Два полюса

Криво усмехнулась им в ответ.

Шейх чуть ли не силком затолкал меня в кабину лифта. Нажал на нужную кнопку и прижал меня к стене, недовольно шипя:

– С-с-салли, перес-с-стань злитьс-с-ся. Ты прос-с-сто не понимаешь. Ты не должна делать выводы с-с-столь пос-с-спешно. Они недовольны тем, что я прохожу мимо каждый раз. Каждый раз я разбиваю их надежду. Они там не прос-с-сто так с-с-стоят. Они надеютс-с-ся на мою помощь, а я не могу им помочь. Пока не могу. Или возможно уже не могу. Они это знают, но не могут принять. Упорно приходят. Другие кес-с-сши заняты. Очереди большие. Понимаешь? Не надо думать о них плохо, С-с-салли. Я прошу тебя. Не надо. Они нуждаютс-с-ся в с-с-сочувс-с-ствии и понимании. Кес-с-сши для таких, как они, пос-с-следняя надежда. Они привыкнут к тебе, они поймут, и ты должна понять и перес-с-стать отвечать злобой. Ты превращаешьс-с-ся в колючку, к которой не подойти.

Мне было стыдно за себя. Стыдно, что Шейху пришлось макнуть меня носом, отчитать, построить.

Обхватив лицо ладонями мое лицо, лацерт заставил посмотреть на него.

– Я не виню тебя. Я прос-с-сто объяс-с-сняю. Я хочу, чтобы ты поняла, что мы не враги. Мы можем жить в мире. Можем быть полезны друг другу. Можем с-с-смотреть друг на друга как на равного. С-с-салли, не закрывайс-с-ся от меня. Ты мне…

Шейх резко замолк, прижимая меня к себе.

– Что я тебе? – с трудом пробурчала, чуть отстраняясь, чтобы было чем дышать.

– Потом, мы приехали, - нашел отмазку лацерт, еще одна недомолвка, еще одна капля сомнения.

Двери лифта автоматически раскрылись, ожидая, когда мы выйдем, чтобы тут же закрыться за нашими спинами.

На этом уровне я еще не бывала. Но он не особо отличался от того, где лежала Кэс. Те же расписные стены, тот же мозаичный потолок, только орнамент другой и цвета более приглушенные, больше зелени. Я привыкла, что при виде Шейха все встречающиеся лацерты склонялись. Тут происходило так же. Даже те, кто в жестких корсетах, преклоняли голову в знак уважения. И мне вдруг стала понятна спешка Шейха. Я вдруг отчетливо поняла, почему он спешил покинуть коридор. Он не мог им помочь, и был собой недоволен. Он вел себя так от бессилия.

Только зайдя в кабинет, где находился дядя Майкл, Шейх расслабился, тепло мне улыбнулся и подтолкнул к родственнику. Дядя увлеченно набирал текст, неотрывно глядя в монитор. Но стоило ему почувствовать наше присутствие, сразу воровато закрыл документ.

– О, детка, тебе лучше?
– воскликнул дядя, вставая с кресла и направляясь ко мне, протянул руки для объятий. Я удивленно нахмурилась. Дядя никогда так себя не вел. Заметив мое замешательство, родственник стушевался и, прячась за маску строгости, кивнул на лацерта за моей спиной и спросил:

– Чем он тебя накормил?

– Кашей, - ответила, приближаясь к нему.

Обернувшись к Шейху, попросила оставить нас одних. И лацерт сдался. Он вышел в коридор. Дверь закрылась за его спиной. А я сразу перешла к делу.

– Дядя Майкл, я пришла умолять вас не доверять Шейху.

Родственник нахмурился, отступая от меня и пряча взгляд.

– Детка, ну что ты такое говоришь?
– со вздохом ответил.

– Правду говорю. Он изворотливый манипулятор. Он заставляет нас делать так, как ему на руку. Он играет нами, дядя.

– Салли, остановись! – несдержанно окрикнул меня в ответ родственник.

Но я не собиралась молчать. Хотела объяснить, что нельзя идти у лацерта на поводу. Он ведь не просто так показал мне ту картинку. Он ведь все делает, чтобы я сдалась. Чтобы сама захотела испытать на себе ту страсть. И я чуть не сдалась. Пошлые мысли подтачивали мою силу воли.

