Два мира. Том 1

Да, именно это раздражало Северуса в новоиспечённом коллеге больше всего — это его умение изящно и ненавязчиво заставлять других поступать так, как Акасуне того хотелось.

Как Северус и предполагал, на улице опять лило вовсю. Влетавшие в Большой зал совы обдавали завтракавших учеников потоками дождевой воды со своих мокрых крыльев, прежде чем спланировать к хозяину со свежей газетой или письмом. Отстранённо отметив опустившегося перед Драко филина, Северус занял своё обычное место за преподавательским столом. Акасуны, порой составлявшего ему компанию здесь, на «галёрке», как выражался Альбус, сегодня за столом не было. Впрочем, это не ново — с каждой неделей он всё реже давал себе труд вставать на завтраки, предпочитая лишний час поспать после ночных трудов. Что такого Сасори делал ночи напролёт, оставалось для всех загадкой (кроме, возможно, Тсукури и Учихи, но они разве скажут?). Это даже породило пари между азартной Роландой Трюк и любопытной Батшедой Бабблинг: преподаватель полётов ставила на то, что Акасуна всё врёт и ночью просто спит, ну а профессор древних рун упрямо заявляла, что Сасори занимается чем-то очень-очень; по счастью, более точное определение для этого «очень-очень», произносимого обычно томным полушёпотом, сопровождаемым многозначительным округлением глаз, Батшеда не давала. Причём Северус подозревал, что Сасори в курсе пари и специально играет с коллегами — слишком уж коварная улыбка у него была, когда он порой бросался в учительской двусмысленными фразами, не дававшими, однако, подтверждения ни одной из теорий.

Выпрямившись на стуле, неспешно попивая чай, Северус скосил взгляд на сидевшего чуть дальше Итачи, о чём-то негромко беседовавшего с Минервой, и криво усмехнулся. Учиха совершенно другой, не похож на Акасуну. Такая серьёзность, такая ответственность и разумность в его годы — удивительно, по меньшей мере, если не сказать: подозрительно. Молодые маги в двадцать один год — сущие дети, все как один, но шиноби… Через что они проходят в своём мире, если едва разменяв третий десяток уже держат себя и мыслят сродни взрослым, опытным людям? Через что пришлось пройти этому парню, чтобы стать таким всегда спокойным и совершенно непроницаемым, с безэмоциональным лицом и пустым взглядом?..

Из своих мыслей Северус был вырван розовым пятном, мелькнувшим в поле зрения. Амбридж в своём нежно-поросячьем костюмчике была здесь, в Хогвартсе, чем-то чужеродным, отвратным, от чего безумно хотелось непременно избавиться. Даже блестящие и переливающиеся звёзды на мантиях Авроры Синистры не вызывали такого раздражения.

Генеральный инспектор гордо вышагивала по проходу, выискивая взглядом студентов, нарушающих намеренно или ненароком какое-нибудь правило; вид её самодовольного лица вовсе не улучшил настроения зельевара, но вдруг Долорес обратила внимание на стол преподавателей — и расцвела приторной улыбкой. Проследив, куда она смотрит, Северус с удивлением понял: на Итачи. Тот, по всей видимости, тоже заметил этот интерес к своей персоне и, извинившись перед Минервой, поднялся со своего места прежде, чем Амбридж села рядом.

— Доброе утро, Итачи, — сладко пропела она.

— Доброе утро, Долорес, — произнёс Учиха вежливо, но отнюдь не тепло.

— У вас найдётся время? Я бы хотела кое о чём переговорить с вами.

— Нет, к сожалению. Сейчас мне необходимо готовиться к занятию.

— Понимаю… — в голосе Амбридж послышалось разочарование. — А что насчёт сегодняшнего вечера? После собрания преподавателей, скажем.

— Если вы не возражаете, я бы предпочёл встретиться до него, — совершенно бесстрастно ответил Итачи; всё-таки его контроль над эмоциями действительно впечатляет.

— Да, конечно, — согласилась Амбридж с новой приторной улыбкой. — Буду ждать вас в своём кабинете.

Коротко кивнув ей, Итачи покинул Большой зал, провожаемый саркастичным взглядом Северуса и, как заметил зельевар, ехидным — Дейдары. Впрочем, Тсукури быстро отвернулся и вновь переключил своё внимание на близнецов Уизли, что-то оживлённо обсуждавших, лишив тем самым Северуса возможности понять, о чём думает парень.

Так как первый урок сегодня был как раз одним из тех, которые в этом году вместо него вёл Сасори, Северус решил использовать образовавшееся время с толком, а потому после завтрака направился, несмотря на мерзкий дождь, прямиком в школьные парники. В одном из них он и обнаружил коллегу, подкладывавшую удобрения мандрагорам, что-то при этом весело насвистывая.

— Я не помешаю? — вежливо уточнил Северус, останавливаясь на пороге теплицы под стеклянным козырьком.

