Два мира. Том 2

— Мне чужды шумные сборища, — произнёс Итачи. Разговаривать так с бывшей одноклассницей было странно, особенно осознавая, что ещё недавно, встреться они, неминуемо случился бы бой. Хотя теперь он и был официально оправдан и назван союзником, Хана, как и все другие, продолжала пребывать в неведении относительно последней миссии Итачи в качестве шиноби Конохи, а значит должна относиться к нему, как ко врагу.

— Да, точно, — немного невпопад сказала она и, сняв шарик с последней оставшейся на её тарелке палочки данго, принялась разглядывать его слишком уж внимательно.

Повисшую паузу Итачи прерывать не спешил — он просто не знал, о чём разговаривать с Ханой. К тому же, действительно, осадок оставался.

— Если честно, — негромко проговорила Хана, подняв на него взгляд, полный смущения, — такая неловкая ситуация — вроде бы и давно знакомы, но совсем чужаки. И сложно найти, о чём поговорить, ведь верны разным странам, лишнего сказать нельзя.

— В самом деле, — согласился Итачи. Подумав немного, он вдруг решил спросить: — Ты работаешь с собаками клана, как хотела?

Хана мимолётно, напряжённо улыбнулась.

— Да. Это отличная работа, которая в то же время и хобби, и отдых для души — занимаясь с собаками, я расслабляюсь. Лучше, чем медитация, на мой взгляд.

Итачи никак не прокомментировал это; мог бы заметить, что для заботы о клановых нинкен Хана должна быть хорошим ирьёнином, но это уже могло быть расценено как попытка добычи сведений о способностях.

Подошедшая официантка нарушила вновь повисшее молчание.

— Ваш заказ, — она поставила на стол аккуратные коробочки со сладостями.

Расплатившись, Итачи поднялся, взял в руки еду.

— До свидания, Хана.

— До свидания, Итачи, — она улыбнулась вновь, теперь чуть свободнее, но так больше ничего не сказала.

За ужином Итачи молчал, погружённый в свои мысли. Встреча с Ханой заставила его задуматься: в Конохе он остаётся чужим, несмотря ни на что, и отношение бывших знакомых, настороженное и опасливое, ему будет сложно изменить, если вообще возможно.

Да и стоит ли? Имеет ли он право на попытку?..

Мадара тоже думал, но совсем о другом.

— Полагаю, теперь моя чакра восстановится быстрее, — произнёс он, задумчиво глядя в пространство разным глазами: в левом был Шаринган, в правом — Риннеган.

— У вас есть связь со статуей Гедо? — уточнил Итачи.

— Ограниченная. Для полноценного её использования нужен контакт; я мог бы призвать её, но сейчас она у Нагато — он использует её чакру вместе со своей для подпитки фуинов, держащих Хашираму.

— То есть, вы чувствуете, что делает Нагато?

— Более того, при желании я смогу видеть, чем он занят. Смотреть глазом, оставшимся у него.

«И контролировать», — мысленно закончил Итачи. Он понимал, что связь Нагато и Мадары может однажды стать проблемой для организации.

Мадара, искоса наблюдавший за ним, хмыкнул.

— Не переживай, Итачи, — протянул он. — Я не стану использовать эту связь во вред Акацуки… Пока она не представляет угрозу, разумеется.

Итачи нахмурился, внутренне подобравшись.

— Вы читали мои мысли? — «Я не заметил проникновения в сознание…»

— Мне это не нужно. Всё-таки всё это время не только ты изучал меня, но и наоборот, — Мадара побуравил его взглядом ещё немного, а после добавил с иронией, за которой крылась досада: — Да уж, и о каком доверии к союзникам может идти речь, когда доверия нет даже внутри того, что осталось от клана?

Сердце предательски ёкнуло от таких слов. Итачи не знал, что оно ещё может.

— Так клан Учиха грозит вернуться в небытие, из которого он только высунул голову, — продолжил Мадара. — А я бы этого не хотел.

— Как и я, — тихо согласился Итачи.

— Тогда вспомни, где лежит твоя преданность на самом деле, — серьёзно сказал Мадара. — Хватит играть в шпиона с тройным дном и надрываться ради всего света. На самом деле значение имеет только клан. И Коноха.

========== Глава 4. Осмысление и новость ==========

— Цунаде-сама.

Хокаге подняла голову от свитка и взглянула на АНБУ, замершего на одном колене перед её рабочим столом.

— Учиха Итачи вернулся в деревню. Судя по всему, не один; пока он отсутствовал на территории поместья клана, в окнах дома был виден силуэт, однако чакру нам не удалось засечь.

— Хорошо, — проговорила Цунаде; она знала, кому принадлежит силуэт с неуловимой сенсорами чакрой. — Отступите.

Глаза АНБУ в прорезях маски слегка расширились.

— Цунаде-сама?

— Отступите, — повторила приказ она. — Продолжайте следить за происходящим, но с расстояния. Пусть возле дома не будет никого.

— Есть.

«Не стоит провоцировать Мадару, — подумала Цунаде. — Кто знает, что придёт ему в голову, если он заметит слежку за поместьем клана… Хотя, я удивлюсь, если он ещё не заметил».

Поработав ещё немного, она отложила дела и откинулась на спинку кресла, растёрла виски. День был долог и тяжёл, принёс много проблем, и хотелось просто забыться, позволить себе хоть ненадолго забыть… Однако у Хокаге не было такого права. Кроме того, она знала, что точно не заснёт этой ночью.

«Тогда работа», — заключила Цунаде и поднялась. И так как бумаги надоели до чёртиков, а больше того, что уже сделала для расследования нападения на себя и убийства Хиаши, сделать сейчас она не может, стоит попробовать поговорить с союзником.

Шагая по улицам, Цунаде нарочно выбирала безлюдные — ей не хотелось сейчас общаться с жителями Конохи, потому что ощущала перед ними вину. Вину за то, что выпустила ситуацию из-под контроля, за то, что позволила дважды за день посторонним вторгнуться на территорию деревни и развязать здесь бой, за то, что позволила убить главу сильнейшего на данный момент клана, своего близкого советника. «Провал на провале, — думала Цунаде, пробираясь по закоулкам. — Если так дальше пойдёт, активизируется Данзо, и вот тогда…»

Трое АНБУ беззвучно следовали за ней — Цунаде их не видела и едва ощущала, но слышала приказ, который отдал Ибики после того, как завершилось собрание советников несколькими часами ранее. Оберегать Хокаге было их первостепенным долгом — теперь она, кажется, никогда больше не сможет остаться в полном одиночестве. «Разве что мы выследим этих выродков и уничтожим их». Цунаде сжала кулаки. Она прикончит их… ради безопасности Конохи. «Никакой мести, — сказала себе она. — Никаких личных счетов».