Два мира

В сферу Совета вошел представитель народа Лэйи. Он повел свой рассказ о пришельцах. О их присутствии на Земле, в околоземном пространстве и в самой Солнечной Системе. Впрочем, рассказом это можно назвать весьма условно. Представитель народа Лэйи не столько рассказывал, сколько показывал - тускло блестя своими огромными фасеточными глазами, он взмахивал прозрачными стрекозиными крыльями. От этих движений за его спиной, в сфере, возникали разные участки космоса. Гигантские темные коконы двигались в черной пустоте. А один такой кокон висел на орбите Земли. Это был корабль пришельцев.

Следом за представителем народа Лэйи в сфере появился Отшельник. Он продолжил рассказ. Но перешел сразу к той части истории, в которой пришельцы надоумили голову краснокутовского сельсовета пойти на поджог дома Капитана. Следом последовала история рамяуста Шимассы. Самая трогательная история, рассказанная на Совете, история, вселяющая в сердца надежду. Далее Отшельник перешел на сегодняшнее положение дел. Но, видимо, немного переборщил с описанием воздушных битв с нечистью. Чем и вызвал внезапное вторжение в сферу полугнома Васы. Этот момент запомнился особенно ярко. Ворвавшись, Васа предложил простой и понятный план. Вот что было дальше:

– Вы предлагаете напасть на Курган и покончить со всеми силами зла разом?

– Да.

– Странно... Вы были служителем Кон-Аз-у и так просто думаете о темных.

– Был... Когда-то. В другой жизни. Теперь я воин. И мне... мне кажется, что Совет слишком романтизирует темных. Я много раз разил их топором, они умирают точно так же, как и все мы...

Маленькая, серая фигурка в светоносной сфере Сердца Совета - это Васа, полугном-получеловек. Он стоит, широко расставив ноги, опираясь на свой чудовищный топор. Глаза у Васы закрыты, и говорит он будто из глубокого сна.

Отец Иван со странной улыбкой смотрит на бывшего иеромонаха Василия. Надо же, Васа, - шепчет про себя отец Иван. В звуке нового имени чудится короткий и смертельный удар топора, зловещий шелест извлекаемого из ножен меча. Отцу Ивану вспоминается страшный рассказ Топа о том, как Васа терял свою человеческую форму. Он пристально вглядывается в призрачную фигуру бывшего служителя Христа, пытается найти в ней печать зла и смерти.

Да, от иеромонаха Василия мало что осталось. Общие черты, и только. Ушла болезненная дряблость, лицо будто окаменело, и на нем застыло выражение какой-то вселенской брезгливости. Бородка все такая же жидкая, но теперь она заплетена в тугую косичку. Он стал ниже ростом, но зато бывший иеромонах сильно вырос в плечах...

Среди гномов Топа слышится раздраженный гул. Поднимается Топ, он в своей неизменной шапочке с кисточкой, в темно-фиолетовом плаще:

– Махать топором, убивать: в этом весь ты, Васа!
– говорит он.
– Мы помним, как ты убивал слуг своего бывшего друга, как ты рубил топором их окровавленные остатки и не мог остановиться, ты испытывал большое удовольствие от смерти, словно темный с Кургана.

Лицо полугномаВасы мрачнеет:

– Я сожалею о случившемся. Я об этом не раз говорил. Но ты, Топ, меня словно не слышишь.

Появляется Худ: важный и толстый гном с пышной черной бородой, "правая рука" Васы. Худ словно выпрыгивает из-за спины Васы.

– Сколько можно об одном и том же?
– гневно говорит Худ, обращаясь к пустоте перед собой.
– Всем понятно, что если Васа не убил бы тех оборванцев, они бы убили его друга, а потом и его самого. А если бы он не спустился в одиночку в Могильники и не убил целую свору темных - кстати, кто-то из вас способен на такое?

– я бы не стоял сейчас перед вами. Оставим этот пустой разговор. Мы вынуждены убивать, потому что нас убивают. Васа предлагает покончить с этим раз и навсегда.

– Вот так вот взять и просто покончить, на раз-два? О, топорная наивность!
– Топ вздымает руки к далекому, прозрачному потолку, он почти кричит.
– Как вы себе это представляете, покончить с Курганом?! Явиться открыто в Курган к пришельцам и попросить их убраться? Вы знаете, сколько их там, и они далеко не только в Кургане!

– Разве вы не слышали, - терпеливо говорит Игуменья Васу и Худу, - подобных курганов на земле сотни. Они связаны между собой. Разгромив один из курганов, мы не решим ничего. А еще на дальней орбите земли находится корабль пришельцев. Через этот корабль темные общаются между собой, на этом корабле они плетут свои планы.

Игуменья наклоняется вперед, протягивает свою руку с длинными, тонкими пальцами, как бы указывая на невидимый корабль пришельцев. Дмитрию кажется, будто маленькие призрачные фигурки Васы и Худа, вся сфера Сердца Совета, теперь помещаются на светло-коричневой ладони Игуменьи.

Васа выглядит озабоченным, но не сдавшимся:

– Хорошо. Тогда надо пробовать уничтожить сам корабль, - говорит Васа.

– Это бы было неплохо, - отвечает Отшельник. Он уже покинул сферу Совета и теперь сидит чуть поодаль от Игуменьи и других стражей, рядом с ним Шимасса и Рассаут.
– Но у нас нет таких средств, воин Васа.

– Даже если и были, - говорит Серебряный, - это бы дало нам только небольшую отсрочку. Разве что на некоторое время у пришельцев ослабла бы координация и согласованность. А потом прибудет другой корабль, и все начнется заново.

– Не понимаю, - пожимает плечами Васа, - тогда какой смысл в Совете?

– Смысл очень простой, - говорит Игуменья, - смысл в союзе. Мы должны на нашем Совете решить: как нам осуществить союз с людьми и всеми другими народами, кто пожелает присоединиться к нам. Сила темных, Васа, в нашем разобщении. Зло селится в сердцах. Убивать его нужно там, и топоры здесь бессильны. Хотя и внешний отпор важен, и тебе спасибо за охрану.

На лице Васы появляется тень задумчивости и грусти.

– Я не верю, что возможен союз, о котором вы говорите. Особенно союз с людьми. Люди слабы, они предадут.

И тут встает говорящий пес Пафос. Пес и кот тихо себе лежали на мягких подушках, на месте для самых почетных гостей, между Игуменьей и Серебряным, председательствующими на совете. Гости вели себя совсем незаметно: Пафос вначале восторженно крутился, затем улегся и затих; Корифей лег сразу, казалось, что он спит блаженным кошачьим сном. Но он не спал, он внимательно за всем наблюдал.

– О, вчерашний человек, воин Васа, - громко говорит Пафос звонким, мальчишеским голосом.
– Храбрый в делах ратных, бесстрашный, разведавший подлые пути темных в сумрачных могильниках Кургана. За что тебе, Васа, честь и хвала! И только за это. Ибо во всем остальном ты есть тот, кто повернулся к миру спиной. Что можно сказать о мире, смотря на него спиной? Как можно говорить о всех людях, не закруглив ни одной загадки? Не торопись, Васа, говорить "нет", не познав значения слова "да"! У меня все.