Два царя

Митридат еще с младенчества получил от своего отца Эвергета прозвище ”Ди-онис” в честь божества. Когда он был еще в колыбели, в нее ударила молния и зажгла пеленки, но младенец остался невредим. После этого случая на его лбу остался маленький шрам, который был почти незаметен.

Лаодика сразу распознала в нем опасного противника. Она не собиралась делить власть с кем-либо и всячески возвышала младшего сына, ни шагу не делавшего без одобрения матери. Митридат не зря опасался за свою жизнь, так как прекрасно знал историю правящих семейств Ахеменидов и Отанидов. Представительницей первых – была его мать, ее род шел от Александра Македонского, а отец был из поколения персидских царей Кира и Дария. В обеих родах было привычным делом убийство царственных родственников. Сам царь Эвергерт был отравлен, и втихомолку называлось имя царицы.

Лаодика была властной правительницей, не переносившей возражения. Особенно немилостиво она относилась к приверженцам своего покойного супруга и те постепенно стали сплачиваться вокруг юного царевича. Вокруг него собиралась также большая часть жрецов, предрекавших Митридату великие деяния. В храме Диониса была запись, в которой подробно описывалось небесное знамение. В год, когда родился царевич, появилась комета, которая в течение семидесяти дней светила ярче солнца.

Вскоре один из полководцев Эвергерта по имени Диофант предупредил царевича о готовящемся его убийстве. Темной ночью Митридат тайно покинул дворец и поспешил в Малую Армению, чей правитель был другом и союзником его отца.

Армянский царь Антипатр принял его с великим радушием. Он быстро оценил недюжинные способности молодого человека и отказался выдать его Лаодике. Не имея наследников, он усыновил его, доверяя ему во всем. Они вдвоем готовили возвращение понтийского престола, тайно поддерживая связь с большинством из его аристократов. Перед смертью Антипатр в присутствии своих полководцев, сановников и жрецов составил новое завещание, по которому молодой Митридат объявлялся царем Малой Армении.

Узнав об этом, царица Лаодика отправила к нему наемного убийцу, но покушение с треском провалилось. Убийца был схвачен, его долго пытали, потом заживо похоронили.

Спустя год Евпатор в сопровождении армянского полководца Наймана с 6000 воинами двинулся в Понт. Местная аристократия во главе с Диофантом сразу перешла на его сторону. Низвергнутая Лаодика была заключена в темницу, где и скончалась. Хрест, попытавшийся ее освободить, вскоре был задушен. Убийца так и остался неизвестным, его даже не искали.

Захватив власть, царь Митридат Евпатор развернул бурную деятельность.

Понтийские войска под командованием Диофанта разгромили роксоланов и захватили Боспорское царство, а вслед за ним – Колхиду. Теперь в Боспоре правил его старший сын Махар, а в Колхиде – Аркафий. Его третий несовершеннолетний сын Ариарат Евсей был назначен правителем Каппадокии, но правил недолго и вскоре был изгнан восставшим населением. Евпатор попытался захватить ее столицу Мазаку, где теперь сидел новый царь Ариобарзан прозванный

”Римолюбец”, но попытка не увенчалась успехом. Все же понтийские войска продолжали удерживать за собой северную часть страны по реке Галис.

Римский Сенат направил консула Гая Мария с постановлением, по которому Понт должен был оставить Каппадокию, и именно его прибытия сейчас ожидал Митридат Евпатор.

В тиши своей библиотеки он должен был принять решение, которое могло стать судьбоносным для его царства. Гординий, предводитель каппадокийской аристократии, в своем письме настойчиво советовал ему не поддаваться решению Сената, но предложить действенную помощь понтийским войскам был не в состоянии. Послушаться его означало напрямую столкнуться с Римом, к которому Понт был не готов, и Митридат отлично сознавал это, но отказываться от Каппадокии, он тоже не собирался. К тому же Евпатор опасался своего третьего соседа – Вифинии, прекрасно зная коварный характер его царя Никомеда Третьего. Решение Сената касалось и Вифинии, войска которой оккупировали царство Пергам.

