Двадцать и один год
Шрифт:
– Женя, — застонала я, когда он подхватил меня под руки, не дав упасть на холодный пол комнаты для встреч. Слезы катились по моим щекам, каждая из них была наполнена болью утраты и неожиданной бешеной, адской радостью от встречи. Мои эмоции были настолько сильными и противоречивыми, что я не могла сразу понять, как это возможно, как он может стоять здесь, передо мной, живой. Я словно во сне. Мне плохо и невероятно хорошо. Мне больно. Мне настолько больно, как будто меня обмороженную окунули в чан с горячей водой. Я вроде бы оживаю…но кричу от дикого страдания.
– Как? Ты... ты должен был... ты же…тебя…ты… — мои слова прерывались от рыданий. Я не могла сформулировать ни одной цельной мысли, пытаясь
Внезапно он схватил мое лицо обеими ладонями, сдавил сильно, всматриваясь мне в глаза, а потом алчно, бешено накинулся на мой рот. Настолько дико, что у меня потемнело перед глазами. И всколыхнувшийся адский голод вырвался наружу. Языки сплелись, зубы бились друг о друга. Мы не целовались. Мы кусались, мы жрали друг друга, поглощали, высасывали. Я дергала его за волосы, он цеплялся за мои, сдавливал мою шею и целовал, другой рукой задирал мою юбку, с треском разрывая трусики. Поднимая за голые ягодицы посадил на край стола, широко разводя мли ноги в стороны, прододжая жадно жрать мой рот. Его член одним сильным ударом заполнил меня и я закричала ему в рот, но он проглотил мой крик и бешено задвигался внури меня. Ничего нежногл. Только животное совокупление, только адский самый голодный секс от которого дрожит все тело. Пару толчков и он изливается внутри меня с тихим хрипом, сжимая мои ягодицы обеими руками, все еще целуя, все еще толкаясь яхыком в мой рот. Потом отрывается от моих губ, зарывается лицом мне в шею.
– Прости…давно…ни с кем…прости….
Я судорожно обнимаю его, давлю руками, как и он меня. Какое-то время мы стоим судорожно сдавливая друг друга. А потом я яростно бью его по лицу. По одной щеке, по другой. Он перехватывает мои руки и сдавливает, снова прижимая к себе
– Как? Как? Ненавижуууу…ненавижууу. Почему? Почему не сказал?
Держит меня, не давая вырваться, пока бьюсь, пока рыдаю. Дожидается чтобы стихла, чтобы сил не осталось. Потом гладит по волосам.
– Не мог. В карцере сидел. Потом перевели в другую тюрьму. Был в карантине. После карантина зарабатывал на интернет…Потом когда смог не знал как сказать. Не знал нужен ли. Не знал.
– Не знал? – со слезами глядя в его пронзительные глаза и впиваясь в его волосы, - Мальчишка! Проклятый! Он не знал! Я год…год подыхала! Год!
– Прости…как только смог написал.
– Под чужим именем…
– Начал, а остановиться не мог. А потом ревновал тебя сам к себе. К Дикому этому. Он-я трахаем тебя и меня корежит от оргазма и злости, что ты с ним.
– Он был слишком похож на тебя. Я чувствовала…
Он говорит, а меня все еще корежит от боли, от этого узнавания, от этого понимания, что он жив.
– Ложь! Отговорки! – говорит почти зло, и сдавливает мои плечи, - Сколько с ним переписывалась? Пару месяцев…Зачем приехала? Трахаться с Диким правильно? Быстро же ты…Год какой-то. Ебаный год. А у тебя уже роман по интернету. Как ты там ему писала, что хочешь сосать его член…
– Твой!
– Его! Ты думала что пишешь ему! Не мне!
– Но он – это ты! Ты! Как ты смеешь обвинять меня? Я с ума сходила, я засыхала, я увядала без тебя. Я похоронила тебя, я ездила на твою могилу. Да…потом появился мужчина похожий на тебя и я повелась. В этом моя вина?
– Сука! – рыкнул и сдавил мои щеки, - Ты просто похотливая, голодная сука, которая клюнула на самца!
– На тебя! Этим самцом был ты!
– Ты не знала!
