Два человека в мире

– Bonjour.

– Плевать, понимает или нет, – девочка задела тарелку, каша оказалась на полу.

По лицу домработницы прокатилась молния. Хорошо, громы научилась держать под контролем. Пришлось опустить голову, чтоб никто не заметил. Лиза взяла веник. Соплячка! Внутри клокотало. Ты у меня запоёшь песню. Гуччи! Он работал швейцаром, никто ему завтрак не подавал, думала Лиза. Успокойся, приказала она себе. Не подул ещё с моря ветер, рано улетать. Начало весёленькое…

– Ничего страшного, ещё приготовлю, – маска, миролюбивый тон.

Она умела. Располагать, ладить с людьми. Когда ей этого хотелось. Одно «но». Раньше она людям не прислуживала. Разве что работая менеджером в супермаркете, но это когда было! В пятнадцатом веке…

– Ещё приготовлю! Как трогательно, – Кристина развела ручки в стороны. – Через двадцать минут спущусь, – Кристи перешла на французский.

Арчи вопросительно посмотрел. Какова? Девочка поднялась наверх. Лиза проводила её взглядом. Таня, Арчибальд, невоспитанная дочурка раздражали. Не прошло и часа, что дальше будет? Пренеприятные людишки. Ладно, зато изучу себя неизвестную. Лиза улыбнулась. Не стоит злиться! Кто здесь люди, кроме меня? Жизнь – не книга, а книга – не жизнь. Какие глубокие мысли приходят в голову с утра.

Вилла в Вильфранш-сюр-Мэр. Тесная терраса, места мало, бассейн – одно название, запущенный, несколько деревьев на небольшом участке, где не поместились бы коробки с её сапогами. Нераспакованные вещи всюду. И правда, чем тут занималась Мари, ведь не книги ж писала. В доме полно дорогущей мебели, внушительный старинный стол со стульями, шкафы, комоды. В ванной на втором этаже ремонт не делался целую вечность. В общем, обстановка странная, смесь порядка и хаоса, последний побеждал. Дом просил капитального ремонта. Все недостатки перекрывал вид из окна на бухту Вильфранш – море, яхты, синее небо. Как и всё на Ривьере, дом стоил немалых денег.

В другой жизни, допетровской, Лизе приходилось убирать и готовить. А потом Лиза «вышла замуж» за домработниц, кухарок, водителей и садовников. Они освободили её от «рабства». Лиза стала писать книги. По-настоящему, не как раньше (в двадцатипятиметровой квартирке). Не любила вспоминать, как прибегала с работы, наскоро перекусывала, махала тряпкой по углам, ненавидела пыль, до поздней ночи строчила романы. Может, и интересные, да кому нужны, кто она? Не знаем такую! Нелепый женский труд – варить, стирать, мыть! Она всегда думала, и непременно в масштабах планеты.

Как Лизе пришла в голову вся эта чепуха, Лазурный берег? Редактор торопил. В свет одна за другой вышли девятнадцать книг. Абзацы повторялись, герои вели набившие оскомину диалоги, персонажи кочевали из одной книги в другую. Прямо кризис жанра. Из Италии Лизе позвонила подружка, однокурсница, пожаловалась на судьбу: восьмой год работаю сиделкой у старухи, просвета нет, всё надоело, хоть вешайся! Целая колония таких несчастных. Хорошо, если вообще работа есть. Бывает, не на что еды купить. Самая умная девушка потока рассказывает чудеса. Стоило ли учиться? Мозгов на большее не хватило? Сиделка? Лиза поделилась с мужем. Пётр Андреевич с ходу и выдал:

– Вот тебе сюжет.

