Два полюса

Бывший командор не выглядел сильно опечаленным своим разжалованием. Скорее слишком веселый. Опять это слишком. Догадка осенила меня, как вспышка. Дурь принял! Только от нее человек становится без причины весел и агрессивен.

Дэн усмехнулся. Плотоядно осмотрел меня. Я видела лихорадочный блеск его глаз. И догадывалась, что он принял. А это значит, умолять его бессмысленно. Он сейчас идет на поводу своих желаний. Только своих.

– Открой, - вздрогнула, когда раздался властный голос лацерта за спиной очень близко. Я неосознанно отходила к его камере, пытаясь найти поддержку. Да, с таким Дэном мне точно не справиться, придется потерпеть. Только вот надо решиться, добровольно раздеться, или все же дать отпор.

– Я помогу, - заверил меня враг.

Уму непостижимо.

– Не могу, ты пленник, - тихо прошептала в ответ, чувствуя под ладонями гладкую поверхность стекла.

– Ты умреш-ш-шь, ес-с-ли не откроеш-ш-шь, - спокойным голосом поучал враг, словно и не шел на меня неудачливый любовник. Словно он не сжимал кулаки, пакостно скалясь. Словно и не оставалось каких-то четырех неумолимых шага до меня.

– Открой. С-с-спасу.

Замотала головой, не отрываясь глядя на приближающегося мужчину. Нога ныла, но бить надо именно ей. Опираться на нее уже не могу.

Не дав дойти последний шаг, бросилась в атаку. Надо брать напором, не дать опомниться. Дурь, конечно, дает силы, притупляет боль, но кто-нибудь должен прийти мне на помощь. Обязан.

Первый удар взбешённого Дэна, который я пропустила, отбросил меня к стене камеры лацерта. Я с трудом поднялась, упираясь руками о стену. Больная нога подгибалась, пульсируя.

– С-с-салли, пос-с-смотри на меня, - вкрадчивый голос лацерта лишал воли.

Я сопротивлялась ему, как могла, ведь Дэн заносил руку для очередного удара. Боль в груди разрасталась, воздух с трудом проникал в легкие. Я повернулась к лацерту лицом и пропала. Зелень полностью распустилась перед черным омутом зрачка в глазах врага.

– Открой, - властный голос требовал подчиниться.

Это не я вводила код. Нет. Я в шоке смотрела на врага, понимая, что он управляет мной, как марионеткой. Индикатор сработал, меняя цвет. Дверь распахнулась, ударяя подоспевшего Дэна. А дальше была битва двух профессионалов.

Они стоили друг друга и атаковали с неистовой силой. Так что стены трещали, в которые врезались тела сцепившихся врагов. Я стояла, затаив дыхание, я не могла поверить, что открыла дверь. Но я это сделала. Я подчинилась! Осторожно переступая, я, как можно незаметнее, решила сбежать, пока не поздно. Пока дерущиеся заняты собой. Ведь как только битва закончится, мне придется остаться с победителем один на один, а я этого не хотела. Кто бы ни выиграл в схватке.

– С-с-салли, с-с-стой, - замерла, остановленная приказом.

Я очень жалела, что оружие надо оставлять у охранника, прежде чем войти в тюремный блок. Очень жалела. Что я против лацерта? Ничто. Медленно обернулась, строптиво вскинув голову. Я буду бороться. Да, до последнего, а потом сбегу.

Но лацерт меня опять удивил. Дэн валялся неприглядной кучей возле ног врага. Глаза закрыты, нос разбит. Кровь стекала из него на пол. Сам лацерт, удостоверившись, что сбегать я не собираюсь, развернулся ко мне спиной и вернулся в камеру. После того как захлопнул за собой дверь, приказал:

– Закрой.

Я честно ждала всего что угодно, только не этого. Доковыляв до его камеры, ввела код, заблокировав замок.

Вглядываясь в невозмутимое, местами опухшее от ударов лицо лацерта, пыталась понять, что у него в голове. Какие цели он преследует? Ведь это ненормально! Выйти из камеры, только для того чтобы спасти одну глупую девчонку.

– Чего ты хочешь? – вырвалось у меня.

Голос дрожал от отчаяния. Я запуталась в его поведении и поступках. Я не верила в альтруизм.

Губы врага растянулись, приоткрывая клыки. Взгляд не отпускал, пришпиливая к месту. Так что и пальцем пошевелить боялась.

– С-с-скоро узнаеш-ш-шь.

О да, узнаю. Отец такие драки не прощает. И светит мне занять место Дэна. А вылет у шрафников через несколько минут. Не зря же Дэн оделся в защитный костюм и дури принял. По-другому они и не летают. Ведь понятно же, что никто не вернется. Только самые опытные.

– Скоро меня отправят в штрафроту. И мне некогда будет узнавать. Я полечу на смерть. Прощай.

– Ты не умреш-ш-ь. Я не разреш-ш-шал, - насмешка была так нова в безразличном голосе лацерта.

У меня рот открылся от удивления. Он сказал, не разрешал? Да кто он такой?

– Спасибо, конечно, что спас, только я не тебе подчиняюсь, - высокомерно выдала ему.

А то вообще зазнался, смотрю, и это при его положении пленника.

– Мне, - донеслось из-за спины.

Не выдержав и не придумав ничего лучшего, не оборачиваясь, вскинула руку и показала ему неприличный жест в исполнении одного пальца и направилась на выход, прихрамывая. Надо срочно сходить к дяде. Что-то у меня в колене щёлкнуло, когда била Дэна.

Но не успела я дойти до конца коридора, как створки железной двери разошлись, и передо мной возник отец.

Осмотрел меня оценивающим взглядом и прошел мимо. А за ним солдаты, с оружием наперевес. Дернув одного за рукав, спросила что случилось.

– Лацерты вышли на связь. Требуют обмена нашего пленника.

– На что обмен? – не поняла, если честно.

Солдат пожал плечами и, отцепив мои пальцы, присоединился к остальным. Я передумала идти к дяде. Вернулась обратно.

Отец в окружении подчиненных стоял напротив лацерта, не заходя в камеру.

– Обмен состоится через час. Никаких резких движений. Вы будете следовать инструкциям, в противном случае мы будем стрелять на поражение.

Тяжело облокотившись о стену, внимательно слушала, пытаясь понять, кого так сильно хочет вернуть наше правительство. Это впервые, когда лацерты пошли на переговоры.

Пленник молчал, чуть склонив голову, пристально изучал отца. И адмиралу это не нравилось, я это видела по его лицу. Даже в профиль, но я отмечала тень недовольства на нем.

– На этом все, - закончив отдавать распоряжение, адмирал, наконец, обратил свой взор на все еще лежащего на полу Дэна. Никто его даже не собирался оттащить подальше, чтобы не мешал адмиралу.

– Уберите его в камеру. Пусть полежит, подумает перед расстрелом, что приказы мои не обсуждаются, а выполняются.

И тут я запаниковала, зная отцовскую привычку выставлять меня на посмешище. Надо было сразу уйти, а сейчас он опять увидит меня и обязательно придумает каверзу, обязательно придумает.

Адмирал поравнялся со мной, нервно ожидающей его, и опять молча прошел мимо. Я не поверила своему счастью. Я даже дыхание задержала, и теперь медленно с облегчением выдыхала.

Что-то было не так. Отец чем-то был сильно обеспокоен. Нет другого объяснения его странной задумчивости, раз даже меня не заметил. Дождавшись, когда сопровождение адмирала пройдет, обернулась к пленнику, который смотрел на меня, чуть улыбаясь. Он улыбался мне.