–
Знала!И укусом впиваюсь ему в губы, он снова жадно отвечает. Мы каким-то образом буквально падаем на стул. Он садится и я сверху. Его член уже во мне. Быстрым движением, в мокрое от его спермы влагалище. Мы снова трахаемся. Я не могу описать этот секс. Он быстрый, он жадный, он бешеный. Наши тела шлепают друг о друга. Мы стонем и мычим как животные, Женя яростно насаживает меня на себя, мнет мою грудь, кусает через платье и лифчик соски, оставляет засосы на моей шее, впивается в нее зубами. А я скачу на нем как оголтелая, он закрывает мне рот ладонью, а я кусаю ее до крови и извиваюсь на его члене. Клитор натирается о пульсирующий ствол, увитый выпирающими венами. Я помню его…помню по фото которые высылал Дикий…Меня выгибает от оргазма, я буквально падаю на Дикого, а он стискивает мою поясницу и насаживает на себя еще быстрее.
– Аленаааа…мать твою….Моя Аленааа…, - рычит и снова кончает, запрокидывая голову, скалясь от наслаждения.
Теперь я глажу его голову, все еще сидя на нем, с его членом внутри себя, а он сжимает мою спину. Мы оба взмокли от пота, мои волосы спутались и упали ему на лицо. Я все еще вздрагиваю и он вместе со мной. Потом я роняю голову ему на плечо и он продолжает гладить мою спину.
– Я скучал… я так адски скучал по тебе. Не удержался. Слово дал, что в покое оставлю. И не смог.
– У нас…сын…
– Что?
Вскидывает меня, всматриваясь в мое лицо, вглядываясь в глаза.
– Что ты сказала?
– Сын у нас…Женя зовут и дочь Настя…Аня твоя родила. От тебя и в роддоме выкинула. Я удочерила.
Молчим вместе. Он бледный, осунувшийся. Взгляд отвел, смотрит в сторону. Потом меня с себя снял, одежду в порядок привел. Салфетки мне принес.
Больше мы не разговаривали. Молчали. Он сел за стол. Молча принялся есть. Очень жадно, очень быстро. А я смотрела на него и тихо плакала. Просто слезы по щекам текли. Поверить не могла, что он живой. Доел, закурил. Потом вдруг резко спросил.
– Покажи детей.
– Сотовый забрали…потом покажу.
– Я думал… знал, что родила. Думал это мужа твоего. Что ты с ним.
– Я с ним давно ничего…очень давно. Твой сын. И твоя дочь.
– Спасибо, что забрала ее…я пытался узнать, что с ребенком, но с тюрьмы сильно не узнаешь.
Я жадно смотрела на него. Изменился, похудел, но в тоже время стал сильнее, все мышцы накачанные, выпирают. Волосы очень короткие, почти лысый. Взгляд из-под бровей. Дикий. Самый настоящий. Мой Женя и в то же время другой. Чужой. Словно стену между нами выстроил. Я чувствую это отчуждение. Только понять не могу почему…неужели из-за того, что приехала к Дикому?
– Что делать будем, Алена? Я здесь надолго… На пятнадцать лет.
От его слов все плывет перед глазами. Он тоже молчит, рот сжат, кулаки сжаты.
– Можешь приезжать трахаться иногда. Но толку от этого? Я же понимаю, что пятнашка это слишком долго.
Он говорит, а меня по нервам режет. Мне больно от каждого его слова. Он словно бьет меня наотмашь по лицу.
– Иногда люди выходят раньше…, - тихо говорю я.
– Не про меня. Я кое-чего еще натворил. Так что это мой срок и мотать я его буду от звонка до звонка.
В дверь постучали.
– Все. Хватит сестру ебать. Выходи. Свиданка кончилась!
Я даже попрощаться не успела, сказать ничего не успела. Слова его в голове ударами бешеными отбиваются. Пятнадцать лет. Мотать от звонка до звонка. Сколько мне через пятнадцать будет…почти шестьдесят? А ему всего сорок…
Его уводят. Но мы не прощаемся. Он на меня даже не смотрит. А я руки сжала в замок и стою. Пошатываясь. Мне так плохо, меня буквально выкручивает. Вот-вот заору. Но и этого не могу.