Душа моя

Альберт был рыжеволос и бледен, как все натурально рыжие люди. Под одеждой его руки, плечи, спина были покрыты веснушками и завитками рыжих волос. Он был худощав, но это была не та поджарая мускулистая худощавость, что была присуща Савве и Паше – это была некрасивая, безвольная худоба человека, который не привык утруждать себя физически. Ива знала, что ей никогда не будет нравиться его тело само по себе

Конечно, невозможно иметь все и сразу – Ива это понимала. Опять же ей было не шестнадцать лет, чтобы придавать слишком большое значение внешности. Очень хотелось надеяться, что обаяния и шарма Альберта хватит на то, чтобы постоянно подогревать сексуальное влечение между ними. Казалось, что он вполне способен на это, да и сама Ива готова была делать все от нее зависящее, чтобы строить их отношения, поддерживать их, согревать и оживлять, ведь она знала уже, что само собой это не происходит, отношения требуют вложения усилий и работы над ними. Она готова была работать и вкладываться и согласна была компенсировать что-то одно чем-то другим.

Первое время все было прекрасно. Она получала настоящее удовольствие от того, что Альберт был рядом, от того, как ладно между ними все складывалось. Он всегда хорошо выглядел, всегда аккуратно подстрижен, причесан, ухоженные руки, ноги и прочие немаловажные в интимных отношениях места. Он всегда умел и любил красиво, элегантно, даже с шиком одеться, даже когда у него не было много денег. От него всегда приятно пахло – мылом, кремами, лосьонами после бритья, парфюмом. Савелий почти не пользовался косметическими средствами, даже туалетную воду использовал только в особых случаях, так что по сравнению с ним близкое присутствие Альберта всегда казалось настоящим праздником уже благодаря одним только запахам.

Альберт быстро перезнакомился и сошелся со всеми ее родственниками, друзьями. С ним нестрашно, а наоборот, даже приятно было случайно встретить бывших одноклассников или сокурсников, коллег по работе. Он со всеми мог и разговор поддержать, и пошутить, и в адрес Ивы сказать что-то приятное, так что сразу становилось понятно, как он любит и дорожит ею.

Но со временем ей стали открываться и некоторые его недостатки. Или даже не столько открываться, сколько обращать на себя все больше внимания, ведь понятно, что и в начале отношений замечаешь в человеке то, что тебе не очень нравится, просто сначала это полностью перекрывается положительными чувствами, которые вызывает влюбленность. Но постепенно восторги начинают идти на спад, и те черты в человеке, что с самого начала были не по душе, становятся все явственней и начинают вызывать все большее неприятие.

Самое интересное, что и то, что нравилось в человеке, тоже вдруг обнаруживает свою негативную сторону. В какой-то момент Иву вдруг стало раздражать, что Альберт столько внимания уделяет своей внешности, что способен расстраиваться и нервничать, если, к примеру, дома нет горячей воды и он не может полноценно помыться, или если оказалась испорчена стиркой его любимая рубашка. С одной стороны, Ива понимала его, ведь она сама любила чистоту и свои вещи, и все-таки ей казалось, что это слишком – то, сколько значения он придает таким моментам.

При этом ей никогда не нравилось, насколько потребительски, бездушно он относился даже к любимым своим вещам. Пока вещь могла быть полезной, он ценил ее, заботился о ней, но чуть только она оказывалась испорчена или не нужна, как тут же без всяких сожалений избавлялся от нее. С одной стороны, это было вроде бы и правильно – ну что еще делать с вещью, которая стала бесполезна или не может больше служить тебе так, как служила ранее? Но с другой, казалось очень странной такая способность мгновенно избавляться от того, чем ты долгое время дорожил. Выходит, не дорожил, а просто пользовался?

