Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Хорошо — Кро кивнула.

Она, как и я, была не слишком-то весела.

— Не печалься — я щелкнул ее по носу — Мы все только учимся быть руководством клана. Я — так точно.

— Да ну — Кро вздохнула — Ты завтра появишься?

— Да — я прикинул, насколько может затянуться разговор с неизвестным мне Тёмом, и по всему выходило, что ненадолго — После семи вечера.

Надо еще на аукцион заглянуть будет, может прикупить себе чего. Селгар же, жемчужина Востока, когда я еще там окажусь?

Кро кивнула мне и вышла из игры, я же еще глянул свежеполученное задание, которое меня порадовало. Это тебе не десять человек убить, это знакомое и приятное

занятие — бросание грязью в ближнего своего. Ну, свидетеля добыть — это не факт что выйдет, а вот бумаги подделать — это можно. А печать… Что-нибудь придумается, у меня есть сразу пара идей, как ее добыть.

Что примечательно — уснул я сразу же, как голова коснулась подушки. Чаще всего сон после игры сразу не шел, а тут прямо сразу меня срубило. Видно — отдохнул я все-таки за эти праздники хоть как-то, маленько восстановил нервную систему.

И коллеги мои тоже отдохнули — это я понял сразу, когда мы утром подошли к дверям кабинета нашей редакции.

Не захотели ребята расселяться, так и сидели все в одном помещении. Как сказала Шелестова 'В духоте — да не в обиде', потому два других кабинета так и пустовали. Ну, не совсем пустовали — там стояла копировальная техника, запасные столы, другой хлам. Но люди предпочитали держаться все вместе, в том кабинете, где когда-то мы начинали делать 'Вестник', еще в более узком кругу.

Так вот — из-за дверей ругани слышно не было, никто не скандалил, напротив — наши дамы мило беседовали, обмениваясь впечатлениями о праздниках.

— Я потолстела — как всегда немного истерично говорила Соловьева — Это ужасно!

— В каком конкретно месте ты потолстела, суповой ты наш наборчик? — совершенно без подковырки спросила у нее Шелестова — Мари, не выдавай желаемое за действительное. Как ты была скелетиком, так и осталась.

'Мари' вместо 'Прыщик'? Что-то в этом мире пошло не так.

— Я тебе говорю… — продолжила Соловьева, но я дослушивать не стал и открыл дверь. Годы мои не те — под дверью подслушивать. Да и Вика больно саркастически улыбаться начала.

— Доброе утро, детишки — с улыбкой помахал я рукой коллегам — Надеюсь, все пережили праздники? Никто не отстал от редакционного поезда?

— Все в наличии — вскочила из-за стола Шелестова и изобразила бравого солдата — Отсутствующих нет, желающих не трудиться тоже нет, единственный недовольный жизнью сотрудник — Соловьева. Она набрала лишние килограммы, что ее очень печалит.

— Ну, Шелестова! — залилась краской Соловьева — По секрету всему свету!

— Дура, это я тебя рекламирую — повертела пальцем у виска Елена — Скоро будет конкурс, 'Мисс Радеон'. Кого по — твоему мы от редакции туда отправим? Харитон Юрьевич ведь выбирать будет из нас троих, Викторию Александровну-то он послать никак не может.

— Почему? — одновременно спросили Соловьева и Самошников.

Ленка огляделась по сторонам, приложила ладонь ко рту, и гулким шепотом сказала -

— Есть на то причины. Веские, мягкие, двуспальные.

Вика склонила голову набок, и взглядом снайпера смотрела на Шелестову, которая уже нормальным голосом объясняла Соловьевой -

— Меня тоже не пошлют, есть на то веееские причины — короткий взгляд в сторону Вики — А Настюшонок по росту не пройдет.

— Да и хрен с ним — меланхолично заметила Настя, чистящая апельсин — Не больно и хотелось.

