Два лика января

— Нет-нет. — Нико покачал головой.

— Поищи кого-нибудь другого.

Нико усмехнулся.

— Это нетрудно.

Нико ушел в половине одиннадцатого с фотографией Райдела и полутора тысячами долларов, которые Райдел дал ему в качестве аванса за итальянский паспорт. Нико вернулся около двенадцати и сообщил, что Фрэнк все сделает.

На следующее утро в прессе даже не упоминалось о расследовании, связанном с убийством в Кноссе. Райдел попросил Анну сходить за «Дейли пост» и газетами на греческом языке.

Если полиция уже беседовала с Честером, размышлял Райдел, а так, скорее всего, и было, с ним могут встречаться во второй и в третий раз, чтобы выудить побольше деталей или найти слабое место в изложенной им версии происшедшего.

Райдел вспомнил о фотографии Честера в паспорте, на которой он был с усами и без бороды. Честер собирался подретушировать ее в Афинах: добавить бороду, но, конечно, сделать этого еще не успел. Интересно, обратит ли полиция внимание на сходство между этой фотографией и фотографиями Честера, которые были в записной книжке убитого агента? Как получилось, что он беспрепятственно получил паспорт в Штатах? Возможно, это объясняется медленным ходом следствия. Американская полиция накапливает улики, выжидая, когда их наберется достаточно. Вот почему Макфарланд до сих пор оказался не связан с Чемберленом и убийством в Кноссе. Райделу захотелось выйти на улицу, найти телефон — у Нико и Анны его не было — и выяснить, где остановился Честер, в «Акрополе» или в «Эль Греко». Но он удержался.

Райделу также хотелось позвонить Женевьеве Шуман. Тревога и вынужденное бездействие мучили его. Занять себя было практически нечем. Вся библиотечка Нико и Анны состояла из нескольких популярных журналов и Библии на греческом языке.

— Почему ты не позвонишь Женевьеве? — спросила Анна.

Райдел улыбнулся.

— Потому что боюсь высовываться из дома.

— Хочешь, позвоню я?

Было четверть третьего.

Он пожал плечами.

— Могу представить, как ты минут десять будешь объяснять Женевьеве — она не очень хорошо владеет греческим, — что я не убивал женщину в Кноссе. А вдруг ваш разговор подслушает кто-нибудь из прислуги? Ты, конечно же, скажешь Женевьеве, что я прячусь у тебя в доме и что она, если пожелает, может навестить меня. Ведь так?

Анна рассмеялась. Именно это она и собиралась говорить.

— Нет, Анна. Никаких телефонных звонков.

— Тогда можешь написать письмо. Я отнесу.

Как няня из «Ромео и Джульетты», подумал Райдел.

— Я не хочу, чтобы кто-либо знал, что тебе известно, где я скрываюсь.

Он опустился на тахту.

Анна вернулась к раковине: она стирала рубашки Нико.

Райдел задумался. Допустим, он напишет Женевьеве письмо, где расскажет, как все было в действительности. Но что это изменит? Женевьева умная девушка, тонкая, чуткая и вместе с тем очень практичная. Она, конечно же, скажет: «Всего этого можно было избежать. Кто тебя заставлял связываться с этим человеком? Зачем ты помогал ему прятать тело детектива в гостинице „Кингз-палас“?» Райдел мог бы попытаться объяснить, но знал, что все его аргументы покажутся ей неубедительными и это еще больше отдалит их друг от друга.

Он встал и подошел к Анне.

— Я не хочу, чтобы ты каким-либо образом пыталась связаться с Женевьевой. Это слишком опасно. Вчера мое имя попало в газеты. — Райдел рассмеялся. — Явное свидетельство того, что полицейские уже допрашивали Честера. Могу представить, что он им рассказал. К несчастью для меня, лгать Честер умеет. — И, сунув руки в карманы, отошел. Его пальцы нащупали пачку денег. Теперь у него осталось три с половиной тысячи долларов.

В начале шестого во входную дверь постучали. Райдел вскочил. Он знал: Анна никого не ждет. Одну из своих соседок, часто заходившую к ней на чашку чая, она предупредила, что отправляется сегодня в гости к своей тетке, которая жила в северной части города.