Обижаться на жену у Петра Андреевича оснований не было. Он подтолкнул лодочку к чужому Лазурному берегу. В Италию ехать? Нет, во Франции всё-таки поспокойнее. И вот Лиз Калашникова получила, что хотела, – семью Вуд. Маму, папу и двух дочек. Живут в Лондоне, в Вильфранш наезжают, как мы на дачу. Папа зарабатывает в Сити. Имеют квартиру в Париже, не центр, но неплохо. Мама не работает. Плюс две тётки. Одна – мамина родственница. Старухи проживают в Монако. Это из досье, полученного вместе с рекомендациями. Пару лет папа арендовал эту виллу в Вильфранш за три с половиной тысячи евро в месяц, плюс расходы на содержание, в декабре выкупил. Вот откуда нераспакованные вещи. Арчи Вуду дом не нравился, согласился на покупку под натиском жены. Соревновался с другом опять же, у последнего вилла в Антибе. Если бы не Ницца с оперным театром, Арчи обожал оперу, то и не купил бы. После напряжённой работы на Лондонской фондовой бирже оказаться в Ницце, скажем, неплохо. Заодно в объятиях Люси, симпатичной официантки.

У Тани та же история. Друг, Люсьен, проживает чуть выше Тёмной улицы, работает в кафе на набережной, красив, но беден. Пришлось-таки доплатить за дополнительные сведения. Частное сыскное агентство, русско-французское. Филиалы (если кому нужно) в Париже, Ницце, Монако, Каннах.

О семье Вуд Лиза знала больше, чем сами её члены друг о друге. Романы Лизы Калашниковой (по Ахматовой) вырастали из такого сора, что и самой Анне Андреевне не снилось! В общем, из ерунды.

Костюмчик надо бы сменить, купить попроще, подумала Лиза и тут же порезала палец. За спиной стоял Арчи. Она открыла кран, струя воды окрасилась. Она оглянулась. Глаза мсье сверкнули недобрым огоньком или ей показалось? Вот сволочь!

– Для этого есть машинка. Резать. Понимаете? Не хватало здесь крови. Таня, где салфетки? Ах да, её нет. Непростительно – сыр с кровью. С плесенью знаю, с кровью – нет, – он пытался шутить.

Офранцузился! Лиза намотала на палец тряпку. Она представила себе этого лысого господина в пабе с бокалом пива. Прошла бы мимо, не плюнула. Терпи, детка, книга требует жертв! Вон Инка терпит в Италии. Постой, а может, она придумала всё? Денег выслать просила. Это ж Сицилия, рай! Накатили воспоминания об Италии.

– Папа, она из Таллина? – Лизу вернули на кухню. – Таллин – столица Эстонии. Маша тоже из Таллина. Кристина говорит, что она…

«Тупая» – почти слетело с языка. Девочка заметила Лизу и покраснела. Худенькая, симпатичная Даша во все глаза смотрела на домработницу. Мария, грузная, некрасивая, с амбициями, так говорила мама, и три слова по-французски: бонжур, мэрси, аревуар. А эта красивая! Лиза поздоровалась, налила девочке сок, улыбнулась двестипроцентной улыбкой (глаза не улыбались, шарили по лицам). Нужны эмоции. Чужие. Устраивать театр из всего! Мизерные сценки – большие тиражи.

– Доброе утро, я Лиза. – К Арчи: – Сейчас всё исправим. Возьму машинку и нарежу. Меня не предупредили, что есть машинка, извините.

Монолог на французском. Арчи и дочь переглянулись.

Так началась прекрасная жизнь в счастливой стране. Впрочем, жизнь и страну Лиза надумала. Четыре дня в Вильфранш – не десять лет борьбы (за выживание). У Франции много лиц. Со времён Наполеона лица вообще размножились. Но Лиза этого не знала. Кольцо с бриллиантом, лучшая одежда, ежемесячная стрижка кончиков волос, по стоимости равная покраске недорогого автомобиля, маникюр на пальчиках продолжали держать писательницу в привычной жизни.

Новая, туманная, поджидала за углом.

Глава 5. Часы

– Семён Семёнович! К вам, – Мира её узнала.

Старик нехотя поднялся. Коридор забит антиквариатом. Придётся-таки расстаться с парой сервантов. Деньги не ахти какие, меньше, чем рассчитывал, но дают-таки неплохую цену.

– Если ты бедный еврей, ты не совсем еврей, правильно мамочка говорила. – Сам с собой Семён любил побеседовать.

Старик толкнул тяжёлую дверь. Мира строила лицо, поднимала брови: