Душа на двоих
Шрифт:
– Мне тоже. А мы постараемся. Так нужно.
Окурок уже давно погас в пепельнице, а они продолжали, обнявшись, стоять на балконе, желая, но будучи не в силах остановить наступление нового дня.
В аэропорт Аркадий не поехал, попросил Андрея проводить и побыть с ней до отлёта. Он ещё заранее распланировал для себя этот день и всю следующую неделю, постаравшись максимально загрузить их делами, чтобы времени на размышления не оставалось. Однако к концу третьего дня он явственно ощутил накатывающуюся волну депрессии, симптомы которой были ему уже хорошо знакомы.
Глава 39
Ребята уже репетировали, когда Климов вошёл в зал. Не поднимая глаз и ни на кого не глядя, приветственно махнул рукой и направился прямиком в свой кабинет. По его внешнему виду Алексей догадался, что он уже похмелился с утра. А оттопыренный лацкан пиджака не оставлял сомнений в том, что это только начало. Понимая, что вряд ли что-либо сможет изменить, он всё же спрыгнул со сцены и пошёл следом за товарищем.
Когда он вошёл, Аркадий уже наливал коньяк в широкий стакан. Не поворачивая головы, спросил:
– Будешь?
– Нет. Клим, может, и ты остановишься? Может, хватит уже? Почти месяц пьёшь. Сколько выступлений уже сорвали! Ребята злятся, деньги ведь всем нужны.
– Мне плохо. Болею. Имею я право заболеть, в конце концов? – в его голосе сквозило раздражение.
– Имеешь. Только ведь все видят, что это не так. И Палычу мне стыдно уже в глаза смотреть: уговорили мужика, наобещали золотые горы, - Алексей вспомнил, каких трудов им стоило найти и переманить толкового звукооператора вместо Сергея.
– Я никого не держу. Не нравится – пусть все валят.
– Мне ты тоже предлагаешь это сделать? Мне ведь тоже не нравится, и тоже деньги нужны.
Эти слова товарища как будто отрезвили певца. Он сменил тон:
– Да не понимаешь ты, мне петь нечем. Вот тут пусто, – он постучал себя по груди. Потом, помолчав, добавил: - И сердце болит, третью неделю уже не проходит. Я вдох глубокий сделать не могу, разрывает всё.
– Конечно, столько пить!
– Я как выпью – легче становится, отпускает на время.
– Ты так не только сердце, всё посадишь, и мозги отопьёшь. Сходи к врачу, кардиограмму сделай. Может, проколоться надо, прокапаться. Да что я тебе, как ребёнку объясняю?!
Аркадий отхлебнул из стакана, усмехнулся и покачал головой:
– Мне другой врач нужен.
Друг прекрасно понял, о ком это он. Помолчав, произнёс:
– Так слетал бы к ней.
– Нет, - певец отрицательно покачал головой.
– Потом ещё хуже будет. Да и своим обещал.… Рвать лучше сразу, одним махом.
– Ну, и что теперь?
– Да ничего, - он безразлично пожал плечами. – Или перебешусь, отмучаюсь, приду в норму, или сдохну. Иди, Лёшка. Это мои проблемы, ты мне не поможешь. Да! И ребятам скажи, что деньги будут. По любому.
Вечером этого же дня Аркадий звонил в дом Лены и Олега. Он был уже сильно пьян. Кожаный пиджак и брюки были в побелке и пятнах грязи. Он еле
держался на ногах, но не выпускал из руки начатую бутылку. Лена, открыв дверь, просто схватилась за голову:– Аркадий?! Что случилось?
Вместе с Олегом они завели его в дом и усадили на диван в гостиной.
– О, Олежек, давай выпьем, - певец чуть ворочал языком. – Лен, а? Лен, давай с нами. За Маринку. Штоб… училась.. она... Хреново мне… Я.. пять минут… только…
Климов рухнул и растянулся на диване и через пару минут уже храпел. Его решили не трогать, пусть проспится. Но уже через пару часов Аркадий встал. Он оглядывался с недоумением:
– Чёрт его знает, как я к вам попал? Не помню, - только и мог выдавить он, и потянулся за бутылкой, стоящей на столе. Отхлебнув прямо из горлышка, поднял глаза на Лену:
– Как там Мариша? Звонит? Что говорит?
– Звонит. Всё нормально. Ты ей запретил звонить тебе?
– Да. Пусть учится. Нечего на глупости отвлекаться.
– Она по тебе скучает. Спрашивала, как ты.
– Правда? И что ты сказала?
– Что у тебя всё замечательно.
Климов горько усмехнулся:
– Правильно. Я рад за неё.
– Аркадий, и давно ты так… веселишься? - вклинился в разговор Олег.
– А как Маринка уехала – так и начал. Люблю я её. Хреново мне.
– Ты б делом занялся. Работать начнёшь, отвлечёшься, пить будет некогда. Подумай.
Певец отрицательно покачал головой:
– Ничего не хочу. Не могу. Надоело всё. Сдохнуть хочется. – Он поднял глаза. – Не-е-ет, это не любовь. Это болезнь. Я ей болею. У кого-то ветрянка, у кого-то свинка, а у меня маринка. Ха, смешно получилось?
Климов резко поднялся, покачнулся, чуть удержавшись на ногах.
– Ладно. Пока, ребята. Я пойду.
– Подожди, отвезу, - Олег пошёл одеваться. Через пару минут они уже выезжали из гаража.
– Говори, куда ехать. Пристегнись.
– Не знаю, – Климов безразлично пожал плечами.
– Куда-нибудь.
– Адрес домашний называй! Отвезу!
– Нет. Нет у меня дома. Ушёл я. Достало всё.
Олег заглушил мотор и с удивлением посмотрел на пассажира:
– Рассказывай.
– А что рассказывать? Ключи бросил, и ушёл. Всё. Что тебе ещё рассказать?
Действительно. Сегодня днём, когда он в очередной раз пришёл домой пьяный и с бутылкой, Настя, терпение которой он испытывал столько лет, не выдержала. Когда он поставил коньяк на стол и пошёл за стаканом, она забрала спиртное и спрятала за спину:
– Может ты, в конце концов, остановишься? Мало мне твоих девиц, так теперь ещё и в пьяницу превращаешься? Дай мне хоть немного пожить спокойно!
Аркадий удивлённо поднял глаза. Пожалуй, впервые Настя повысила голос, впервые высказала какие-то претензии, заявила о том, что хочет она. Певец пожал плечами:
– Я и так сделал всё, что вы хотели. Что я ещё должен?
– Прекрати пить.
– Не могу. – Он говорил тихо и устало.
– Настя, отдай бутылку.
– Нет, - первый раз она решительно смотрела ему в глаза.