Две башни

— Интересно, — согласился Фродо. — Только я не знаю. В настоящих сказках всегда так. Ты можешь знать или догадываться, как она кончится — хорошо или плохо, но те, кто в ней, не знают. И ты даже не хотел бы, чтобы знали.

— Конечно, нет! Вот хотя бы Берен: он и не думал, что добудет Сильмарилл, и все — таки добыл, а ему приходилось гораздо хуже, чем нам сейчас. Это, конечно, длинная сказка, в ней есть и горе, и радость, и многое другое. Сверкающий Камень, помните, попал к Эарендилу, а потом превратился в Вечернюю Звезду. И — ох, как это я до сих пор не подумал! У нас… то есть у вас тоже есть немножко от его света, ну, в той склянке, которую дала Галадриэль. Выходит, наша сказка похожа на ту! Неужели старые — то сказки не кончаются никогда?

— Кончаются не сказки, — задумчиво сказал Фродо, — это герои появляются и уходят, когда их дело сделано. Когда — нибудь и наша роль придет к концу.

— Вот уж тогда выспимся! — невесело рассмеялся Сэм. — Мне этого больше всего хочется. Просто отдохнуть: спать, а потом проснуться и поработать в саду. Все эти важные замыслы не для меня. Но все — таки интересно, попадем ли мы когда — нибудь в песню или сказку? То есть, конечно, попасть — то мы в нее уже попали, но я хочу сказать, будет ли кто — нибудь через много — много лет рассказывать ее вечером у очага или читать в большой книге с черными и красными буквами? И чтобы дети говорили: «Расскажите нам о Фродо и о Кольце», и чтобы сказали: — «Да, эта сказка моя самая любимая. Фродо был очень отважный, правда, отец?» «Да, сынок, он был самым отважным из хоббитов, а это немало значит».

— Это даже, пожалуй, слишком много значит, — от души рассмеялся Фродо.

Странно прозвучал этот смех. С тех пор как Саурон захватил эту страну, здесь не слышали такого звука. Сэму показалось, что камни кругом прислушиваются, а высокие утесы нагнули вершины. Но Фродо ничего не замечал, он смеялся.

— Ну, Сэм, — сказал он, — послушать тебя, так сказка уже написана. Ты, правда, забыл еще одного героя — Стойкого Сэма. «Папа, — произнес он детским голосом, — мне хочется послушать про Сэма еще. Почему ты не придумал о нем побольше? Они такие забавные! А Фродо не ушел бы без Сэма далеко, правда, папа?»

— Да чего уж смеяться — то, — смутился Сэм, — я серьезно говорил.

— Я тоже, — ответил Фродо. — Говорил и говорю. Только рановато об этом разговаривать. Мы с тобою застряли в таком скверном месте, что, похоже, читая эту страницу, кто — нибудь скажет: «Хватит, папа, мы не хотим больше».

— Может быть, — уныло согласился Сэм, — но я — то так не скажу. В сказке оно, конечно, все по — другому. Даже Горлум может оказаться в сказке хорошим, лучше, чем на самом деле. Он ведь говорил, что когда — то тоже любил сказки. Интересно, а кем он себя считает: героем или злодеем? Горлум! — позвал он. — Хотел бы ты быть героем? Ну, куда он опять задевался?

Горлума и след простыл. Когда они ели, он, как всегда, отказался от пищи, но выпил глоток воды, потом свернулся в клубок и вроде бы уснул. Теперь его не было.

— Не нравится мне, что он исчезает, не сказавшись, — ворчал Сэм. — Особенно сейчас: здесь ни воды, ни еды. Что ж он, камни ищет себе по вкусу? Тут даже мох не растет.

— Что толку тревожиться, — сказал Фродо. — Мы не можем уйти без него, приходится мириться.

— Все равно, лучше бы присматривать за ним, — не унимался Сэм. — А если он лжет, то уж тем более. Он, злодей такой, так и не сказал, охраняется перевал или нет. А теперь — башня! Может, там и нет никого, а может, и есть. Не удрал ли он кликнуть орков или кого там еще?

— Нет, не думаю, — успокоил его Фродо. — Даже если он сбежал с какой — то дурной целью — а это вполне возможно, — он не позовет ни орков, ни других слуг Врага. Незачем было ждать так долго, лезть так высоко и подходить так близко к стране, которую он сам боится. Он мог бы давно нас выдать. Нет, мне кажется, у него на уме какой — нибудь фокус, который он считает секретом.

