Душевный стриптиз, или Вот бы мне такого мужа

– Смотрю. Красив так, что глаза режет, – с издевкой в голосе произнесла Мила, потягивая коньяк. – Я бы всю жизнь на него любовалась, не отводя глаз. От него сексом за версту прет.

– Его же, кроме собственной внешности, ничего не интересует. Ты думаешь, ты ему нужна? Да он будет тебя просто использовать, как дойную корову. Такой и по хозяйству-то никогда не поможет. Он, наверное, молотка в руках не держал.

– А такому не нужно гвозди вбивать, пусть что-нибудь другое вбивает. У него молоток в другом месте. Как вгонит, так мало не покажется.

– Он помешан на собственном теле.

– Саня, я тебя не узнаю. Что ты сидишь и кудахчешь мне в ухо, как старая курица? Ты так мне выговариваешь, будто я за Артурчика замуж собралась. Я с ним просто классно отрываюсь! И почему ты считаешь, что стриптизер – это крайне недостойный мужик? Что это пошло, грязно и ужасно?! Мне всегда нравились яркие мужчины, а если они при этом еще и красиво двигаются, то это же замечательно! А в Артура я и в самом деле влюбилась. В его тело, глаза, танцы! И мне абсолютно не интересен его характер. Для меня важен его образ самца. Сейчас ты увидишь, как профессионально и сексуально он танцует.

– Если честно, то у меня нет никакого желания на это смотреть.

– Ты его танец просто еще не видела. Артурчик сегодня утром поплакался мне в жилетку, что быть стриптизером достаточно трудно.

– Бедняжка. У него такая опасная профессия. Его дети будут гордиться своим отцом. Ты его пожалела?

– Пожалела.

– Что-то он рано утомился. Неужели выйдет на пенсию и будет жить в особняке твоего мужа и тратить его деньги?

– Вот на пенсию-то Артурчик пока не собирается. Он привык жить в стиле «стриптиз». Это же постоянное соперничество, тяжкий труд оттачивания внешних данных, экспромт, длительные тренировки, упорство и подножки, которые подставляет ночная жизнь.

Заиграла чувственная музыка, и Артур стал танцевать, играя с ширинкой обтягивающих брюк. Милка запрыгала на диване от удовольствия. Затем потянулась за сумочкой, достала из нее кошелек и принялась засовывать в расстегнутые брюки Артура стодолларовые купюры.

Я наклонилась к Миле поближе и спросила, нервно сжав руки в замок:

– Мила, а можно я расскажу про номера машины, на которой увезли Дениса?

Мила изменилась в лице, злобно посмотрела на меня и ударила кулаком по столу:

– Только попробуй! Не смей лезть в мою жизнь! Займись лучше своей! Тебя интересует чужая личная жизнь из-за того, что у тебя нет собственной! Это у тебя от одиночества крыша едет! Понимаешь, от одиночества! Ведешь себя как старая, никому не нужная баба. Хочешь, я куплю еще одного стриптизера, для тебя, и ты почувствуешь вкус настоящей жизни?! Поверь, они не только нормально танцуют, но могут доставить массу удовольствия женщине! Скажи, хочешь?!

– Ничего я не хочу!!! – прокричала я, не помня себя, и бросилась к выходу.

Глава 8

В этот же день я отправилась к своему однокласснику, и он по базе ГИБДД помог мне найти сведения о владельце джипа, номера которого я запомнила.

– Черепанов Виктор Леонидович, 54 года, прописан по адресу…

Я шла и старалась осмыслить полученную информацию. Тот лысый, которого я видела ночью, пожалуй, по возрасту подходит. Если машина оформлена на него, то есть хоть какая-то зацепка, чтобы найти Дениса. Теперь уже неизвестно, живым или мертвым, но хоть похоронить его по-человечески.

Дойдя до первого отделения милиции, я подошла к дежурному и, вздрагивая от волнения, произнесла:

– Я хочу написать заявление о похищении человека.