Как раньше Иве нравилось, что Альберт общается со всеми ее родственниками и друзьями, так в какой-то момент ее стало это напрягать. Он мог пересекаться с кем-то из них, заезжал к маме или встречался с кем-то из ее друзей по делу или просто по случаю и ничего не говорил об этом ей, Иве. Потом она узнавала об этом от мамы или друзей, и они так удивлялись, что Альберт ничего ей не сказал, да и сама Ива удивлялась – неужели так сложно было? Могло сложиться впечатление, что они вовсе не общаются друг с другом, ведь это так естественно – встретиться вечером, обменяться новостями, впечатлениями, именно в такие моменты так уместно передать приветы от родни или общих друзей.

Иву раздражало, что Альберт словно выжимал ее из ее же круга общения, стягивая все больше внимания на себя. Это казалось неправильным, несправедливым, ведь она вовсе не хотела соперничать с ним, доказывая свое первоочередное право на это внимание, он вообще не должен был вставать между ними. И все же это происходило, и у Ивы появлялось чувство, что Альберта в ее семье любят даже больше, чем ее саму. Это было так странно, что она даже не решалась заговорить об этом, молчала, но недовольство копилось.

Раздражение вообще стало возникать все чаще – не то сказал, не так посмотрел, не так делает. Иве самой не нравился этот настрой, но она ничего не могла с собой поделать – ей становилось скучно в их отношениях, и оставалось только расстраиваться, что это случилось так быстро, хотя казалось, что у нее есть все шансы прожить с Альбертом всю жизнь.

Тут вступила мама. А ты что хотела, говорила она, чтобы сколько бы вы ни пробыли вместе, у вас искры из глаз сыпались от любви и страсти? Так ведь не бывает, убеждала она, и Ива, в общем-то, была с ней согласна. Но все равно не могла смириться с тем, что отношения с Альбертом радовали ее все меньше и меньше.

Это совершенно нормально, уговаривала ее мама. Так живут все семьи. Не бывает, чтобы праздник был каждый день, однажды наступают будни, но это опять же не повод отчаиваться – просто надо научиться получать удовольствие от маленьких радостей, от мелочей, от самой жизни, ведь при желании в ней всегда можно найти что-то хорошее.

Но Иве хотелось большего, чем маленькие радости, особенно в то время, так что советы мамы мало помогали. Хотелось, чтобы все было как у людей – машина, квартира, норковая шуба. Кино и рестораны, дорогие подарки, цветы, поездки на море. А вместо этого было бесконечное, почти бесперспективное ожидание и Альберт, который все делал немного не так, как хотелось. И вообще всего в жизни было не так много, как мечталось. Ива не знала, ни как удовлетворить эти потребности, ни как избавиться от своих желаний, и от этого почти постоянно была несчастной. И, конечно, в то, что именно так и должна проходить жизнь, как-то совсем не хотелось верить.

Через два года после их знакомства Альберт сделал ей предложение. Выбрали день свадьбы, подали заявление. Сначала не планировали ничего грандиозного, но Альберт по случаю неплохо заработал на откатах, и неожиданно появилась возможность устроить действительно красивый праздник.

Пока шла подготовка к свадьбе, жизнь для Ивы снова наполнилась смыслом и красками. Платье, лимузин, банкет, фотограф, оформление зала, приглашения – обо всем надо было подумать, выбрать, запланировать, все обещало быть таким красивым, и потому все эти приготовления походили на сказочное, увлекательнейшее приключение.

Но вот и свадьба осталась позади – отгремела, отблистала, осчастливила и оказалась в прошлом, отсвечивая в настоящее лишь завершающими хлопотами: дождаться свадебных фотографий, напечатать, полюбоваться самим, показать всем, пристроить полученные подарки, потратить подаренные деньги. Хотели съездить куда-нибудь, но в итоге купили золотой браслет Иве, дорогие туфли Альберту и сходили один раз в ресторан – и снова началась обычная жизнь, от которой не приходилось ждать ничего особенного.

Иву донимало осознание, что ничего не происходит. А что должно происходить? – спрашивала ее мама. Неужели недостаточно просто жить? Нет, для просто жизни всегда чего-то не хватало – нового телефона, новой сумочки, возможности ходить в рестораны, клубы, покупать продукты, не глядя на ценники, складывать в тележку ананасы, дорогое шампанское, бельгийский шоколад и не считать, хватит ли денег, чтобы заплатить.