Двадцать пятая Руна. Хроники Паэтты. Книга VI

Поскольку вокруг Кола почти всегда вертелись какие-то люди, не говоря о здоровяке Крохе, призрак отца редко беспокоил его, так что весь путь по Труону мастер провёл в тяжёлых раздумьях, просиживая дни в маленькой словно гроб каюте. Здесь, по крайней мере, не дул этот пронизывающий до костей ветер, хотя из источников тепла была лишь масляная лампа, так что приходилось поглубже кутаться в меховой плащ.

Прибыв в посеревший от осенних дождей Шинтан, Кол, который собирался задержаться там ровно настолько, сколько времени требовалось разрешение всех его дел, всё же велел снять пару номеров в одной из портовых гостиниц и четыре дня отлёживался под пуховыми одеялами неподалёку от пышущего жаром камина, словно пытался запастись этим теплом впрок.

Впрочем, долго разлёживаться было нельзя. Несмотря на то, что Командор не ставил каких-то чётких сроков, Кол знал, как должен вести себя мастер Гильдии Теней. Поэтому на пятый день, тяжко вздохнув, он выбрался из гостиницы в промозглую сырость утреннего Шинтана и, погрузившись на то же судёнышко, что принесло его сюда из Латиона, двинулся дальше.

Теперь его путь лежал к Таверу, где Колу предстояло самое страшное – пересесть на морское судно, которое, продираясь сквозь ледяные свинцовые волны Серого моря, доставит его на остров Баркхатти – крупнейший из островов Келлийского архипелага. Именно там, у самого побережья вечно неприветливого моря, и громоздилась теперь башня проклятой чёрной колдуньи.

Само путешествие до Тавера прошло без каких-либо проблем, если не считать таковыми вечную сырость и зябкую мглу в каюте. На людях, в том числе и при Крохе, мастер Кол, конечно же, являл собой образец стоицизма и небрежения к превратностям судьбы, хотя и в разной манере. Немногочисленной команде фелуки, лишь смутно догадывающейся о том, какого пассажира они везли, Кол представал отлитым из бронзы монументом, который бесстрастно смотрел в туманную даль, не трудясь даже отереть брызги с казавшегося мраморным лица. При Крохе же он изо всех сил старался выглядеть весёлым и беззаботным, посмеиваясь над предстоящим заданием. И лишь оставаясь наедине с собой, Кол мог позволить себе немного покиснуть, расслабить лицевые мышцы, удерживающие уголки губ приподнятыми, опустить плечи и даже повздыхать.

Кроха, кстати, переносил путешествие весьма неплохо, хотя, вполне вероятно, он тоже играл роль перед своим наставником. Кол ума не мог приложить, как этот великан умудрялся помещаться в своей крошечной каюте на носу судна, которую жадный шкипер, должно быть, специально надстроил ради того, чтобы перевозить побольше пассажиров и получать дополнительные барыши. Там в полный рост не мог бы вытянуться даже сам мастер Теней. Кроха же и вовсе, наверное, складывался пополам, втискиваясь в свою жалкую берлогу.

И всё же этот малый не унывал! Нужно отметить, что он неукоснительно исполнил указание мастера Кола, и вот уж почти две недели не брил свой квадратный подбородок. Выглядело это пока скорее забавно, нежели угрожающе, и уж подавно до окладистых бородищ варваров ему было пока ох как далеко. Но даже здесь Кроха не жаловался, хотя то и дело драл ногтями поросшую щетиной шею, которая, должно быть, изрядно чесалась.

Когда оба посланца Гильдии оказались в порту Тавера, Кол, при всём своём самообладании, не сумел сдержать содрогания при виде этих покрытых белой пеной волн, с глухим рокотом разбивающихся о деревянные причалы. Горизонт терялся в низких тучах, суливших то ли дождь, то ли снег, и скрипящее судно, на которое мастер Теней взошёл по танцующему под ногами трапу, вскоре должно было отправиться за эту пелену к невидимым отсюда скалистым берегам, неприветливым словно старая портовая нищенка.

Морское путешествие, продлившееся без малого неделю, поскольку ветер дул почти всё время с севера, Кол потом старался позабыть как страшный сон. Каюта небольшой шхуны была, конечно, побольше, чем на фелуке, но и здесь из согревающего были лишь мерзкие, кажущиеся влажными на ощупь одеяла и шкуры, а также пунтское вино, которое не лезло в глотку, словно было вовсе не жидкостью, а сухим туумским песком.

