Душа-потемки
Шрифт:
В центре бетонного бокса прямо перед Марком, поднявшимся на ноги, стояла инкассаторская машина – броневичок кофейного цвета с пуленепробиваемыми стеклами.
Марк Южный подошел и оперся на ее капот.
– Хелло, бэби, – произнес он. – Вот ты и нашла своего папочку.
На глаза Кате попался моток троса, и они вместе с Василисой вытащили его из кучи металлолома, размотали и опустили в бетонный бокс.
Но прошло еще, наверное, бог знает сколько времени, пока голова Марка не возникла над краем провала.
– Там тоннель по уклону вверх и железные ворота. Въезд-выезд наружу где-то между заводскими корпусами, –
– У тебя кровь идет, тебя надо перевязать, – сказала Катя.
– И честна со мной. Подожди, порез – это пустяки, – он взял Катю за кисть. – Я о другом. Как поступим?
– Как договаривались там, в универмаге.
– А может, по-другому? Может, поладим?
– Отдай мне Комаровскую, Марк.
– Может, все-таки поладим, а? Ты мне подходишь, детка, – он заглянул в Катины глаза. – Я это сразу понял, как только увидел тебя. Мы всегда сможем договориться, а это и есть залог счастья. Там, – он кивнул вниз, – того, что в машине, хватит на всю жизнь.
– Машину сначала надо забрать и вскрыть, это же сейф на колесах.
– Сомневаешься, что я это смогу?
– А как потом станем делить? – Катя смотрела на него.
– Поделим честно. И уедем – только ты и я. Эту жабу рыжую, что в багажнике, я пристрелю, возьму еще один грех, но она больше никому не доставит неприятностей, никого не убьет. А Василиска… а ты к Шеину вернешься, – Марк обернулся к Василисе Краузе. – Кстати, передашь, что я у него больше не работаю. Уволился по собственному желанию. Мы уедем, весь мир перед нами с такими-то деньгами, с этими драгметаллами… Одесса моя мама… А там Париж, Ямайка, Каймановы острова. Только ты и я, решай, пани Катарина.
Катя вынула руку из его горячих ладоней.
– Что, компания не подходящая для капитана милиции? Вор и убийца… Если твои узнают, от какой доли в золоте ты отказалась, скажут, спятила… такой шанс один раз в жизни выпадает, детка. А твои менты тоже не ангелы с крыльями.
– Я забираю Комаровскую, Марк.
Он смотрел на Катю долго, словно пытался запомнить ее лицо.
– Ладно, – произнес он, – мы сами кузнецы своего счастья. Вот, держи, – он сунул в руку Кате брелок с дистанционным пультом от роскошного шеинского «Мерседеса». – Эта кнопка двери открывает, эта двигатель запускает, а эта от багажника с его содержимым. Об одном прошу – дашь мне два часа форы. Пока доедете, пока эту тварь оформите на задержание…
Он взялся за трос, чтобы снова спуститься вниз, к кладу.
– Как же ты выберешься, там же ворота?
Ей так не хотелось… было безумно жаль, что он уходит, исчезает вот так – спускаясь в подземелье, точно в могилу.
– За меня не волнуйся… Прощай, пани Катарина… Точно не передумаешь?
– Нет, Марк. Так, как ты хочешь, я не могу.
– Прощай… А впрочем, не знаю, может, и пока… Если все же книжку сварганю… пришлю на отзыв… И гранатовый браслет за мной… подарок с Каймановых островов!
Это донеслось уже снизу, из подземного бокса. Дальше Катя уже не расслышала.
Они с Василисой вышли на воздух. Над заводскими корпусами брезжил рассвет.
– Я такую тачку не умею водить, – Катя нажала первую кнопку на пульте, открывая двери шеинского «Мерседеса».
Опять открывая все закрытые двери…
– Я умею, я сяду за руль. И знаешь, давай теперь на «ты», всегда на «ты». –
Василиса Краузе вытерла тыльной стороной ладони лицо – грязное, все в пятнах пыли и разводах от слез. – Ты меня спасла от смерти. Я у тебя в неоплатном долгу.Мощный мотор тихо зарокотал, и «Мерседес», плавно развернувшись, взял курс на Никитский переулок, увозя их двоих… троих…
В это утро жара в Москве кончилась, пришли проливные дожди.
Глава 55
СКЕЛЕТ И ПЕРСТЕНЬ
Среди дождей и высокой влажности почти тропического лета…
Под зонтами, шлепая по лужам…
Слушая ночами, как тяжелые капли барабанят по стеклам…
По мокрой листве и глянцевому асфальту…
С трудом вспоминая ту, прежнюю жару, сейчас представлявшуюся мифом…
Тайны подземелья…
Страх ночи…
И свои приключения…
Они все вместе двигались вперед.
Катя, Гущин, Елистратов и она…
Еву Комаровскую держали в следственном изоляторе Петровки, 38. В одиночной камере, и надзиратель каждое утро и каждую ночь открывал крохотную форточку в узком окне под самым потолком, забранным решеткой и сеткой.
Свежий воздух и вопросы, вопросы, допросы, допросы…
Катя… Она ездила на Петровку, 38, конечно же, ее вызывали, и несколько раз Катю сопровождал сам начальник областного уголовного розыска полковник Гущин.
– Это чтоб ты не очень зазнавалась, – бурчал он в машине. – На Петровке и так ребята про тебя спрашивают, я уж замучился отвечать. Взяла в одиночку такую… даже и не знаю, как эту Комаровскую назвать… Личное задержание, так всем и отвечаю, а они с вопросами лезут – опера в основном, – замужем ты или нет, интересуются.
В этот раз ей позвонил Елистратов и попросил приехать. И Катя отправилась на Петровку в МУР одна.
– Она хочет вас видеть, – сказал Елистратов после обычных приветствий. – Настаивает на личной встрече с вами.
– Она виделась с Феликсом? – спросила Катя.
– На очной ставке.
Елистратов умолк на секунду, словно подбирая слова…
А Катя вспомнила, как две недели назад вот тут же в кабинете он положил перед ней на стол фотографию, и Катя сначала на ней никого не узнала – две девочки лет тринадцати и четырнадцати, явно сестры – в болоньевых куртках с капюшонами и высокий светловолосый парень… чем-то неуловимо похожий на Феликса, только намного красивее – ясноглазый, мускулистый, с ямкой на подбородке. Он выглядел намного старше девчонок-школьниц, улыбавшихся в объектив фотоаппарата. Все трое стояли на каком-то мосту – кирпичном, полуразвалившемся, перекинутом через узкий канал в каком-то парке.
– Сестры Комаровские – Ева и Кристина, Кристина-старшая, мать Феликса, она сейчас в Канаде замужем… А это вот и есть Матвей Маньковский, – Елистратов закрыл пальцем лицо парня на фото. – Снимок этот Феликс нашел под обложкой семейного альбома… Уже не знаю – до того звонка тебе или после… Утверждает, что это место… его могилу… он отыскал при помощи ясновидения… Не знаем, что и думать… Экстрасенс – свидетель… Проще нам в протоколе записать, что он узнал это место по этой вот фотографии, которую сам же нам и отдал. Так суду понятнее и хлопот меньше. Это ж Царицыно… парк, пруды, правда, там сейчас дворец-новодел, но то место сохранилось таким, как и тридцать лет назад.