Два любящих сердца

— Извини, но мне казалось, что мы все делаем всерьез.

— Разумеется! И только всерьез. Ничего иного Спардзано не приемлет. Только вот мое моральное перерождение здесь ни при чем.

— Я не понимаю, босс.

— Помнишь «Крестного отца»? Главное — не деньги. Главное — уважение.

— Все-таки я идиот.

— Серджио, амико мио, ну как мне тебе объяснить… Спардзано — как и всякий нормальный человек — знает и понимает, что невозможно полностью переродиться за три недели. Еще он хорошо знает меня. Дальше: он видит, как я в течение трех недель добросовестно тружусь и добиваюсь перелома в общественном мнении. Я отработал, понимаешь? Честно выполнил возложенные на меня обязательства. Как в сказках — пойди на тот свет, победи дракона, спаси принцессу.

— И в награду…

— Молодец. И в награду я получаю остров. А возможно — не получаю. Возможно, мне еще придется потрудиться. Скажем, изобразить семейную идиллию на глазах у Спардзано.

— Вот тут-то она тебе и покажет, почем фунт лиха!

— Нет. Не покажет. Сразу, во всяком случае. Мы прилетим прямо на Монте Адзурро, Гаэтано будет нас ждать. В тот же вечер он получит срочную телеграмму о неприятностях в Калабрии. Уедет. Таким образом, у меня в запасе будет несколько дней. Я сумею убедить Джу помочь мне.

— Как, святая Дева?! Да вы с ней пяти минут не можете провести в одном помещении, чтобы не начать цапаться! Остров взлетит на воздух!

В голосе Алессандро вдруг зазвучали печальные и незнакомые нотки. Джуди нахмурилась. Ведь он не знает, что она подслушивает, стало быть, не врет?

— Может, и лучше было бы, чтобы он взлетел на воздух, Серж. По крайней мере, не так больно… Ладно, что там. Ведь даже ты, мой поверенный, толком не знаешь, почему я так сражаюсь за этот кусочек земли. Столько лет…

— Да. Восемь лет, как один день…

— Нет, Серджио. Двадцать девять.

— Что — двадцать девять?

— Двадцать девять лет у меня есть только одна мечта — вернуть Монте Адзурро.

После недолгой паузы Серж произнес совсем тихо:

— Вернуть? Значит, это твоя земля…

— Это моя родина. И родина моей мамы. Там стоит дом, которому триста лет. В нем родились мои предки, а потом и я сам.

— Спардзано забрал его?

— Ну… так вопрос не ставился. Спардзано его купил.

— У кого?

— У моего отца.

После более длинной паузы голос Алессандро зазвучал вновь, теперь монотонно и задумчиво, словно он и сам слушал собственный рассказ…

***

… Читрано жили на Монте Адзурро много веков. Моя мать была последней в роду, ее старший брат умер совсем молодым человеком. Из всей графской ветви оставались мама и бабушка. А отец, Кастельфранко, был… ну, как говорится, из простых. Симпатичный, ничего не скажешь. Обаятельный. Легкий. Влюбчивый — до ужаса. Он любил мою мать, в этом я не сомневаюсь. И если бы она не умерла так рано — мне было всего полтора года, — они бы не расстались никогда. Но отец остался вдовцом. Очень быстро у меня появилась первая мачеха. Всего у меня их было четыре, хотя четвертую я даже и в лицо не видел.

Так вот, та, первая, была самой ловкой. Папа влюбился в нее, по обыкновению, а она прибрала к рукам его счет в банке. Бабушка не позволила ей подобраться к маминым драгоценностям, а то бы и они…

Она его разорила, папу, всего за два года с небольшим. Мы с бабушкой понятия об этом не имели. Я вообще был маленьким, а бабушка — бабушка могла только догадываться, что происходит. Мы с ней безвылазно жили на Монте Адзурро, а папа с молодой женой мотали денежки по всей Европе.

Вот, Серджио. Когда мне было пять лет, бабушка умерла. Ночью это было, и во всем доме не было ни одной живой души. Я, пятилетка, сидел с ней рядом и держал за руку, а она улыбалась мне из последних сил, чтобы не напугать. Перед самой смертью она сказала: «Поклянись, что никому не отдашь этот дом и эту землю. Поклянись, что все это останется в семье». И я поклялся. Это было двадцать девять лет назад.

— Господи, Алессандро, ты был совсем маленьким…

— Я был последним мужчиной из рода Читрано. И я все понимал. Я дал клятву всерьез. Правда, я не знал тогда, что именно в тот вечер мой бедный, глупый, влюбчивый папа, уже полностью разоренный своей второй женой, подписывал купчую на остров Монте Адзурро. Он его продал. Гаэтано Спардзано. За большие, вполне приличные деньги. Гаэтано никогда не был жуликом. Понимаешь, Серджио? В тот миг, когда я давал свою клятву, папа продавал мой остров!

На следующее утро приехали и забрали меня, унесли тело бабушки, а папа сказал, что теперь мы с ним никогда не расстанемся и никаких глупых и жадных теток в нашем доме больше не будет. Он увез меня во Францию, мы жили вдвоем, и папа покупал мне все, на что я только показывал пальцем. Он в жизни не умел деньги считать. И обожал делать подарки. Там, во Франции, он женился в третий раз. Влюбился, разумеется. Кстати, та мачеха была ничего. Только вот обожала называть меня «бедным сироткой», а я этого не терпел. Сейчас я понимаю, она просто понятия не имела, как вести себя с маленькими детьми.

Через полгода к ней в гости приехала подруга из Америки и отбила у нее папу. Ее звали Саманта, и она очень хорошо знала, КАК нужно обращаться с детьми. Их нужно наказывать почаще и по любому поводу. К тому времени я уже подрос, но справиться с ней еще не мог. Ограничивался мелочами — вроде дохлых мышей на ее туалетном столике и мерзкого поведения за столом при гостях. В общем, она меня быстро скрутила. Убедила папу, что мальчик должен учиться в закрытой школе. Сама ее подыскала, уже в Штатах.

— А… твой отец? Он ведь любил тебя…

— Да, любил. Очень любил. Но и ее он тоже любил, а потому верил. Часто навещать меня Саманта не позволяла, но он ко мне все-таки приезжал. Боюсь, в те годы я был не слишком добр к нему. Бедный мой папа. Он чувствовал, что виноват передо мной, но был патологически мягкосердечен.

Потом Саманта сильно разбилась на машине, несколько месяцев пролежала без движения и умерла. Папа пробыл вдовцом совсем недолго, ибо женился на сиделке Саманты, впрочем, о ней я ничего не могу сказать, ее я даже не видел. Видимо, решительная и хитрая была женщина, потому что через год прибрала к рукам остатки папиного состояния и сбежала от него с шофером. А вскоре папа умер.

Обучение мое было оплачено до конца, Саманта в этом отношении была ответственной особой. После школы я был предоставлен самому себе. В Италии у меня ничего не осталось, в Штатах — тоже. Я пошел работать, начал учиться в университете. В каком-то смысле мне было легче, чем остальным, ведь у меня была Цель. Я должен был вернуть Монте Адзурро. В те годы я пахал как проклятый, спал по четыре часа в сутки, сдавал экзамены экстерном, окончил два факультета одновременно, открыл свое дело… Наверное, Серджио, я шел по трупам. Не помню, честно говоря. Я вообще плохо помню тот период. Все было подчинено работе. В двадцать пять лет я был уже миллионером, выкупил замок Читрано, оставался только Монте Адзурро. Вот тут Гаэтано и уперся. Дальше ты знаешь. Твое здоровье.