Два красавчика и Я

— Не буду, — бурчу я, — это низко.

Марк открывает было рот, чтобы что-то произнести, как внезапно поворачивает голову к двери. Я делаю то же самое. Там стоит Мирослав, и на его лице гуляет какое-то ехидное выражение.

— И что тебе нужно? — интересуется мой начальник.

— У тебя телек горит.

— В смысле? — ошарашенно поднимает брови Марк.

— Ну… я куда-то потыкал и из него пошел дым, — пожимает плечами Мирослав, — прости. Видимо, из-за твоих тупых фильмов он не выдержал…

Марк недоверчиво смотрит на него. Потом идет мимо меня к выходу.

— Тогда помоги Анне сделать кофе, — бросает он напоследок, — если ты сломал телек — я тебя придушу.

Я смотрю недоуменно на Мирослава. Он в ответ смотрит на меня и на лице расплывается улыбка.

— Потыкал куда-то и он загорелся? — спрашиваю я со смешком, глядя, как парень начинает давиться от смеха, — ты серьезно?

— Вот что бывает, когда ты не шаришь в технике, — фыркает Мирослав, прокашливаясь, — я просто выдрал провода и поджег какую-то бумажку для запаха. Кстати, это была не только моя идея. Твоей подруге кто-нибудь говорил, что она на всю голову отбитая?

— Но зачем вы это сделали? — недоуменно смотрю я на него.

— Ммм… — Мирослав делает шаг ко мне, задумчиво глядя под ноги, — твоей Татьяне понравился Марк. Я согласился побыть купидоном и соединить их сердца… оставив на некоторое время наедине. Если быть точным — она сначала подкатила ко мне, но мне пришлось объяснить, что меня больше привлекают пьяные брюнетки в белых строгих костюмах.

— Детский сад…

— Согласен, моя дорогая взрослая и серьезная птичка. Расскажи маленькому мальчику — надеюсь, я не разрушил ненароком ничьи планы своим поступком? Или именно ты хотела остаться с Марком наедине и по-взрослому подкатить?

— Мы пришли просто готовить кофе… — со вздохом сообщаю я, наблюдая как Мирослав приближается ко мне, — ты знаешь, некрасиво подкатывать к своему начальнику в его же доме… мне еще тут обитать пару дней… пока я не найду новое жилье.

— И тебе не страшно оставаться наедине с ним?

— В смысле? — приподнимаю брови я, — не думаю, что твой друг… может повести себя как-то некрасиво по отношению к девушке, которая…

— Я разве не говорил про большого плюшевого зайца? — Мирослав перебивает меня с хитрой и какой-то завлекающей ухмылкой. Еще шаг — и вот он уже стоит возле меня, сложив на груди руки и насмешливо смотрит сверху вниз, — будь осторожнее, Анна… однажды он достанет из ящика большие розовые уши на ободке… и предложит тебе быть его зайкой. Но ты же не зайка, — мило добавляет он, наблюдая за моим офигевшим лицом, — ты птичка. Еще не поздно отказаться и уехать со мной. Я буду твоим котиком…

— Что за чушь ты мелешь… — едва не заикаясь, произношу я, в ужасе наблюдая за его мимикой, — ты… пьян?

Он внезапно оказывается напротив, поставив руки по бокам от меня на столешницу. Ой. Это еще что за новости?

Я пытаюсь отодвинуться, вжаться в мебель позади меня, но расстояние между нами увеличивается максимум на пару сантиметров. Поэтому я, с замирающим сердцем наблюдаю за Мирославом. Он медленно окидывает меня взглядом, и я напрягаюсь, потому что… так смотрят, оставаясь только наедине в интимной обстановке. Будто оценивая, какую из деталей одежды стоит снять первой, и что же там под ней скрыто.

— Ты не мог бы… — произношу неуверенно я, сглатывая, — отодвинуться?

— Не мог бы, — хмыкает он, нагло разглядывая меня.

— Я буду кричать…

— Я еще даже ничего такого не сделал, чтобы ты кричала, птичка.

— Ты слишком близко…

— Слишком? Нет, — он внезапно прижимает меня своим телом к тумбочке, и у меня вырывается удивленный вздох. Нос улавливает запах то ли одеколона, то ли геля для душа. На мою талию ложится рука, приобнимая, — вот это слишком. И то между нами еще сантиметры одежды. Может, ну её?

— Мне нужно… идти! — я в ужасе пытаюсь отодвинуть парня и кладу руки ему на грудь, толкая. Куда там, стенку проще сдвинуть с места! К своему стыду я отчетливо ощущаю под ладошками очень… крепкие… стальные мышцы груди и пресса. Ого! Он явно занимается чем-то, — Мирослав! Ты что творишь!

— Домогаюсь до тебя, птичка, — внезапно произносит он, а меня будто подбрасывает от неожиданности, — будешь так елозить по моему телу — и одетой отсюда... можешь и не выйти.

— Что?!

Он улыбается как-то хищно, склонив голову чуть набок.

— Повторить? Ты соблазнительная, когда вот так краснеешь. И когда делаешь вот так, — он прищуривается, наблюдая, как я обеспокоенно прикусываю нижнюю губу, и я тут же прекращаю, возмущенно глядя на него, — нет, продолжай, и я выпрыгну из штанов прямо сейчас. Предлагаю сбежать через окошко. Там нас никто не спалит...

— Ты меня пугаешь!

— Пугаю? Я разрешу привязать себя к кровати, чтобы было не так страшно. Будешь не птичкой, а госпожой.

Я закашливаюсь от неожиданности. Надеюсь, он шутит! Или нет? Воображение тут же заботливо подкидывает непристойные картинки. Нет, нет, исчезните! Я не хочу видеть этого полуобнаженного мужика, прикованного наручниками к кровати!

Я шарю по столешнице рукой, в поисках какого-нибудь предмета, которым можно будет отбиться, если все зайдет слишком далеко. Пальцы нащупывают что-то металлическое, и я радостно хватаю предмет и наставляю его на Мирослава. Он насмешливо приподнимает брови.

— Не бойся ложки, бойся вилки, — произносит он, хмыкнув, и опустив взгляд вниз, — один удар — четыре дырки. Я тоже люблю пожестче и всецело поддерживаю твое намеренье сделать мне больно.

— Боже! Я точно сейчас тебя ею ткну, если ты не отойдешь!

Он начинает тихо смеяться, опустив голову, и к своему огромному удивлению я вижу Марка, появившегося в дверях, и наблюдающего за этой картиной… с таким лицом!

Да ешки-поварешки!

— Дааа… — тянет Марк, и Мирослав затыкается, резко отодвигаясь от меня и выпрямляясь, — телек, значит, загорелся? Ты ничего не попутал, нет?

Ответом ему служит смех Мирослава, который, прикрывая лицо рукой, отмахивается, и уходит с кухни. Спустя секунду мы слышим, как тихий смех переходит в ржач, отскакивая от стен коридора и начинает удаляться, затихая.

— Придурок, — комментирует со вздохом Марк, — Анна, прости. Я должен был сообразить, что это какая-то дичь…