Душа ифрита

Окончательные списки погибших еще не были составлены, слишком мало времени прошло. Да и если бы они уже появились, я все равно не знала ни его имени, ни его возраста. Почему-то на душе стало очень гадко.

— Это был твой знакомый? — Маша произнесла это еле слышно, кажется, она пыталась понять.

— Нет, — я покачала головой. — Просто мы стояли рядом друг с другом. И, в последний момент, случайно встретились взглядом. Поэтому...

Маша положила мне на голову свою ладонь и начала медленно гладить по волосам. Мне не потребовалось продолжать оборванную на полуслове фразу, да и смысла в этом не было. Маша знала, что я хочу донести, но вряд ли она могла представить, что я чувствовала в тот момент.

Подруга вдруг отняла свою руку. Когда я подняла на нее глаза, то увидела, что Маша сидит, опустив глаза в пол. Она молчала, но это было явно что-то другое, нежели сочувствие. За этой тишиной скрывалась настоящая правда, которую я еще не знала. Тишина, которая означала некую недосказанность, когда слова будто витают в воздухе, но вам сложно их произнести. Маша сомкнула руки в замке и обхватила ими свои колени, фигура ее, казалось, сгорбилась, но по выражению лица нельзя было ничего сказать. Думаю, в тот момент она решала нечто важное для себя, и, возможно, для меня. В любом случае, она решилась на этот шаг ровно через две минуты, когда подняла на меня свои большие и испуганные глаза.

— Эл, прости, я знаю, через что тебе пришлось пройти. И даже сейчас мне жаль, что так получилось с тем парнем.

— Тут ведь уже ничего не сделаешь, верно? Что случилось?

— Денис, — она вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Я сходила на почту на другой день после произошедшего. Он написал, что остановился с отрядом в одном поселке, рядом с границей полиса. Ты же знаешь, они постоянно перемещаются туда-сюда.

— Да, это же все там же?

— Да. Теперь ты знаешь, что тот взрыв в метро был далеко не единственным. – она снова подняла на меня глаза, словно боялась произносить следующую фразу в слух и надеясь, что я сама догадаюсь. — Они нанесли еще несколько ударов. То место, где находился Денис, оно тоже подверглось атаке.

— Что?! Подожди, как так? Такого же просто не бывает.

— Думаю, все отвлеклись на атаку в полисе. Возможно, это просто была случайность и все так сложилось. Я не знаю, Эл.

— Но как там Денис? Он тебе написал? Может, они уже ушли оттуда до момента атаки? Ведь письма приходят нам с задержкой в неделю.

— Эл, послушай. Я сразу же написала ему, но ответ так и не пришел. Вчера, в вечернем выпуске газеты опубликовали имена погибших при той атаке и...

— Нет, — у меня перехватило дыхание. Я сидела на кровати, но все равно чувствовала, что начинаю куда-то плыть, словно меня подхватили течение. Комната начала сниматься и в ней стало вдруг очень тесно.

— Нет, Эл, — она медленно покачала головой. – Его имени нет в списке.

— Но тогда...?

— Он пропал. Когда они отправили поисковый отряд, то нашли лишь несколько тел. Остальных и след простыл.

— А что говорят об этом в новостях?

— Только то, что я тебе и сказала. Военные журналисты, в таких случаях, просто списывают все на плен.

— А что их командование?

— Эл, пойми, это было настолько неожиданно, что мы все в растерянности. А жертв так много, что мы не успеваем их поминать. И никто не знает, с чего именно следует начинать наводить порядок. Больницы переполнены, люди пытаются найти друг друга, спецслужбы работают на износ.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Никто не станет искать какой-то отряд солдат. Сейчас в приоритете безопасность мирного населения. Тем более, что они все были новичками, а не профессиональной группой. В этом, конечно, есть некий смысл.

— Ты о чем вообще?! – от моего резкого возгласа Маша аж подпрыгнула на кровати. – Он же твой брат! Какой к черту смысл? Они тоже люди, которые хотят жить.

— И что теперь? – она начала закипать. – Думаешь, ты одна за него беспокоишься? Эл, ты ведь даже не знаешь, как я переживаю! Но что я сейчас могу сделать? Что мы с тобой можем? У тебя есть гениальная идея, как решить эту проблему? Может, поделишься? Ты сама себе помочь не смогла. Только посмотри, где ты сейчас!