— Ну, и кто остается? — Шелестова пронзительно взглянула на раскрасневшуюся Мариэтту — Ты и Стройников.

— А я-то тут при чем? — удивился Геннадий.

— У тебя фамилия подходящая — со знанием дела прищурилась Шелестова —

И ресницы длинные, мне бы такие. Но вот гендерность подкачала.

— Спорный вопрос — не согласился с ней Стройников — Меня все устраивает.

— Не суть — Шелестова подошла к Мариэтте, до меня донесся терпкий запах ее духов — Так что ты — основной претендент.

— Да? — уставилась на меня Соловьева.

— Да — заверил ее я — Победа будет за нами.

И, не дожидаясь продолжения этого балагана, прошел в свой кабинет.

Следом за мной зашла Вика, прикрыла дверь и, не снимая шубки, негромко поинтресовалась -

— А почему не я?

— Чего не ты? — расстегнул я пуховик.

— Почему не я на конкурсе буду нас представлять? — Вика явно разозлилась, на цеках у нее были два багровых пятна.

— Дорогая, хоть ты-то не тупи! — попросил я ее — Ну, ладно Соловьева, там весь ум ушел в прыщи. Вы кого слушаете, это же Шелестова!

— Но она так уверенно говорила — засомневалась Вика и начала крутить на пальце прядь своих волос — Не знаю, не знаю…

Я же открыл форточку, сел в кресло и достал из ящика стола сигареты. Новый трудовой год начался.

Глава двенадцатая

о советах и решениях

Я был доволен. Сейчас я наверняка мог сказать — время становления совсем уже ушло в прошлое. Мой разношерстный коллектив, более всего напоминавший Ноев ковчег версии '2.0' (забавно, красивое название, например — для книги. 'Ковчег 2.0.'. Надо запомнить, может когда такую и напишу) притерся друг к другу, перестал понапрасну драть глотки и кидать обидки по разным мелким поводам поводам, заработав в результате так, как и был должен. Как часовой механизм, где каждое колесико вертится в свою сторону или как… Как какой-нибудь другой механизм, все они одинаковые, по сути. И мне это очень нравилось, потому что рядом с ними я занимался тем, что мне самому всегда было по душе. Я был здесь человеком на своем месте — а это очень важно, когда ты себя реализуешь там и так, как ты того сам хочешь.

Мне нравилось разноголосье спора, когда мы стояли у стола, на котором были выложены материалы будущего выпуска, и каждый отстаивал свой, напирая на его уникальность и необходимость, мне нравились беззлобные шпильки, отпускаемые по отношению друг к другу (и в мой адрес тоже), мне нравилось то, что голоса тихой Ксюши и застенчивого Петровича тоже потихоньку вплетались в общий гул. Это была нормальная работа. Это был настоящий мир и настоящая жизнь, а не некое иллюзорное сушествование.

Грузины говорят: 'Только среди своих сердце отдыхает'. Вот мое сегодня отдыхало, и я был готов отдать всю ту мишуру, которой меня обвешали, за то, чтобы сегодня остаться с ними тут допоздна, и завтра снова прийти сюда с утра. А может — и вовсе не уходить, а сгонять в соседний лабаз, купить там незамысловатой снеди, пару баллонов топлива и заночевать здесь, в кресле, как я не раз делал это раньше.

Но — увы, я себе уже не принадлежу. Я взвешен, обмерян, оценен, расфасован и куплен. То есть — я могу создать иллюзию того, что я все еще вольная пташка, но врать себе самому — это последнее дело.

— Здесь нужна аналитика — Шелестова грациозно заложила руки за голову и потянулась — Или я ничего в этом не понимаю.

— Отрадно, что ты сама это сказала — немедленно отозвалась Таша — Самокритичность — вот основа гармоничного развития личности.

— Хорошо, мой маленький друг — Шелестова аристократично зевнула, не открывая рта — Скажи мне, что ты видишь на третьей странице.

Поделиться с друзьями: