Два Петербурга. Мистический путеводитель
Шрифт:
Декабрист Рылеев также однажды присутствовал на радениях. Татаринова схватила его за руку и произнесла:
– Что же делать, как нам быть? Надо Россию кровью обмыть!
Дело было осенью 1825 года, незадолго перед коронацией нового императора и восстанием декабристов.
– Вы говорите о крови нового императора? – переспросил, уточняя, Рылеев.
– Нет, о другой крови… – задумчиво ответила Татаринова. – Может быть, и вашей…
Но случилось это уже не в Михайловском замке. В 1819 году туда переехало Инженерное училище, и сначала Татаринова снимала квартиру, а затем, в 1825 году, генерал Головин (исцеленный Татариновой от смертельной болезни и потому чувствовавший себя обязанным) купил для Татариновой три больших дома за Московской заставой.
Новый
В 1837 году Попов (член секты и секретарь Библейского общества, поселившийся в одном из домов Татариновой) послал своего крепостного в полицию для наказания за какую-то вину (тогда это была обычная практика). Но крепостной ложиться под розги не пожелал и потому сообщил властям, что в доме его хозяина, как и в двух соседних, проводятся сборища сектантов. Там-де творятся различные богомерзкие дела: бесстыдные пляски, непристойные песнопения и свальный грех. По утверждению злопамятного крепостного, к участию в оргиях насильно привлекали и детей. Из участка тут же вылетел отряд жандармов. В домах Татариновой провели обыск: обнаружили записи неправославных песнопений, мистические книги и иконы и множество «чудного народу» – все они были задержаны до выяснения.
В доме самого Попова обнаружили запертый чулан, в котором содержалась избитая 16-летняя девушка, средняя дочь Попова. Выяснилось, что Попов насильно водил своих трех дочерей на радения к Татариновой, а когда средняя дочь, Люба, отказалась туда ходить, то он запер ее в чулане и морил голодом. Да еще, по совету Татариновой, воспитывал ее «дедовским методом», розгами. Члены Библейского общества, которое он до сей поры возглавлял, называли Попова «кроткий изувер, которого, однако ж, именем веры можно было подвигнуть на злодеяния». Как Попов сам признавался на следствии, он еженедельно бил дочь палками, иногда до крови.
Слухи про истязания девушки быстро распространились по Петербургу, и лично государем было назначено строжайшее следствие по этому делу. Секта Татариновой была закрыта, все члены взяты под домашний арест, а само дело передано в Секретный раскольничий комитет. Следствие пришло к выводу, что обряды и моления у Татариновой были противны не только установлениям и правилам Православной церкви, но и морали и нравственным устоям государства. Секретный комитет предложил общество упразднить, присутствовавших в колонии бездомных бродяг разослать по богадельням и деревням, отдав под строгий надзор полиции, а руководителей секты изолировать в монастырях.
Попов был отправлен в строгое заключение в Казанскую губернию, в Зилантов монастырь, где и скончался в 1842 году.
Татаринову доставили в кашинский Сретенский женский монастырь.
Пророчица писала многочисленные обращения на имя императора и генерал-адъютанта Бенкендорфа, прося освободить ее из монастыря. То же самое делали ее родственники и многочисленные поклонники. Но признавать, что «находилась в ереси», Татаринова отказывалась, и Николай даже не читал эти обращения, заявив ходатаям, что освобождение может последовать только в одном случае – «если она отвергнет прежние свои заблуждения, на коих основана была секта ее».
Только в 1847 году, когда ей уже было шестьдесят три года, Татаринова подписала обязательство повиноваться Православной церкви. Ее освободили. Год под строгим полицейским надзором она прожила в Кашине, а потом смогла получить разрешение на жительство в Москве без права посещать Петербург.
В Москве Екатерина Филипповна жила тихо и умерла в 1856 году.
ДВОРЦОВЫЕ ТАЙНЫ
Аничков дворец
Аничков дворец, расположенный на углу Невского и Фонтанки, – старейшее здание главной магистрали Санкт-Петербурга. Он начал строиться в 1741 году по указу императрицы Елизаветы одним из первых архитекторов новой столицы Михаилом Земцовым. Завершал строительство в стиле высокого барокко уже Растрелли.
В те времена Фонтанка служила городской чертой, и дворец был должен украсить парадный въезд в столицу. От Фонтанки к дворцу был прорыт специальный канал, завершавшийся небольшой гаванью (потому дворец и стоит боком к Невскому проспекту). Елизавета подарила дворец своему фавориту и морганатическому мужу Разумовскому. Екатерина II, взойдя на престол, выкупила его у брата Разумовского – Кирилла, и подарила уже своему фавориту – графу Григорию Потемкину (в щедрый подарок входили и 100 тысяч рублей на обустройство дворца «по вкусу»). Архитектор И. Е. Старов перестроил дворец в стиле классицизма и засыпал гавань.
В конце XVIII века дворец был вновь откуплен в казну, и в нем некоторое время находился Кабинет Его Императорского Величества. Именно для этого учреждения впоследствии на набережной перед дворцом было построено отдельное здание, закрывшее вид на дворец с Аничкова моста. Александр I подарил дворец своей сестре Екатерине Павловне как приданое на свадьбу с принцем Георгом Ольденбургским.
В 1817 году во дворец въехал Николай Павлович, будущий Николай I. В 1837 году, после страшного пожара в Зимнем дворце, здесь жила царская семья, а потом воспитывался будущий Александр II, одним из учителей которого был поэт Василий Жуковский, который имел во дворце собственную квартиру.
В окнах Аничкова дворца часто видели призрак Белой дамы
Александр III выбрал этот дворец в качестве резиденции, и именно при нем была построена глухая стена со стороны Александрийского театра: раньше и театр, и дворец составляли единое архитектурное пространство.
После революции во дворце несколько лет был Музей истории города, но затем Аничков был закрыт. Лишь в 1937 году здесь открылся Ленинградский Дворец пионеров, ныне Дворец творчества юных и Аничков лицей.
Призрак Белой дамы
Любимец императрицы Алексей Разумовский во дворце не жил, предпочитая проводить время с дамой сердца в Царском Селе, хотя и перевез туда часть личных вещей. Но вскоре его дворовые и управляющие, поставленные поддерживать во дворце порядок, начали докладывать хозяину, что в его покоях завелся призрак. В книге А. Васильчикова «Семейство Разумовских» этот факт подтверждается, и призрак описывается как дама, «прозрачная, бесшумная, одетая в белый балахон».
Затем, весьма долгое время, никаких свидетельств о появлениях Белой дамы не было. В следующий раз дама появляется уже в 1812 году, когда в Аничковом случился пожар, собравший множество зевак. Многие из них видели, как в огне метался прозрачный силуэт в балахоне. Сначала решили, что во дворце остался кто-то живой, но потом стало ясно, что этот силуэт не только гораздо больше роста обычного человека, но и огонь никак не может ему повредить.
Документально подтвержденная встреча с Белой дамой произошла в 1837 году, когда в Аничков, после пожара в Зимнем, переехало семейство Николая I. Ближайший друг государя, граф Петр Андреевич Клейнмихель, описывая в своем дневнике встречу государя с лейб-медиком баронетом Виллие, свидетелем которой он был, сообщал, что Николай, «не опасаясь прослыть смешным или суеверным», рассказал о случае, который послужил началом его приступов удушья, весьма досаждавших ему в старости.