Двадцать пять тысяч долларов
Шрифт:
— Обыскали Алькотта?
— Да, конечно, хозяин.
— И что найдено?
— Ничего, сэр.
— А как он защищается?
— Говорит, что дал судье двадцать пять тысяч, а тот, чувствуя нюхом неладное, от них избавился. Вот так!
Подойдя к столу, Лестер Лейтс снова бросил взгляд на газету.
— На этом снимке у Алькотта перебинтована голова. Что, он не позволил себя спокойно арестовать?
— Нет, это результат автомобильной аварии. Полицейские его не трогали.
— Понимаю, — сказал Лейтс задумчиво. — Очень интересно, Скаттл. «Клик Фаст Шуттер Компани» отдала двадцать пять
— Мистер Бойен, председатель общества, рассвирепел, — пояснил шпик. — Он предложил Бетчеру награду — пять тысяч долларов, если тот выяснит, что же на самом деле произошло.
Лестер Лейтс поднял брови.
— Все время Бетчер! Почему?
— Мистер Бойен считает, что он — лучший детектив во всей стране.
Лейтс улыбнулся.
— Надо удивляться такой верности и доверию после того, что случилось! Если я хорошо понял, Чарлз Бетчер сам занимался вручением денег?
— Да, сэр.
— Как это произошло? Подробнее.
— Мистер Бойен вынул деньги из кармана, говоря детективу: «Вот двадцать пять тысячедолларовых банкнотов». Они оба записали номера под взглядом Алькотта, который сидел на кровати. Потом Бетчер собрал банкноты и подал Алькотту. Тот сложил их и хотел спрятать в бумажник, но вдруг переменил решение и попросил конверт. Он утверждает, что даже не пересчитал их. Он видел, как Бетчер и Бойен записывали номера, и, когда детектив дал ему деньги, ему не пришло в голову, что это не те самые банкноты, но теперь он уверен, что Бетчер их подменил.
— А Мандвиль тоже не пересчитал деньги? — в голосе Лейтса чувствовалось недоверие.
— Деньги, врученные судье, находились в конверте. Он успел только разорвать его и начал вынимать банкноты, когда полиция ворвалась в комнату.
Лейтс изучал в это время физиономию Алькотта и его саркастическую улыбку.
— Ты не знаешь, есть ли другие снимки этого мальчика, Скаттл?
— А как же, хозяин. Прошу, вот вечерний выпуск газеты с фотографией, которую сделала некая Гертруда Пелл, — с ней Алькотт находился в прекрасных отношениях.
Нахмурившись, Лейтс смотрел на второй снимок
— Когда он был сделан, Скаттл?
— После полудня, перед визитом к судье, во время катания на автомобиле в обществе этой девушки. Мисс Пелл — энергичная девушка, она сама фотографировала.
Лейтс наклонился, чтобы лучше присмотреться к фотографии. Внезапно он выпрямился, бросил взгляд на часы, а поскольку Скаттл уже открыл рот, движением руки приказал ему молчать. С минуту Лейтс оставался неподвижен, затем улыбнулся, и в то время как он отдавал приказание, его рука, которая держала сигарету, изобразила в воздухе несколько сложных арабесок.
— Мне нужна пачка бинтов, Скаттл, пять метров липкого пластыря, колье и с полдюжины перстеньков с лиловыми бриллиантами, темные очки, самые темные, какие только можно достать, белый парик, фальшивые усы, красивые белые усы, палка… и белое перо, нежное белое перо, вырванное у прелестной гусыни самого благородного происхождения.
Недоумение, смешанное с недоверием, округлило глаза агента.
«На кой черт?» — подумал он.— Прежде всего перо, Скаттл. Оно понадобится мне сегодня вечером. Сложишь его в конверт и оставишь на ночном столике. Я вернусь рано, сразу после полуночи.
Остолбеневший лакей вынул карандаш и блокнот, в котором быстро что-то написал.
— Все хорошо записал, Скаттл?
— Да, сэр, но…
— Никаких «но», приятель. Ты должен постараться, чтобы все это было. Особенно перо. Без него все остальное не будет иметь никакого значения.
— Я ничего не понимаю, хозяин. Я не…
Лейтс жестом приказал ему молчать.
— У меня нет сейчас времени на дискуссии, — сказал он, направляясь к дверям. Лакей бросился в переднюю и подал ему плащ, шляпу и палку. Выходя, Лейтс обернулся: — Перстеньки с фальшивыми бриллиантами для женщин, — пояснил он.
— Да, сэр. Для какого сорта… женщин, я могу вас спросить?
Лестер Лейтс прищурился и через несколько секунд напряженного размышления задумчиво ответил:
— Для женщины, которая знает жизнь, Скаттл. Женщины, по крайней мере, шестидесятилетней, с седоватыми волосами и быстрыми глазами, которая еще умеет улыбаться. Женщины, наделенной чувством юмора, с широкими взглядами и пустыми карманами. Выступавшей в театре… на гастролях… может быть, в кабаре. Одним словом, для такой женщины, которая при любых обстоятельствах не растеряется. Вот женщина, которая мне нужна, Скаттл, но тебе нечего горевать, я ее найду себе сам.
Лейтс вошел в лифт и решительным движением захлопнул за собой дверь.
Устремив взгляд на псевдолакея, сидящего по другую сторону письменного стола, сержант Акли спросил:
— Это все, Бивер?
— Да, все.
— Ничего не понимаю. Я думал, что тут что-то еще должно быть, чего вы не заметили. Ну, Скаттл…
Агент рванулся с кресла, перевернул его, и оно с грохотом упало на пол.
— Нет! — закричал он. — Я не потерплю этого! Запрещаю!
Сержант с изумлением смотрел на гневное лицо своего подчиненного.
— Чего вы не потерпите?
— Этого проклятого прозвища «Скаттл»! — завыл шпик. — Лейтс постоянно называет меня Скаттл, потому что я напоминаю ему воскресшего пирата. Когда я там, я постоянно слышу «Скаттл», «Скаттл»! Но я уже сыт по горло!
— Вы садитесь, — произнес сержант и прибавил: — Это приказание.
Скаттл немедленно сел.
— На службе мы не можем тратить время на глупости личного свойства, — сказал сержант. — У нас важное дело, но оно тянется слишком долго. Этот Лейтс давно должен был бы сидеть под замком. Он надул нас уже не один раз, да еще и вас обманывает. Вам надо яснее рассказывать обо всем, что вы заметили.
Агент тяжело вздохнул.
— Всегда сумеет другого обвинить в неудаче, — шепнул он со злостью.
— Да, именно вас, — ответил Акли. — Если бы вы сообщали мне все факты, я привел бы их в порядок, сделал вывод и поймал бы этого типа на горячем, на месте преступления. Всегда остается какая-то важная подробность, которая от вас ускользает.
— Но ведь… на этот раз от меня ничего не ускользнуло и я же вам все рассказал.
От усиленных размышлений лоб сержанта покрылся морщинами.