Матросы, орудующие на судне, больше походили на разбойников. Впрочем, мастер Кол ничего особенного от них и не ждал – сложно было надеяться, что какое-либо цивилизованное судно из Палатия возьмётся доставить странных пассажиров в самое логово северных варваров. По большому счёту, это было и неважно – Гильдия работала с самыми разными субъектами, нисколько не переживая ни за свою репутацию, ни за личную безопасность своих членов. Однако, последнее проистекало вовсе не из какого-то разгильдяйства данной организации. Просто сложно было представить, что кто-то по какой-либо причине вздумает обзавестись столь могущественным и безжалостным врагом.

В отличие от речного путешествия, на сей раз и Кол, и Кроха проживали в одной каюте, но даже когда мастер Теней оставался один, Плинн редко навещал его теперь, да и то обычно лишь мимолётом, и всё больше молчал, вертя в руках волчок. И Кол был очень благодарен ему за это – сейчас как никогда хотелось быть одному, забиваясь под груду вонючих одеял, и молиться, чтобы очередная волна не перевернула это корыто кверху килем.

Впрочем, ворчун был несправедлив и к судну, и к морю. Корабль, на котором он плыл, был весьма неплох, и многие знатоки морского дела не преминули бы подтвердить это при случае. А Серое море было вполне гостеприимно, разумеется, по собственным меркам и учитывая время года. Так что, кабы не противный ветер, любой из моряков на борту наверняка счёл бы плаванье просто идеальным.

Хвала богам, в конце концов на горизонте из мутной туманной мглы вырисовались очертания скалистого берега. Однако, это был ещё не конец путешествия – то был лишь остров Перакка, тот самый, на котором некогда возвышалась та самая Чёрная Башня, бледной тенью которой теперь было место, куда направлялся Кол.

Остров выглядел абсолютно безжизненно, да и то верно – в этих скалах могли бы жить разве что морские птицы. Кол с тоской взирал на медленно проплывавший мимо остров, впервые полностью осознав, сколь негостеприимный мир его ждёт.

Через какое-то время на севере обозначилась ещё одна серая громада. То был тот самый остров, название которого не мог произнести ни один нормальный человек. Баркхатти – словно медведь чихнул. Проклятые дикари! Можно ли было отыскать место тоскливее и неуютнее этого, да ещё и придумать язык, созданный для того, чтоб ломать кадыки? Впрочем, это хотя бы как-то извиняло дикий и неуживчивый нрав келлийцев – посреди этих скал и не могло уродиться ничего доброго. Ни доброго злака, ни дерева, ни, в конце концов, человека. Только птичий помёт и камни…

Впрочем, огромный остров, к которому причалило судно, выглядел не столь уж безжизненным. Его невысокие скалы были покрыты великолепными хвойными лесами, а от серых причалов вверх убегали ряды вполне приличных изб, которые выглядели неожиданно уютно и уместно, словно выросли тут, подобно окружавшим их соснам.

Несколько драккаров качалось на волнах у причалов, но людей не было видно. Стояла ненастная погода, когда резкий пронизывающий ветер то и дело швырял в лицо ледяные капли дождя, и было столь холодно, что изо рта густыми клубами вырывался пар. А ведь ещё не закончился месяц жатвы 9 !

9

Месяц жатвы – один из месяцев календаря Паэтты. Первый месяц осени, соответствует нашему сентябрю.

Судно пристало к одному из причалов. Пара моряков соскочила на скользкие доски, чтобы ухватить конец и привязать корабль к столбу, но затем, как только спустили трап, оба тут же вернулись обратно на палубу. Было видно, что они чувствуют здесь себя не вполне уютно и, скорее всего, отчалят тут же, как только их странные пассажиры сойдут на берег.

Покуда матросы на палубе суетились, Кол не спускал глаз с одной из скал, возвышавшихся над портовым селением (хотя, дьяволы их разберут, этих келлийцев – вдруг у них это считается городом?). Там скорее угадывались, чем виднелись очертания исполинского сооружения, возвышавшегося над скалой на добрую сотню футов 10 , а то и больше. Это и была та самая Чёрная Башня, к хозяйке которой они направлялись.

10

Фут – мера длины, равная 30,5 см.