Два лебедя (Любовь, матрица и картошка)

– Не бойся ничего, – терпеливо говорил я сам себе, – тебе просто необходимо овладеть пространством. Это так увлекательно.

На Черной речке, не на месте дуэли Пушкина и Дантеса, а недалеко от Сертолова, в автобус сели девушки. Их было так много, что стало тесно в автобусе. Неудивительно, что мой локоть уперся в упругую девичью грудь. Я убрал руку тотчас же, хотя в другой ситуации никогда бы этого не сделал. Но теперь иное. Полным ходом шло познание Матрицы, поэтому в голове только возвышенное и внеземное. Только чистота и целомудрие на кончике языка.

Ели, растущие вдоль дороги, по которой ехал автобус, плавно махали ветками на ветру. Молоденькие красавицы, заполнившие автобус, своими резкими манерами и тонким станом походили на ели, потому что были колючими и гибкими, как они. До них было страшно дотронуться рукой – жгучее прикосновение могло сбить меня с толку, а мне необходима была необыкновенная сосредоточенность.

И вдруг в стекло ударили крупные капли дождя. Погода на глазах портилась, словно настроение у человека, загнанного в угол. Что ж, я сам загнал себя в этот угол. Страх и откровенное любопытство охватило меня. Затем пришло изумление от простоты построения левой части пространства. В нем оказалось две новые точки Матрицы, которые образовали Левую боковую пару. Я тут же повторил симметричное построение с правой частью пространства и получил Правую боковую пару. В сумме с уже открытыми точками Матрицы их получалось ровно семь. И значит, построение Матрицы было практически завершено. Победа оказалась такой желанной и простой.

Все заиграло и заискрилось в глазах моих. Я, наконец, овладел пространством. Овладел семью основными точками Матрицы, которые были необходимы для кодирования информации. Во мне не было никакой усталости. Я начал вновь замечать окружавших меня людей, ехавших со мной в автобусе. Обратил внимание на девушку, груди которой совсем недавно касался мой локоть. Девушка стояла рядом и упиралась в меня бедром. И куда от этого денешься, если так жизнь устроена. Улыбнувшись этой мысли, я опять погрузился в созерцание внутреннего совершенства.

– Да, я овладел пространством, – думал яростно я. – Какая свобода мысли и головокружительный кругозор.

Наслаждение внутреннее было важнее для меня наслаждения внешнего. Поэтому меня занимала не упругая грудь девственницы, а новая модель Матрицы, ибо возможности плоского кодирования казались мне безграничными. Мысль, словно пчела, летала вокруг меня. Семь точек, найденных мною в борьбе за совершенство, образовали невидимый венок, ладно сидящий на моей голове. В этом венке каждый цветок располагался строго на своем месте, так что мысль-пчела не пропускала ни одного цветка и с удовольствием посещала каждый из них.

Я недолго задержался на даче. Вот я уже шел по любимой лесной дороге, размышляя о новизне ощущений. Кажется, все точки Матрицы найдены. А впереди никакой точки нет. Идти приходится, стало быть, с закрытым забралом. Раз впереди Матрицы точки нет, моему собеседнику несладко приходится, потому что энергия мысли обрушивается на него, словно снежная лавина, Ниагарский водопад или авиационная бомба. Человек, после нескольких минут общения со мной, чувствует себя раздавленным, уничтоженным и оплеванным. Мне этого не нужно, собеседнику – тем более, и тому, кто нас слушает с полными штанами.

– Так что закон законом, а тут что-то делать надо, – решаю я незамедлительно. Давить на собеседника нет никакой надобности. Ограничить такое воздействие следует. Хотя бы передником. Можно, конечно, бетонную стену возвести, кто бабьего духа не переносит. Но тогда это будет стена непонимания, молчания и раздора. А может быть, и стена Плача. Чтобы как-то выйти из этой щекотливой ситуации, поставил я на свой страх и риск между собой и воображаемым собеседником новую точку.

Все сразу встало на свое место. Появился румянец на щеках от доброжелательного общения. Точек уже восемь. Но разве это нарушает гармонию разума, если, наоборот, способствует наведению мостиков дружбы? И вспомнил я пурпурный цвет, и что радуга состоит из восьми основных цветов, и что Владимир Зайцев говорил мне о восьми основных точках Матрицы.

Итак, в одной плоскости, проходящей через язык, находятся все восемь точек Матрицы. А, может быть, и не Матрицы вовсе, а ее проекции. И вдруг я выявляю явное несоответствие в своих построениях: точка, расположенная в спине на уровне второго и третьего грудного позвонка, находится гораздо ниже. И я вижу, что никакой плоскости не получается. Возникла лишь красивая иллюзия, в которую хотелось верить в первые дни творения. Я понял, что это тупик.

Я не стал торопить события и, набравшись терпения, ждал, когда Матрица сама себя проявит. И вот настал день, когда объемное кодирование захватило меня без остатка. Оно проявило себя после тщетных попыток разрушить плоскую модель Матрицы.

После напряженного дня я встал перед зеркалом. Я не увидел в нем ни Кольвера, ни Раймонды, ни Вельзенда. Но зато увидел в нем старца. Он улыбался мне, сидя на облаке. А потом я увидел свои счастливые сияющие глаза и восемь сверкающих точек Матрицы. И началось! Боковые пары поднялись вверх до уровня лобных шишек. Центральный круг опустился на язык, став им. А у важнейшей точки на спине появилась проекция в грудине, завершив тем самым все построение Матрицы.

Затем началось познание Алгоритма Матрицы. И оказалось, что Матрица состояла из трех частей: «Разговорной», «Интеллектуальной» и «Мужественной». При этом в «Интеллектуальной» части Матрицы точек было ровно семь. Их количество совпадало с числом основных музыкальных символов. Вначале родилась догадка, потом пришла уверенность, что все точки этой структуры имели свой определенный код, заданный Творцом. Так мне удалось связать лексические и музыкальные символы между собой, что еще никому не удалось сделать.

Казалось, что я столько нового открыл, и что скоро современная психологическая наука раскроет передо мной свои объятия. Но не тут-то было. Никто не хочет ломать устоявшиеся понятия. Все до сих пор считают, что мы общаемся между собой с помощью артикуляции. Такой примитивизм понятен. Так что, я все еще иду впереди нашей цивилизации со своей Матрицей. Вопрос состоит в том, захотят ли сами люди, чтобы их считали столь примитивными созданиями, как предполагает психологическая наука. Поэтому этой книгой я обращаюсь ко всему человечеству, чтобы пробудить интерес к Матрице и чтобы двинуть вперед психологическую науку.

Глава двадцать четвертая Эксперимент А.И. Мещерякова

Я работал над Матрицей, не зная, что пятью годами ранее в интернате для слепоглухонемых совершался удивительный эксперимент над слепоглухонемыми от рождения детьми, «растениями» по выражению ученых. Руководил экспериментом А.И. Мещеряков, задавшийся целью сделать из детей, имеющих столь значительную патологию, полноценных граждан России. Этот эксперимент закончился блестяще.

Всемирно известные русские ученые в один голос заговорили, что эксперимент Мещерякова совершил настоящую революцию в психологической науке, создав технологию формирования сознания не только в патологии, но и в норме.

А раз эта технология была справедлива и в патологии, и в норме, то я мог на нее опереться. Но ссылка на этот эксперимент была бы справедлива, если не будет нарушено восприятие Целостного предметного действия.

Я знал, что своим успехом Мещеряков был обязан тому, что при общении со слепоглухонемыми детьми не нарушалось восприятие Целостного предметного действия. Этот удивительный ученый создал специальную технологию, чтобы не нарушалось оно. Он доказал, что для восприятия Целостного предметного действия необходимо было зафиксировать предмет общения (ложку), руку слепоглухонемого ребенка и руку наставника фактически в одной точке, чтобы совершать общественно значимое действие с ложкой (кушанье каши). И оказалось, что не нейродинамическая система мгновенно и точно отражает эти действия в коре головного мозга. Живой организм ребенка действием своих органов отделяет действие и предмет действия, а также направленные движения наставника от своего «Я», ведущего спор с собой и с ним. Только тогда ребенок может сказать о себе: «Это я действую! Это мое действие!» В результате эксперимента было выделено четыре основные стороны Целостного предметного действия: предмет, предметное действие, действия наставника, являющегося общественно значимым эталоном, и нашего «Я», ведущего спор с собой и с ним.