Душа на осколки

Лорд Тамерли справился об успехах в учебе, уверился, что больше проблем с наставником у нее не возникает, сообщил, что через несколько дней собирается съездить в столицу, предложил выбрать подарок, который Альма хотела бы получить по приезду.

Она была немного смущена, нервничала, но Ринар замечал это лишь потому, что уж слишком гулко девичье сердечко отбивало ритм. Внешне же – перед ним стояла Альма куда более спокойная, чем в прошлый раз.

Каким же самоуверенным дураком он был, считая, что виной этому смущению был он. Идиот. Она волновалась, смущалась, но не потому, что перед глазами то и дело возникали ненужные образы, как это происходило с ним. Она боялась услышать запрет…

– Милорд, – глаза вновь были глубоко зелеными, а под мороком скрывалось все больше таинственности фиолетового цвета. – Я хотела бы поехать в город. Со Свирой. На выходных ярмарок, приедут циркачи, говорят, даже акробаты будут, а из Огненных земель привезут малышей саламандр. Я бы хотела побывать там.

– Одна? – Ринар вопросительно вскинул бровь. Раньше она ни разу не приходила с подобными просьбами. Причина крылась не в страхе перед его потенциальным запретом, если бы Альма пришла – он вряд ли отказал, раньше ей просто не было интересно. Что же изменилось теперь?

– Я бы хотела… Я бы хотела побыть со Свирой.

– Я не могу оставить тебя без сопровождения, Альма, прости, – слишком рискованно было ставить ее под малейшую угрозу. Особенно сейчас, когда кальми почти созрела в ней. Или дело не в кальми? Не хотелось рисковать именно ею?

– Я понимаю, я просто хотела… Пусть они ждут на окраине, а я возьму маячок. Я обещаю, со мной ничего не случится, я просто хочу погулять… Погулять, как все.

В ее взгляде было столько мольбы, такая искренняя просьба, что Ринар практически ощущал, какую боль может причинить своим отказом. И потому сдался. Сдался, как сделал бы любой родитель. Во всяком случае, именно так он объяснил все себе.

Его снова наградили поцелуем. Только теперь совсем не таким. Не в состоянии сдержать радости, Альма рассмеялась, стоило услышать его тихое 'хорошо', а потом повисла на шее, от чистой души благодаря, обжигая щеку касанием теплых губ.

Она вылетела из комнаты, позабыв о всяких правилах приличия, помчала сообщать чудесную новость подруге. Так объяснила все Ринару. А сама… Стоило убежать на достаточно большое расстояние, прислонилась к стене, выравнивая дыхание. Это сложно. Притворяться ей было сложно. Но Альма почему-то была уверена, что это принесет свои плоды.

Если бы Ринар тогда знал, чем выльется для него одно единственное 'хорошо'. Если бы знал, до какого состояния может довести сам себя, с легкой подачи Альмы. Он отказал бы, не раздумывая.

***

Ярмарка состоялась. Об этом еще долго гудел город. Те, кто постарше расхваливали сытные вкусности, привезенные изо всех городов и весей, молодежь вздыхала, вспоминая, какими огнями горел в те ночи город и их глаза.

Ринар исполнил свое обещание, Альма не поймала взглядом ни одного из знакомых, служивших в поместье, работников, в толпе на народных гуляниях. Даже Аргамон, который дни напролет рьяно подтрунивал над ней, не навязался в провожатые.

Веселье лилось рекой. Такие важные днем категории, как состояние и сословие, ночью роли не играли. Совершенно незнакомые парни и девушки делили одно на всех веселье, искренне восхищаясь одними и теми же вещами. Рекой лилось не только веселье.

Альма долго отказывалась брать из рук Свиры бутылку вина, но сопротивляться напору подруги было невозможно.

Сделав первый глоток, Альма почувствовала, как язык обволок совсем не такой тонкий, кисло-сладкий вкус благородного напитка, сдобренного пряностями и медом, к которому она привыкла, кислятина заставила сморщиться, а еще помогла тут же опьянеть.

Альма сама не верила, что все это происходит с ней. Что после долгих лет заточения в монастыре, там, где тишина и смирение преследуют тебя шаг за шагом, после молчаливой медлительности дома ее опекуна, она вдруг оказалась в таком многообразии звуков, красок, запахов и людей. Больше всего, наверное, Альма опьянела от людей.

– Он так смотрит, Альма… – горячий хмельной шепот Свиры на ухо, и Альма непроизвольно обернулась, действительно ловя на себе чей-то странный взгляд. – Нет, не там, вон же, – Свира насильно развернула ее, кивая в противоположную сторону. Но это уже не имело значения. Она нашла именно то, что искала.

Крон – сын городского старосты, ее ровесник стал именно тем, кому предстояло сыграть в ее жизни свою роль.

Высокий блондин давно положил на нее глаз. Даже она, заслепленная собственными чувствами к Ринару, об этом знала. Слишком уж часто он по чистой случайности оказывался у них в поместье со срочными поручениями от отца, слишком часто гарцевал на коне по улицам города, стоило Альме там появиться. Слишком долго не отводил взгляда от ее лица… Совсем как она, наблюдая за Ринаром.

Сложись все по-другому, будь судьба менее жестокой, у них могло все пойти иначе, но не в этот раз.

– Устали, леди Альма? – девушка выскочила из толпы, надеясь глотнуть свежего воздуха. От веселья, дурмана и напряженного ожидания чего-то большего тоже устаешь. Она облокотилась о стену ближайшего дома, ощущая прохладу шершавого камня. Крон подошел беззвучно. – Как вас отпустили одну? Неужели лорд не боится, что кто-то украдет его сокровище? – Альма обернулась, различая пристальный взгляд серых глаз.

Крон был из полукровок. Точнее крови лордов в нем куда меньше, чем половина, но это не так-то важно. Полукровками звали детей, рожденных в смешанных союзах. Местный глава, будучи нечистокровным правнуком лорда, выбрал в жены человечку. Мать Крона славилась красотой и умом, в придачу к которым получила долголетие, подаренным мужем.

Человеческие женщины с удовольствием соглашаются соединить судьбу с теми, в чьих жилах течет проклятая, но такая желанная кровь лордов, ведь с рождением детей, получают дополнительные годы жизни, молодости и здоровья.

– Лорд знает, что я смогу за себя постоять, господин Крон, – она не боялась его. Была уверена – с ним нечего бояться. А может, храбрости добавлял алкоголь, но когда парень сделал шаг в ее сторону, а потом еще один, Альма не отпрянула, не убежала, не вернулась к Свире. Просто ждала, что будет дальше.

В толпу той ночью они уже не вернулись. Как оказалось, тишина существовала и в этом городе. Не смиренная, как монастырская, не ленивая, как в доме Ринара, а страстная. Сколько поцелуев и горячих слов она получилась в ту ночь, Альма даже не пыталась запомнить. Просто воспринимала все происходящее с любопытством исследователя. Будто следила за собой и Кроном со стороны, отмечая, что смотрится это волнительно. Мыслей о недостойности поведения, о том, что завтра она пожалеет, что давно пора вернуться, не было.