Два гения и одно злодейство

– Поешь, тебе нужно поесть.

Он вполне осознанно посмотрел на нее и выплюнул еду. Лина убежала на кухню, опершись о стол руками, качала головой, склонив ее на грудь:

– Как мне это пережить? Я на грани срыва.

Страшная мысль залезла в подсознание… Лина тихонько вернулась в комнату. Прежде необходимо выяснить, точно ли убит Марк. Она достала салфетку, осторожно, будто боясь, что Лазарь откусит руку, убрала остатки пюре с подбородка и одежды на груди, потом яростно, с отчаянием прошептала, схватив его за грудки:

– Очнись, ты мне нужен, Лазарь.

В следующий миг Лина вскрикнула от неожиданности, очутившись на спине, Лазарь навалился сверху и впился в ее губы. Ощущая вкус вареного картофеля, она с отвращением вырывалась, но вдруг ее словно ударило: Лазарь притворялся! Панически припоминала, что и где говорила, мог ли он слышать неосторожно сорвавшиеся с губ слова. Вскоре ответ получила от него:

– Я хотел именно это услышать.

«Ты мне нужен» и есть то, что ему хотелось услышать. Для него только это важно. Лина, упираясь руками в пол, выскользнула из-под него и с интонацией упрека произнесла, словно не догадалась:

– Ты притворялся больным? Это нечестно.

– Прости, – он положил подбородок на ее колено, улыбнулся. – Я проверял тебя.

– Проверял? Ты не веришь мне? Да?

А ведь не верит. Слишком неправдоподобны ее отлучки, жажда мщения и прочая ахинея, которой она кормила его, постепенно наталкивая на подозрения. Но в данный момент он слишком был рад ее появлению, слишком устал от себя, слишком хотел ее. Лазарь провел руками по ногам Лины, затем по туловищу, а она легла на спину, как ему показалось, с неохотой.

– Не соскучилась? – напрягся Лазарь.

– Значит, не веришь мне? – повторила она. – Ты обижаешь меня.

– Верю, – коротко ответил, приблизив лицо к лицу Лины.

– Тогда почему проверял? – осторожно выпытывала.

– Неважно. Ты здесь, больше мне ничего не нужно.

– Скажи, ты обманул меня? Ты не убил Марка?

– Я застрелил его.

Мягко отстранив Лазаря, Лина села, после длительной паузы спросила:

– Ты точно уверен?

– С трех шагов попасть не сложно.

– С трех?! Он был без охраны?

– Нет, выезжал с охраной со двора офиса в автомобиле. Я подъехал, выстрелил и уехал. Мне вслед два раза стреляли. Глупцы, пули в меня не попадут.

– Ты поступил безрассудно. Куда попал? В лоб, в сердце, в живот?

– Не знаю. Было темно. Но я попал. Я чувствую, попадая в цель. Когда пуля убивает, на долю секунды замирает и уплотняется воздух вокруг. А после, словно от испуга, вздрагивает. Этот миг едва уловимый. Наверное, потому, что происходит столкновение жизни и смерти, глаза этого не видят, только нервы чувствуют. Это как взрыв, неосязаемый, неслышимый, но страшный. Поэтому на войне, где убивают непрерывно, всегда страшно. Там особый воздух, мучительно дребезжащий, а плотность его удушливая.

Лазарь часто выражался странными образами, понятными только ему, особенно в моменты приступов. Тем не менее, сейчас его голос оставался ровным, фразы выстраивались логически.

– Зачем ты это сделал? Я ведь просила тебя не предпринимать без меня ничего.

– Мне приелось дергать тигра за хвост, – пробормотал Лазарь и тоже сел. – Ты не все знаешь. Ненароком я убил… меня остановил мент… мне пришлось…

– Что?!! Ты убил милиционера?!! Как это – ненароком?!!

– Я забыл спрятать пистолет, он заметил его. Не было выбора.

– О господи! Это плохо. Это очень, очень плохо. Теперь тебе нельзя ездить на мотоцикле. От него лучше избавиться…

– От кого? – Ему показалось, что в последней фразе таился двойной смысл.

– Не от кого, а от чего! От мотоцикла, разумеется. Как же быть?

– Ставров на том свете, как ты хотела. Нам пора убраться отсюда.

– Надо подумать…

– Мы так давно не виделись, а ты пытаешь меня допросом, – проговорил срывающимся голосом Лазарь, конвульсивно сжимая Лину руками. – Потом будем думать, потом. Я так ждал тебя, Лина…

– Бедный, – она теребила пальцами его волосы. – Ты устал, очень устал, я знаю. Может, так лучше. Я могу свободно вздохнуть, ты тоже. Тебя ничего не тревожит?

– Нет, – засмеялся он, обрадовавшись, что она не сердится, и сразу помрачнел. – Мне было нехорошо, ну, ты знаешь… но я справился. Все, больше не отпущу тебя.

– Глупый, – рассмеялась и Лина, прижимая его к себе, – теперь все пойдет иначе. Но прошу тебя, переберемся на диван.

Он вскочил на ноги, протянул руку Лине…

В начале четвертого утра она тронула дремавшего Лазаря рукой:

– Послушай. Давай сегодня же избавимся от мотоцикла. Сейчас же.

– К чему такая спешка? – сонно пробормотал он.

– Не понимаешь? Случайно милиция набредет на гараж, а там вместо автомобиля стоит мотоцикл. За тобой же была погоня? Без сомнения, мотоцикл запомнили, ищут.

– Да мотоциклов этих… Это же не фирмовый, что по пальцам одной руки пересчитать можно в городе, а всего лишь сборник. Такие у многих байкеров.

– Ты недооцениваешь положение, на этом многие горят. До тех пор, пока он будет в гараже, я не успокоюсь.

– Мы все равно собираемся уехать, пусть и стоит. Какая разница?

– Это улика, Лазарь! Там наверняка наши отпечатки в самых непредвиденных местах. Представь, его обнаружат, сравнят отпечатки, а в компьютере хранятся пальчики и живых и мертвых… это только ребенку может быть непонятно. Следователи находили пуговицу и раскрывали преступления, а у нас мотоцикл.

– Конкретно, чего ты хочешь? Раз так настаиваешь, значит, уже что-то придумала.

– Давай утопим его в реке?

– Говоришь об опасности и не понимаешь, что нам нельзя разъезжать по городу. Выпал снег, на мотоциклах мало кто ездит, звук мотора слышен далеко. У нас есть все шансы залететь, если выползем.

– Посмотри за окно, милый. Там непроглядная зимняя ночь. Светает в восьмом часу, у нас в запасе четыре часа. На улице ветер. Ты думаешь, милиции интересно следить за порядком и отлавливать мотоциклистов в эту пору и в такой холод? Да они на своих постах водку хлещут, спят, но никак не на страже стоят. Вставай, едем.