в ее голосе звучало раздражение.
Его лицо расплылось в непристойно радостной ухмылке.
— Побежим наперегонки до Дог?