Два красавчика и Я

Я снова киваю и медленно иду по офису, под пристальным взглядом коллег. Меня до сих пор немного потряхивает.

Остаток дня проходит вполне обычно. Я, отряхнув колготки, и замазав дырки лаком, чтобы хотя бы до конца дня не поползли стрелки, надеваю туфли. Потом вберу стаканы и воду, и несу их в кабинет начальника. Марк передает мне те самые документы с чеками из ящика, и просит аккуратно рассортировать. Чем я и занимаюсь.

В двенадцать начальник выходит из кабинета с тремя людьми в строгих костюмах и куда-то уезжает.

А возвращается только к шести, когда я уже практически собралась, чтобы уйти с работы. Он подоходит, насвистывая какую-то мелодию и крутит при этом брелок с ключами на пальце.

— Ты еще здесь, — произносит он, — подвезти до дома?

Я вежливо улыбаюсь.

— Не беспокойтесь. Я на метро.

Марк как-то странно усмехается. Потом задумчиво смотрит в сторону.

— Знаешь, Анна, обычно никто не отказывался от моего предложения прокатиться. Что с тобой не так?

Я возмущенноприподнимаю брови. Ну не нахал ли! Может быть, это с тобой что-то не так, а именно – гадкое поведение при первой встрече?

— Со мной все в порядке, Марк Яковлевич, — стараясь придать голосу вежливый тон, произношу я, — к тому же, я хорошо помню ваше правило про отношения между коллегами. Сначала просто общение, а потом… — я ехидно улыбаюсь, — думаю, не буду вас подставлять.

Я беру сумочку и, встав из-за стола, собираюсь отправиться к лифту. Кажется, мое лицо озаряет довольная победоносная улыбка, в тот момент, когда я прохожу мимо Марка.

И в тот же момент произходит кое-что, что стирает эту улыбку с лица.

Марк хватает меня за запястье. Потом резко разворачивает к себе, да так, что я ойкаю, едва не упав. Второй рукой он притягивает меня вплотную, впечатав в себя. Я отстраняюсь, пытаясь освободиться.

— Что вы себе позволяете! — возмущенно произношу я, — отпустите! Как…

Марк улыбнается уголком рта и внезапно наклоняется, поцеловав меня.

Пульс, кажется, начинает трепыхаться, как птичка о стенки клетки, когда я ощущаю теплое дыхание на губах. Поцелуй выходит достаточно мягким и быстро прерывается. Я чувствую, как щеки пылают. Нет, Боже, горят!

Марк отстраняется. Потом выпрямляется, отпускает меня и усмехается.

— Я говорил, Анна, — произносит он, ехидно улыбнувшись, — что тут существует только один человек, с которым можно завести роман без последствий. Это я.

Я растерянно хлопаю глазами. Наверное, в этот момент я выгляжу очень глупо. Но, вообще... то, что сейчас произошло — нормально? В порядке вещей?! Да это домогательства на рабочем месте!

— Ты в порядке? — кажется, он издевается.

Я отмираю наконец. Потом, чувствуя, что на моем лице не исчезает выражение обалдевания, медленно произношу:

— Больше так не делайте. Это…это… невежливо!

И, развернувшись, иду к лифту.

До меня доносится тихий смех начальника.

Боже мой, и что это такое вообще было?!

Если вы дочитали до этого места — значит, вас заинтересовала эта история? Буду рада услышать ваше мнение! Может быть, что-то не так? Тоже буду рада услышать мнение и обратить внимание на свои ошибки)

Эпизод 7

Эпизод 7

Дома я первым делом скидываю туфли и стягиваю колготки, которые из-за лака, кажется приклеились к ступням. Потом иду в ванну, раздеваюсь и включаю душ. Мне хотелось расслабиться и подумать.

Я стою, закрыв глаза и чувствую, как теплые струйки воды смывают напряжение. До этого мне хотелось завизжать, затопать ногами и спросить — что за чертовщина сегодня произошла?

Неужели он ко мне подкатывал?

Да нет, если бы я ему так понравилась — он бы не стал настолько гадко вести себя при первой встрече. Значит, пользуется своим положением и тем, что я завишу от работы, на которую он любезно меня принял!

И это только второй день моей работы. А что дальше? Завтра я зайду в кабинет, а он скажет «раздевайся, Анна. Пять минут тебе на то, чтобы удовлетворить меня. Или ты уволена». Аааа!!!

Ни за что. Лучше тогда сама уволюсь и… буду работать официанткой. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю!

А, может, я просто слишком вызывающе одеваюсь? Решено. Завтра надену самые уродские вещи. Пусть знает, что эта крепость на самом деле неприступна и едва ли не целомудренна.

Я успокаиваюсь. Завтрашний день перестает мне казаться страшным.

Потому что я заранее готовлю комплект вещей: длинную черную юбку ниже колена, которую я купила и надела однажды на крестины ребенка подруги, старые лодочки, оставшиеся еще со школы, и плотную блузку. Никаких романтичных силуэтов, никаких женственных рукавов-фонариков, и прочей чепухи! Любуйся, дорогой начальник!

 ***

Когда на следующее утро Марк заходит в кабинет и видит меня, перебирающую документы на его столе, он резко останавливается и на его лицо наползает выражение безмерного удивления.

— Анна? — произносит он, окинув меня взглядом, — у тебя сломалась стиральная машинка? Или…

Он приподнимает жалобно брови.

— Боже, прости. До меня не сразу дошло. Ты в трауре? Кто-то умер?

Я таращу глаза.

— С чего ты… вы взяли?!

— Твой прикид. Он… ужасен.

Я стараюсь сдержать рвущееся изнутри хихиканье. Потом напускаю на лицо обиду: глазки опущены, бровки нахмурены. И думаем… думаем… о Аське. Любимой кошке, которая умерла год назад от старости. Белая грудка. Дымчатая шерстка. Жетлые, умные глаза.

В носу начинает. Аська, бедная моя, мягких тебе облачков!

По щеке катится горячая слеза.

Кажется, это действуето на Марка ужасно. Его лицо вмиг становится серьезным.