— Нет, конечно! — Помона дружелюбно улыбнулась и махнула рукой, приглашая войти. — Потребность в каких ингредиентах привела вас ко мне на этот раз, Северус?

— А вы как всегда зрите в корень, Помона, — он усмехнулся и извлёк из кармана довольно объёмный пергаментный свиток.

— Так вы ведь никогда просто так ко мне не заглядываете, — отозвалась женщина, снимая грязные перчатки и вешая их на бортик большой кадки с ядовитым ангольским лимоном.— Приступим?

Когда полчаса спустя Северус покинул теплицу, день казался ему уже не столь отвратительным, как с самого утра. Во владениях Помоны нашлось почти всё, что ему требовалось, и теперь Северус направлялся в своё хранилище, желая поскорее разложить ценные травы и грибы по местам. Осталось только стрясти с Люциуса с десяток редких полулегальных в Британии ингредиентов — и он будет полностью доволен своими запасами. Ну а пока же он, прихватив некоторые ингредиенты, запасы которых в учебном классе подошли к концу, направился в аудиторию.

Несмотря на то, что урок у пуффендуйских и когтевранских второкурсников уже закончился, а следующую пару (у пятого курса Слизерина и Гриффиндора) должен был вести маг, Акасуна всё ещё сидел за учительским столом, когда Северус вошёл в класс. На коллегу Сасори не обратил никакого внимания, продолжая разглядывать лежавшие перед ним на столе цветастые клочки и свитки пергамента разных размеров и форм; повернулся он к Северусу лишь когда тот с довольно громким хлопком закрыл дверь аудитории.

— Скажите, Северус, какая составляющая преподавания кажется лично вам наиболее забавной?

— Я в принципе не нахожу преподавание забавным, — ответил он, проходя в дальний конец класса к шкафу и раскладывая в нём принесённые ингредиенты.

— В самом деле? Тогда сочувствую; вам, должно быть, довольно тяжело.

— С чего вы взяли? Я всего лишь серьёзно отношусь к своей работе.

— Серьёзность хороша в меру. Необходимо получать удовольствие от того, что делаешь, иначе… — Сасори усмехнулся. — В любом случае, ничего хорошего не выйдет уж точно.

Северус внимательно посмотрел на него.

— И что же забавного в преподавании находите вы?

— Это, — шиноби взял в руку один из лежавших перед ним свитков — довольно объёмный, не иначе как чья-то домашняя работа — и помахал им в воздухе. — Не поверите, но я безумно люблю читать сочинения студентов; в них порой можно наткнуться на такие перлы… Серьёзно, я даже стал выписывать; подождите секунду, — он развернул свиток, пробежал взглядом по строчкам, выискивая необходимую, а затем зачитал: — «Для недопуска сворачивания поместить в котёл три щепотки панамского ореха с корой от сосны…», «…добавить пять с тремя шестыми ножек личинки гусеницы бабочки-монарха…» Как вам, неплохо? А теперь кое-что из штрафных работ: «Моя ошибка в том, что я не уследил за соседом, который резал какие-то корни, которые потом случайно залетели в мой котёл», «Я сделал всё правильно, но в последний момент в моём зелье утопился комар», или вот, лучшее, на мой взгляд, объяснение: «Я запорол зелье, потому что вчера был с девушкой». Всё сразу становится понятным, не так ли? Но больше всего меня порадовал на этой неделе сей шедевр: «…подставляю котёл под жаркую атаку семидесяти пяти градусного огня; температуру отслеживаю градусником, ритмично вставляя его в котёл и извлекая, вставляя и извлекая…» Высокий слог, согласитесь.

— Я прекрасно представляю, что пишут студенты в своих работах, — проговорил Северус, начитавшийся вдоволь подобных художеств за годы работы. — Урок начнётся через три минуты; уже и студенты, судя по шуму в коридоре, собрались…

— Но больше даже, чем домашние задания, — продолжил Сасори, не слушая его, — меня впечатляют письма от старшекурсниц.

— Письма от старшекурсниц? — Северус, уже направивший палочку на дверь, замер.

— Просто спасу нет, — картинно закатил глаза Акасуна, указывая на ворох разноцветных открыток. — Засовывают их мне под дверь, подкладывают в стопки с домашними заданиями, даже по почте совами присылают — и это я не говорю ещё о содержании. Нет, бывают вполне себе милые, — он выудил пару открыток из стопки и зачитал: — «Ваш взгляд подчинил меня, словно сильнейший Империус», «Вы не покидаете моих снов с самого начала семестра», «Я стала рассеянной, мои руки дрожат, а сердце бьётся часто-часто, когда вы рядом». Однако есть и такие, после которых становится страшно ходить одному по вечерам: «Специально для вас я сегодня не завязала галстук и расстегнула на блузке три пуговки», «Я сварила котёл любовного зелья; не хотите проверить, насколько оно качественное?», «Когда вы в следующий раз будете патрулировать школу ночью, я нарушу правила и в полночь буду ждать наказания в Зале Славы», «Хочу отдать вам свою…»