Душехранитель

...Игорь и родственники Шурика услышали сверху рев, перешедший в пронзительный мальчишеский крик. «Крупская» торопливо осенила себя крестным знамением и схватилась за сердце.

На ступеньках послышались шаги. Тяжелые, спотыкающиеся. Пламя церковных свечек задрожало и зачадило.

Женщина хапнула руки мужа и Гарика и, тихо подвывая, вжала голову в мясистые плечи.

Пошатываясь, прижимая к губам платок, Саша спускался. Даже в полутьме коридора было заметно, что под кожей его скул катаются желваки. Он окинул кухню одновременно и пустым, и тяжелым взглядом.

— Че там? — просипел Гарик.

Саша впился глазами в куклу, что восседала на чайнике. Не спрашивая позволения, телохранитель сдернул ее и коротко бросил:

— Где лопата?

— К-какая лопата?! — вскинулась «Крупская». От переживаний голос ее загустел и теперь еще больше походил на гул рассерженного улья.

— Там, — Хозяин указал на грядку.

Телохранитель уже хотел выйти, но остановился. Слегка щелкнул пальцами, и во всем доме загорелся свет.

Не скрывая любопытства, он двинул к бывшему партаппаратчику. Тот вытянулся и замер.

Гарик и «Крупская» напряженно следили за ними, а Саша, не торопясь, прошелся вокруг Хозяина. Дядька Шурика боялся пошевелиться. Такой страх он испытывал однажды, в ранней молодости, когда за отцом поутру приехал «воронок»…

Кончик Сашиного носа слегка двинулся. Молодой человек склонился к плечу Хозяина и обнюхал его. Затем со странной ухмылкой красиво развернулся, встал напротив и с видом колдующего перед мольбертом художника поправил на дядюшке свитер. Глаза Хозяина бегали вверх-вниз, но встретиться взглядом с Сашей он боялся.

Телохранитель чуть отошел, откинул голову и прищурился. Результат, по-видимому, его не удовлетворил. Он протянул руку к макушке бедного мужчины и, оголяя плешь, смёл зачесанные на лысину жиденькие волосенки.

— О! — Саша торжественно приподнял указательный палец, как ни в чем не бывало подкинул в руке свою куклу и в такой позе — с приподнятым пальцем и куклой — удалился в огород.

— Эй, Сань! Ты куда?! — Гарик взглянул на оторопевших супругов, махнул рукой и побежал за приятелем. — Санька! Че там?

— Тетя Клава! — позвали со второго этажа.

«Крупская» очнулась…

…Фигура Саши растаяла в темноте. Гарик попытался догнать его, но из мрака послышался голос:

— Еще шаг, примат, — закопаю и тебя!

Лопата звякнула, ударяясь обо что-то твердое. Скрежет металла о камень, глухой стон пробитой земли…

Гарик отошел от греха подальше. Похоже, Санька совсем свихнулся после всех этих погонь и перестрелок. Да и немудрено. Хотя… Саша ведь учился на артиста. Скорее всего, красиво играет роль…

Подул слабый, но промозглый ветерок и донес до Гарика невнятный шепот — всего несколько звуков, которые стихли, едва проявившись.

Поплутав по фруктовому саду минут десять и вздрагивая от каждого шороха, Игорь вернулся к коттеджу.

Саша курил, сидя на ступеньках крыльца и бессильно упершись локтями в колени.

— Блин, Саня?! Че это было-то?

Телохранитель поднял голову. Не ответил. Во взгляде его читалась смертельная тоска.

— Че ты смотришь так, типа… эт самое… «а счастье было так возможно»? — Гарик и сам не понял, откуда в его мозгу родилось подобное сравнение.

— Товарищи экзорцисты! Вы здесь? — Хозяин опасливо поглядывал из-за двери. — Что нам делать дальше? Мальчик теперь здоров?

Саша кашлянул, сплюнул в сторону и потер горло:

— Дайте попить...

— Здоров ваш мальчик, здоров! — поспешно заверил Гарик. — У нас все по первому разряду! Как всегда!

«Крупская» вынесла стакан воды. У нее не хватало смелости подать его, отчего она долго тянулась, дрожа, точно осина, и гадливо отдернула руку, едва телохранитель взял стакан. Спросить, куда Саша девал ее любимую старинную куклу, хозяйка тем более не решилась и сбежала. Телохранитель пил, а зубы его постукивали о стекло. «Ну акте-е-ер! — подумалось Гарику. — Вот молодец, а! Вот комедию ломает!»

— Нам нужно в город, — переведя дух, вымолвил Саша.

— Слава отвезет, — кивнул Хозяин. — Уже греет машину… Вы… такое для нас сделали. Если понадобится, рассчитывайте на меня. Всякое бывает: когда связи нужны, когда словечко замолвить — ну, сами понимаете…

Шофер возник у веранды в ожидании приказа.

— Нам надо в город. Как можно скорее, — Саша поднялся на ноги и пошел к автомобилю.

* * *

За два квартала до Гарикова общежития «Волгу» обогнала сигналящая пожарная машина.

— Скорей за нею! — Саша придвинулся стеклу, вглядываясь в темноту за перекрестком.

— Светофор, — пожал плечами шофер. — Мы-то без «мигалки»...

Не долго думая, телохранитель выскочил из машины.

Светофор лениво замигал. Водитель перегнулся через правое сидение и захлопнул за Сашей раскрытую дверцу.

— И впрямь как на пожар! — усмехнулся он.

Игорю снова подумалось, что Саня прежде не вел себя так никогда. Продолжает играть на публику?

Когда «Волга» вывернула из-за магазина перед общежитием, глазам Гарика и Славы представилась жуткая картина: с балконов четвертого и пятого этажей, из окон и даже откуда-то из-под крыши валил дым. Игорь успел отметить, что больше всего огня в комнате алкаша дяди Гены. Стекла его окна давно повылетали, и развеселое пламя теперь исходило там фейерверком искорок…

…На четвертом, Гариковом, этаже, прижавшись к заваренной до самого верха решетке балкона, стоит женщина. Звон лопающихся стекол вызывает у нее ужас, при каждом новом хлопке она вскрикивает. Гарик узнает голос Ренаты и, еще не понимая, в чем дело, испытывает внезапный прилив отвращения к этому ничтожному, затравленному дымом и зубной болью существу. Жалости нет ни грамма, хочется смеяться от презрения. Она живая, слишком живая — такая же, как и он. Ничего неземного, ничего из того, что он когда-то нафантазировал себе, глядя на прекрасный манекен в витрине. Она испытывает сейчас низменные ощущения, её плоть точно так же может сгинуть, сгореть. В ней нет и тени того неподвижного достоинства, которое придумал Гарик.

— Че творится? — спрашивает он, расталкивая зевак.

— Какой-то алкаш — говорят, с четвертого — комнату свою запалил! — со злостью отвечает пожилая женщина. — Всех бы пьяниц к стенке, сволочей!

— Ребята молодые совсем, — поддерживает ее реплику прохожий в кепке. — Погибнуть же могут. Ц-ц-ц-ц!

— Типун вам на язык! — вмешивается третья сердобольная участница зрелища. — Туда уж бригада пошла...

— Проводка, видать, погорела: тёмно! — продолжает мужик в кепке. — Могут и не найтить, в темнотище-то!