– О похищении? – Дежурный поднял голову и посмотрел на меня с заметным удивлением. – Вы в этом уверены?

– Сказать, что я уверена на все сто процентов, я не могу.

– У вас есть доказательства?

– Мне так кажется.

– Ах, вам кажется. И у вас нет никаких доказательств?

– Только мои предположения.

– Вообще-то отделение милиции – это не место для предположений. Здесь любят факты.

– Тогда нечего было бы и расследовать. Предположения для того и существуют, чтобы устанавливать факты.

– А вы кем приходитесь похищенному?

– Это муж моей подруги.

– Простите, чей муж?

– Муж подруги.

– А вы тогда здесь при чем?

– Как при чем? Я дружу с этой семьей!

– У вас что, своих забот нет? Вам-то зачем это нужно?

– Своих забот у меня много. Просто меня убивает человеческое равнодушие. Если мы не будем друг за друга переживать и помогать, тогда мы скатимся в пропасть.

Дежурный прокашлялся и посмотрел на меня так, словно я была не в себе.

– А почему не пишет заявление жена пропавшего?

– Она говорит, ее мужа ищет служба собственной безопасности. Сказала, что будут подключать милицию, но я ей почему-то не верю.

– Ну, так, может, действительно, пусть этим занимается жена, а не вы. У нее для этого больше оснований, чем у вас, и она лучше знает своего блудного мужа. Он мог куда-то уехать. Бывают люди, склонные к внезапному исчезновению. У нас много подобных примеров. Вдруг он на заработки уехал? Откуда вам известны их дела? Чужая семья, знаете ли, потемки.

– Да какие к черту заработки?! Просто человек пропал, а его жена отнеслась к этому со спокойствием Будды.

– Но это их семейные дела… Вообще, вы бы лучше к участковому обратились. – Дежурный всячески старался сбагрить меня из своего отделения. – А в больницы и морги звонили?

– Нет.

– Так сначала нужно их обзвонить, а затем уже к нам идти. Только вы бы сами этим не занимались. Этим близкие родственники должны заниматься. Может, жена уже занялась этим вопросом, а вы ничего не знаете.

– Дело в том, что она не торопится этим заниматься. Надеется – сам отыщется.

– Значит, у нее для этого есть все основания. Она ему жена, а вы кто? Никто, – ответил за меня дежурный и посмотрел недовольным взглядом.

– Я думаю, вы не хотите брать у меня заявление!

– Но ведь вы даже не пытались звонить ни в один из моргов и ни в одну из больниц. Жена не торопится искать мужа, потому что хорошо знает его; а вы не имеете никакого отношения к этой семье, но бьете тревогу.

– Что значит, я не имею никакого отношения к этой семье? Вы думаете, что говорите? Если бы я его не имела, я бы сюда не пришла! Я друг этой семьи.

– Но не близкая родственница. Неужели вы предполагаете, что мы с ходу взвалим на себя уголовное дело, которое ни на чем, кроме догадок и предположений, не основано? Нет ни свидетелей, ни жертв.

– Я вас хорошо понимаю, – произнесла я дрогнувшим голосом. – Вам просто невыгодно возиться с пропажей людей. Вам не хочется взваливать на свои плечи работу, на которую нет ни времени, ни сил, да к тому же начальство будет за нее спрашивать и наказывать за невыполнение. За снижение раскрываемости никто по головке не погладит. Нет тела, нет дела. Нельзя портить своими проблемами строчки отчетов. Наивные те, кто надеется на помощь наших органов. Они не помогут ни делом, ни добрым советом. И при этом мы все называем свое государство правовым и говорим о гражданском обществе. Всего лишь красивые слова, за которыми ничего не стоит. Выживать – это только твое личное дело. Жутко жить среди правового равнодушия. Жаль, что у нас совсем не осталось места для человеческого отношения к самому человеку.