Царь Никомед решил подчиниться, о чем Митридат был уже осведомлен своими шпионами. Вифинский царь намеревался заключить союз с Римом и с его помощью получить новые территории за счет земель Понта, так как был уверен, что ”Дионис” не подчинится воле Сената. Вифиния готовила удар с запада, Каппадокия – с юга, в Боспоре пока спокойно, но это как затишье перед бурей. Скифские вожди, с которыми заключены мирные соглашения, ждут удобного момента, чтобы вторгнуться в царство ненавистного им Махара.

Приходилось опасаться на юго-востоке и другого армянского царства – Софены, который придерживался союзнических отношений с Каппадокией.

Переговоры ничего не дадут, в этом Митридат был более чем уверен. Гай Марий прибыл с единственной целью – ослабить Понт. Рим, захвативший полмира, ищет предлог, чтобы двинуть свои легионы на Восток и посланник прибыл не для переговоров, а чтобы выразить волю Сената.

“Либо постарайся накопить побольше сил, чем у Рима, либо молчи и делай так, что тебе приказывают”,– заявит впоследствии при встрече римский посланник.

“Придется подчиниться и ждать, пока обстановка в регионе не изменится, – решил Митридат, – или попытаться изменить ее в свою пользу, а пока мы будемплыть по течению “.

ГЛАВА II

ЦАРЬ АРМЕНИИ

Долгие годы, проведенные в Парфии, принц Тигран мечтал о своем возвращении на родину. Он станет великим государем, сделает свое царство самим сильным и богатым государством всего Востока. Он установит строгие, но справедливые порядки, упорядочит налоги, станет развивать ремесла и торговлю, создаст постоянную армию, под поступью которой будет дрожать земля. Он продолжит дело своего деда – великого Арташеса, недаром прозванного “Благим“,и закончит объединение армянских земель.

Принц Тигран неоднократно задумывался о своих действиях, как правителя, ведь рано или поздно этот день настанет. Но он слишком долго отсутствовал и то, что казалось ясным в Экбатане, теперь стало казаться сомнительным. Если там он был полон решимости, то теперь сомневался в своих силах.

Перед его мысленным взором восстали вопли дочери Ариазат-Автомы, когда он объявил ей, что та останется в Экбатане и станет женой Митридата Парфянского. Никак не мог забыть ее затравленного взгляда. Он вновь мысленно содрогнулся, вспомнив свою жену Зарухи. Сначала она валялась у него в ногах, умоляя не оставлять ее дочь, затем заслонила ее собой и дрожавшим от ярости голосом бросила ему:

– Я не отдам свою дочь на растерзание льву!

Принц сначала пытался успокоить их, пытался объяснить им, что без этой жертвы они не смогут вернуться на родину, которая, оставшись без царя, станет беззащитна, но все было напрасно – его и не старались понять. И он поступил как другие мужчины – наорал на них и ушел, хлопнув дверью, а теперь не мог заставить себя встретиться с Зарухи.

Надев на себя траурные одежды, та сопровождала его в самом конце каравана, шедшего за войском.

Приблизившись к Арменийскому хребту, принц Тигран приказал разбить лагерь. Сопровождающие его сыновья в недоумении посмотрели друг на друга. Тигран не мог объяснить им, да и себе, волнение, которое он не в силах был перебороть. Выехав из Экбатана в сопровождении 2 тысячной отборной парфянской конницы, он спешил оказаться на родине, но, доехав до хребта, вдруг ощутил непонятную слабость. Он радовался своему возвращению, о котором мечтал не один год, и одновременно был опечален причиной, позволившей ее осуществить – смертью Тиграна I, своего отца.

Принц давно был оторван от родины, ему не позволялось поддерживать связь даже с родными и теперь сомнения не оставляли его. Как его примут? Не стал ли он для своего царства чужим? На кого он сможет опереться?

Тигран долго бродил по хребту и возвратился в лагерь, когда наступили сумерки. В лагере уже начали волноваться его долгим отсутствием, и на его поиски были посланы воины.

Парфянское 2-х тысячное войско должно было помочь ему утвердиться на армянском престоле. На последней аудиенции Митридат Великий обещал любую помощь, но воспользоваться ею, означало добровольно впустить врага в страну, чего он не мог допустить.