— Ох, надеюсь, что так, — вздохнул Сэм, — но только вы меня не очень — то успокоили. Я ни капельки не сомневаюсь, что меня бы он выдал с огромным удовольствием. Правда, есть еще Сокровище. По — моему, он все время играет в «Сокровище для бедного Смеагорла». Все его выдумки вокруг этого вертятся. Но я никак в толк не возьму, какая ему польза от того, что мы здесь?

— Может, он и сам не понимает, — вслух подумал Фродо. — Вряд ли в его путаной голове есть какие — нибудь выдумки. Мне кажется, что он просто спасает Сокровище от Врага как может. Ведь если оно достанется Врагу — ему конец. Может, тянет время и ждёт удобного случая…

— Вот я и говорю: Липучка и Вонючка. И чем ближе мы к Врагу, тем больше Липучка становится Вонючкой. Вот попомните мои слова, Фродо: если мы минуем крепость, то через перевал свое Сокровище он просто так не отпустит.

— Мы еще не попали туда, — напомнил Фродо.

— Ну, так лучше поберечься, пока не попадем. Если мы оба будем клевать носами, то Вонючка живо возьмет верх. Лучше бы вам подремать сейчас, Фродо. Ложитесь поближе ко мне. Я посторожу. Дайте — ка я обниму вас, тогда уж без моего ведома никому до вас не добраться.

— Спать, — вздохнул Фродо. — Мне уже все равно где, лишь бы лечь.

— Ну вот и спите себе. Положите голову ко мне на колени.

Так Горлум и нашел их через несколько часов, когда выполз на четвереньках из тени впереди. Сэм сидел, прислонившись к камню, свесив голову набок. На коленях у него покоилась голова крепко спящего Фродо, одна загорелая рука Сэма лежала на его белом лбу, другая — на груди. Лица обоих были умиротворенными.

Горлум долго глядел на них. По его худому лицу прошла судорога. Глаза погасли и были теперь тусклыми, старыми и усталыми. Он содрогнулся, словно от резкой боли, и повернул было в сторону перевала, покачивая головой, словно прислушиваясь к каким — то внутренним голосам. Но что — то снова заставило его повернуться к спящим. Он медленно протянул дрожащую руку и очень осторожно прикоснулся к колену Фродо; это прикосновение было почти лаской. На одно короткое мгновение он преобразился. Если бы спящие увидели его сейчас, то приняли бы за очень старого и усталого хоббита, иссушенного годами, унесенного далеко от друзей и дома, от полей и ручьев юности, превращенного в жалкую, дряхлую, голодную развалину. Но от его прикосновения Фродо шевельнулся и всхлипнул во сне. Сэм тотчас же проснулся. Первое, что он увидел, был Горлум, трогавший его друга.

— Эй, ты! — сердито прикрикнул он. — Что ты тут делаешь?

— Ничего, — тихо ответил Горлум. — Славный хозяин.

— Ну конечно, — сказал Сэм. — А где ты был? Шнырял туда — сюда, старый негодяй?

Горлум отшатнулся, словно его ударили. Глаза снова вспыхнули зеленым светом. Сейчас он очень напоминал паука: сидел пригнувшись, высоко подняв тощие коленки, вытаращив глаза. Короткое мгновение исчезло бесследно, безвозвратно.

— Шшшнырял? — прошипел он. — Они всегда такие вежливые, да! Славные хоббиты! Смеагорл ведет их путями, которые никто не знает. Он устал, страдает от жажды, да, от жажды, а он ведет их и ищет дорогу, а они говорят — шнырял! Очень хорошие друзья, да, очень!

Сэм устыдился своих слов, хотя его недоверие не уменьшилось.

— Ну прости, — сказал он. — Извини. Ты разбудил меня и испугал. Я не должен был спать, вот и нагрубил тебе. Фродо устал, я уговорил его подремать, и… Ну, в общем, я извинился. Но все — таки, где ты был?

— Шнырял, — мстительно ответил Горлум с прежним зеленым блеском в глазах.

— Ну ладно, ладно, — примирительно проговорил Сэм. — Не хочешь говорить, не надо. Только теперь нам лучше шнырять вместе. Который час? И какой день? Сегодня или завтра?