Под конец ее голос сорвался, она начала плакать. Я никогда раньше не видела свою подругу в таком состоянии. Да, она плакала временами, очень редко. Но это было другое. Маша никогда раньше не кричала на меня. Она была самым улыбчивым человеком, которого я когда-либо знала. И даже если мы ругались, это проходило почти незаметно для нас обеих. Теперь все изменилось. Эта история сломила ее.

Когда рыдания прекратились, Маша повернулась ко мне спиной и еще с минуту сидела так, продолжая всхлипывать. Наконец ее спина перестала трястись, дыхание восстановилось. Она тихо шмыгнула носом и провела тыльной стороной ладони по глазам. Я не могла видеть ее лица, но, почти наверняка, оно было покрасневшим и мокрым от слез. Она явно не желала показывать мне свою слабость, но эмоции одержали верх. Как бы мне хотелось увидеть ее глаза в то мгновение, чтобы понять, о чем она думает. Я потянулась рукой к ее плечу, но мгновение было упущено. Маша резко встала с кровати и, ни разу не обернувшись, молча вышла из моей палаты.

Глава 4

Через девять дней после трагедии прошли поминки. Люди просто собиралась в месте взрыва и оставляли свечи с цветами. Я тоже там была. Спускаясь по ступенькам на станцию метро мне сразу бросилось в глаза то, как быстро все привели в порядок. Никаких следов. Я была почти уверена, что от станции ничего не осталось, ведь взрыв был таким мощным. Но, каким-то образом, колонны вновь стояли на месте, целые и невредимые, пол был чисто отполирован, а на стенах ни единой царапины. И, если бы не море цветов, расставленных в центре платформы, то можно было бы подумать, что ничего не происходило.

На мне было белое платье, что резко выделяло меня на фоне толпы, в сплошь черных одеждах. Кто-то смотрел на меня с любопытством, кто-то с укором, но я попросту не смогла достать из своего шкафа что-то черное. Даже при мысли об этом начинало тошнить. Черное теперь навсегда будет ассоциироваться у меня со смертью.

В самом центре станции, в окружении цветов, стоял сооруженный на скорую руку стенд, обтянутый черным бархатом, на котором в ряд висели маленькие цветные фотографии с лицами людей. Внизу каждого снимка стояла подпись, состоящая из их имен. Все эти лица будто светились различными эмоциями: радость, восторг, влюбленность, задумчивость. Я попыталась вспомнить хоть кого-то с этих фотографий, кого я могла увидеть бы перед взрывом, но все это было безрезультатно. В моих воспоминаниях осталось лишь одно единственное лицо.

Я обошла стенд с двух сторон, в поисках этого человека, но так ничего и не нашла. Парня из моих воспоминаний будто не существовало вовсе. Его фотографии не было на стенде, его не было в больнице, никто из врачей его не видел, и никто кроме меня о нем и не знает. Возможно ли, что только я одна знаю о нем? Если врач тогда был прав, и парень был совсем один, то никто в целом мире даже не будет о нем вспоминать. Никто не узнает о его смерти. И, если подумать, Дениса тоже не знает никто кроме меня с Машей. Если с ним случится то же самое, что и с этим парнем, вспомнит ли кто-нибудь о нем? Узнаем ли мы с Машей о том, что произошло с Денисом или его смерть пройдет так же незаметно для всего мира?

Из небольшой белой сумки, висевшей на плече, я достала свечку и коробок спичек. Быстро чиркнув одной из них, я зажгла маленький огонь на фитиле и, присев на корточки, опустила свечу на пол рядом со стендом, где стояло множество других свечей. Мир, конечно, не стал светлее от этого.

Когда я вновь поднялась на ноги, то решила, что никогда не забуду человека с голубыми глазами. Пусть я и буду той самой, которая запомнит его до конца своей жизни. Но я решила для себя еще кое-что. И с каждой минутой мое решение крепло, пока не превратилось в непоколебимую уверенность. Я ни за что не допущу, чтобы Денис погиб также, как и этот парень. Я не позволю ему потеряться и никогда больше не найтись. Я решила, что пойду на войну и обязательно найду его.