— Не волнуйся, — шепотом сказала Анна, — это, наверное, старик Муриадис, отец Дины. — И выскользнула в коридор.

Сосед, догадался Райдел. Он оглядел комнату. Маленькие окна выходили в узкое замкнутое пространство между домами, выбраться из которого можно было, лишь вскарабкавшись по отвесной кирпичной стене высотой в двадцать футов. Анна разговаривала с кем-то.

Райдел подошел к полуоткрытой двери и прислушался.

Это был Пэн.

Райдел успокоился, но тут же с сожалением вздохнул. Анна выпроваживала его.

— Нет. Райдела здесь нет.

Он хотел уже выйти в коридор — Пэн был его другом, он все поймет и не проболтается, — но сдержал себя.

Анна закрыла входную дверь и вернулась в комнату.

— Это Пэн.

— Я слышал. Спасибо, Анна. Ты поступила правильно.

— Не нравится мне этот Пэн. — Анна нахмурилась и покачала головой. — Я ему не доверяю.

— Да нет, он… — Райдел замолчал.

Ему хотелось сказать, что Анна не права, что Пэну можно доверять, но передумал. Пусть уж все остается как есть. Пэн мог ненароком проговориться кому-либо из своих друзей о том, что знает, где Райдел, а тот, в свою очередь, мог разболтать другим.

— Ты доверяешь Пэну? — спросила Анна.

Она почти не знала его. Райдел приходил с ним пару раз выпить стаканчик вина.

— Думаю, ему можно верить.

Перед самым приходом Нико в дверь снова постучали. Анна вышла в коридор.

— Я же сказала, его здесь нет, — послышался ее сердитый голос. — Как хотите, но это ничего не даст. Думаете, я знаю больше?

Хлопнула входная дверь.

Анна вошла и заговорщически улыбнулась. В руке у нее был бледно-голубой конверт.

— От Женевьевы! Просили передать. — Анна протянула конверт.

Райдел распечатал его, чувствуя смутную тревогу. Письмо было написано по-французски.

Вторник, 5 часов пополудни

Мой дорогой Райдел!

Думаю, ты сейчас у Нико или у Пэна. Я верю, ты не убивал ту женщину в Кноссе. Неужели это говорят о тебе? Почему ты не сообщил мне, что едешь на Крит? Такое впечатление, будто тебя увезли силой, чтобы потом свалить на тебя это убийство. По крайней мере, я знаю, что ты жив. Если верить газетам, ты был на пароме, прибывшем вчера утром в Пирей. Почему ты скрываешься? Я чувствую, ты не мог совершить то, что тебе приписывают. Я скучаю без тебя и очень волнуюсь. —Последнее слово подчеркнуто три раза. — Если же ты совершил это, знай, что всегда можешь рассчитывать на нас. Папа сказал, что готов помочь тебе. Ты ведь знаешь, как он тебя любит. Не будь… —Дальше следовала непереводимая фраза, одна из тех, что были понятны только ей и Райделу, и означавшая упрямого человека. — Я люблю тебя и молюсь за тебя. С тобой все в порядке? Не ранен? Не болен? Пожалуйста, ответь, если получишь это письмо. Пошли кого-нибудь с запиской.

Женевьева

— О чем она пишет? — Анна не отрывала глаз от лица Райдела.

— Желает мне здоровья.

— А что еще?

— Это очень короткая записка, — ответил Райдел уклончиво.

— А все-таки? Хочет повидаться с тобой?

— Анна! Она говорит, что ее отец обещает помочь мне, если я нуждаюсь.

— Ее отец? Профессор археологии?

— Да.

— Ну что ж, пусть поможет. А он может помочь?

— Нет.

— Но ты… Тебе нужно, чтобы кто-нибудь замолвил за тебя словечко. Ты ведь не можешь прятаться так всю жизнь.

— Нет, Анна. Только до завтра. Думаю, завтра я уеду.

— Да нет же, ты не понял. Оставайся здесь, сколько тебе понадобится. Ведь ты наш друг.

Разговор утомил Райдела. Он закурил, глядя в пыльное прямоугольное оконце, в трех футах от которого была стена из красного кирпича.

— Она хочет, чтобы ты ответил? — спросила Анна.