– Дядя, - взмолилась, в порыве даже схватила его за руку. – Нельзя ему верить, он враг. Надо бежать отсюда, как можно скорее!

– Детка, хватит, - одернул меня родственник, накрывая ладонью мою руку. – Ты просто устала. Я тебя прекрасно понимаю. Страшно перейти на другую сторону, пойти против системы. И тебя сейчас терзают сомнения, это временно. Это пройдет. Понимаю, что ты дала слабину. Ты и так на грани нервного срыва. Но, Салли, уже поздно. У нас с тобой пути обратно нет. Земляне уже прибывают сюда. Они поверили тебе, они доверились тебе. Мы должны стать оплотом новой силы. И не надо сейчас отказываться от своих же слов.

– Каких слов? – опешила я.

– Салли, перестань. Не смешно, если честно. Понимаю, что у Шейха есть определённый дар. И он пользуется им, чтобы придать тебе храбрости, стойкости. И еще, чтобы ты ни говорила, я знаю, что ты его любишь. И я поверил его словам. Он по-настоящему сильно любит тебя. Не надо этого стесняться и наговаривать на него.

– Какая любовь? – вскричала я, готовая вытрясти из дяди правду.

Я хотела выбить из него эту дурь.

– Салли, я вас видел вместе, видел, как ты смотришь на него. Я знаю, что ты давно с ним. Я не осуждаю, поверь. Только не надо разыгрывать здесь из себя обиженную. Он приходил ко мне и объяснил, что ты стыдишься его. Стыдишься своих чувств.

– И ты ему поверил? – в шоке переспросила.

В голове не укладываете, что вообще происходит.

– Я видел вас, Салли. Сразу после передачи. После того как ты призывала всех скинуть с себя гнет правительства. После того, как выключили камеры, и все разошлись. Я видел, как вы с ним целовались.

Все. Больше я слушать ничего не хотела. Я бросилась прочь из кабинета на поиски Шейха. Но его и искать не надо было, он стоял под дверью и ждал меня.

Я фурией набросилась на него. Я хотела глаза ему выцарапать, наплевав на все приемы, которые учила в военной школе. Обида съедала изнутри.

– Это подло! – выкрикнула ему в лицо, когда он меня опять мастерски спеленал, не дав и пальцем к себе прикоснуться.

Лацерт завел руки за спину, до боли поднимая мои кисти вверх по спине.

– С-с-салли, я же обещал, что больше не буду целовать. Я и не буду, не пс-с-сихуй.

– Шейх, ты ублюдок! Это… Это… - никак не могла подобрать слово, чтобы выразить чувства, распирающие меня изнутри. – Это бесчеловечно!

– С-с-салли, ящерка моя маленькая, - прошептал лацерт, сильнее сжимая в объятиях так, что ребра затрещали. – Я не человек, С-с-салли. Я лацерт. Я кес-с-сш. Я мужчина. Но я не человек. Я не землянин.

Бить я его не могла, но мне было доступно кое-что другое. Уткнувшись ему в грудь, резко укусила, с силой сжимая зубы.

Лацерт зашипел и укусил в ответ. Острые клыки вонзились в плечо, отзываясь острой болью во всем теле. Ахнула, больше от удивления, замирая на мгновение. Этого было достаточно, чтобы Шейх вытащил свои клыки.

– А говоришь, не питаешься, - прошептала ему, прежде чем сознание заволокло странным туманом.

– Не питаюсь, С-с-салли. С-с-сама же с-с-сказала, что подавлюс-с-сь, - в ответ недовольно сказал лацерт, поднимая меня на руки.

Я чувствовала себя, как будто напилась, или нет, словно покурила. Странная легкость в голове, мир перед глазами кружился и оживал. Мозаичный потолок играл волнами, словно ветер качал траву в поле.

– Шейх, что опять случилось? – встревоженно совсем рядом спросил дядя Майкл.

Вспомнилось, как он за мной ухаживал в детстве. Ругал отца, не боясь его гнева. Дядя меня любил, как дочь. Ведь своих детей у него не было.

– Прос-с-стите, не с-с-сдержалс-с-ся. Она с-с-совершенно нес-с-снос-с-сна иногда бывает. Прос-с-сто с-с-сил нет. Вс-с-сего боитс-с-ся, - шипел Шейх, хмурясь и поглядывая на меня.