Душа разведчика под фраком дипломата

Следующий, 1938 год также начался с арестов в «корпусе» военных атташе. Отозван из Великобритании и взят под стражу инженер-флагман 3-го ранга Лев Анципо-Чикунский. Та же участь постигла военных атташе в США военинженера 1-го ранга Владимира Бегунова, в Турции — полковника Александра Емельянова-Сурика, в Финляндии — полковника Петра Иванова. Схвачены и брошены в тюрьму известный разведчик, нелегальный резидент в Америке, позже военный атташе в Испании комдив Владимир Горев, представитель РСФСР с Финляндии в 1921–1922 годах полковник Ян Аншевиц (Аншевич), военный атташе в США (1934–1936 гг.) комбриг Владимир Клейн-Бурзи (Бурзин).

Разыскали эпкавэдэшники и персонального пенсионера НКО, военного атташе Павла Сытина. Не посмотрели на то, что он уже несколько лет в запасе, давно отошел от дел. Разглядели в нем замаскировавшегося врага. А ведь Павел Павлович с первых дней революции перешел на сторону советской власти, в 1918 году командовал Южным Красным фронтом, да и потом почти 20 лет честно служил Красной армии. Заслуги — по боку. Припомнили ему и юнкерское училище, и Николаевскую академию Генерального штаба, и золотые генеральские эполеты. Даже Георгиевские кресты за храбрость на фронте в упрек поставили. И вправду, если первая сабля червонного казачества Примаков да член РВС Республики Мехоношин «шпионы и враги», что уж тут о царском генерале судачить. Под расстрел его. Так и погиб один из первых советских военных атташе Павел Павлович Сытин.

Из множества брошенных в тюрьму в 1938 году военных атташе, по моим данным, спаслись двое — полковник Василий Сухоруков, в 20-е годы работавший в Харбине, и Владислав Коссов — военно-морской атташе в Швеции (1931–1936 гг.).

По приговору суда Василий Тимофеевич отсидел в сталинских лагерях 17 лет. Вышел только в 1955 году. Реабилитирован, восстановлен в кадрах Советской армии.

Владислав Ричардович также был репрессирован, уволен из флота. Второй раз арестован в 1940 году, но оправдан военным трибуналом. Коссову посчастливилось вновь вернуться на флот в 1941 году. В войну он преподавал в военно-морских учебных заведениях.

Но такое счастье улыбнулось лишь единицам. Даже когда отшумели, откатились в прошлое самые страшные, кровавые — 1937 и 1938 годы, — карательные органы упорно выискивали жертвы. И находили.

В 1939 году сотрудники НКВД арестовали 60-летнего работника Центрального архива Красной армии Ардалиона Бобрищева. Ардалион Александрович получал звание полковника дважды — в 1915-м, на войне, и в 1936-м. Военным атташе тоже был дважды — в Финляндии (1922–1923 гг.) и в Персии (1924–1927 гг.). Не пощадили старика. Он умер в Лефортовской тюрьме.

Комбрига Александра Лангового арестовали уже в 1940 году. Он воевал в Первую мировую, в Гражданскую. Александр Алексеевич принимал самое активное участие в известной чекистской операции «Трест», которая проводилась в 1921–1927 годах. Ланговой выезжал за рубеж, встречался с лидерами белой эмиграции, выдавая себя за помощника начальника «Монархической организации Центральной России» (МОЦР). Был награжден орденом Красного Знамени.

Позже, в 1931–1933 годах, проходил службу в качестве военного атташе в Персии.

Кажется, ничего не предвещало беды, но весной 1940 года комбрига Александра Лангового взяли. К счастью, не расстреляли. Вышел он на свободу через 15 лет.

А вот военинженеру 1-го ранга Паулю Юрьевичу Орасу, военно-морскому атташе в Швеции в 1926–1928 гг., в Италии и Греции в 1933–1934 гг. и в США — 1934–1936 гг., повезло меньше. Его также арестовали в 1940 году, дали 10 лет, и он умер в тюрьме.

Не успокоились наши органы НКВД и в 1941 году. Уже враг, не мифический, а истинный, вполне реальный стоял на пороге. Фашистская Германия стягивала свои дивизии на нашу границу. Казалось бы, есть чем заняться. Но они все выискивают «врагов» среди офицеров и генералов Красной армии.

В июне, когда до начала войны оставались считаные дни, арестованы комдив Николай Васильченко и комбриг Иван Чер-ний (Черный). Оба в Красной армии с 1918 года, коммунисты, участники войны. Николай Николаевич успел повоевать еще в Первую мировую, а в Гражданскую уже был военным летчиком, потом командиром авиаотряда. Иван Иосифович в Гражданскую воевал под Оренбургом, на ферганском направлении. После окончания академии командовал авиаэскадрильей. Потом оба возглавили авиационные бригады: Васильченко — 1-ю, а Чер-ний — 18-ю тяжелую.

В 1933 году Васильченко посылают военно-воздушным атташе во Францию. Это он организует переправку советских нилотов в Испанию.

Черний в 1936 году командирован в Великобританию на ту же должность.

Николай Васильченко возвращается из Парижа в 1939-м. Его увольняют из ВВС, по в следующем году восстанавливают в кадрах. Он преподает в Военно-воздушной академии им. Н.Е. Жуковского.

Иван Черний отозван на родину в 1940-м. он проходит службу в этой же академии. В июне 1941 года с разницей в несколько дней их арестовывают. Из тюрьмы они уже не вернутся.

Итак, каков же результат борьбы органов НКВД с различного рода «шпионами», «фашистскими недобитками», «врагами советского народа»? К горькому сожалению, этого результата не знает никто. До сих пор не подсчитаны потери, которые понес «корпус» военных атташе в ходе сталинских репрессий. Из названных (а я называл только имена военных представителей, но были еще их помощники, секретари ВАТ и т. д.), по моим данным, выжило всего несколько человек, остальные расстреляны или умерли в тюрьмах, лагерях.

Каково же было состояние легальных резидентур в этот период? Их работа оказалась практически парализованной.

Вот что пишет по этому поводу Владимир Позняков в своей книге «Советская разведка в Америке»:

«…Реальные возможности резидентур ИНО, РУ и 1-го управления ВМФ в Соединенных Штатах были в этот период не слишком велики. Развязанный Сталиным в 1936–1939 гг. большой террор привел к тому, что штат их сотрудников резко уменьшился: в СССР было отозвано несколько десятков офицеров этих служб. Разведывательное управление лишилось легального резидента В.А. Клейн-Бурзи (1936 г.), нелегалов А.А. Адамса, Б.Я. Букова (1938 г.), А.Ф. Машнейта (1937 г.) и 17 сотрудников. Сильно пострадали и резиденты ИНО…» Далее автор подчеркивает: «Нехватка кадровых разведчиков побудила

Сталина и руководство разведывательных служб к принятию срочных и неортодоксальных мер…»

Что же это за меры? Они укладываются в очень простое определение — если нет разведчиков, их задачи выполняют дипломаты. Так по решению Совнаркома СССР при нашем постпредстве в Вашингтоне было создано так называемое бюро технической информации. Его работу осуществляли посол Уманский, советник Громыко, вице-консул в Нью-Йорке Заикин и другие дипломаты. Отсюда и утверждение Павла Судоплатова в своих мемуарах, что посол Уманский вынужден был выполнять обязанности резидента ИНО и отчасти Разведуправления. Это, в сущности, подтверждает и сам Уманский, который летом 1939 года обращается к Молотову и просит решить вопрос об аппарате военного атташе при постпредстве.