Две дороги - один путь

Те, кто помладше, обнимают, не стесняясь, кто постарше — подходят чинно, сохраняя независимость, и идут рядышком, будто и не ждали никого вовсе, а так, мимо шли. К четырём часам дня все дворы пустеют и все игры стихают в маленьком городке на берегу Ямолги, и вся жизнь сосредоточивается у трёх заводских проходных.

Петьке встречать у проходной некого. Её мама работает в детской библиотеке и всегда приходит домой в разное время, а папа хоть и работает на заводе, но в Особом отделе, и график работы у него тоже особый. Правда, однажды Петька попыталась встретить Ивана. Сидела вместе со всеми на заборе у проходной, ждала. Дядя, конечно, не мама, но всё равно сердце у Петьки подпрыгнуло, когда она увидела в толпе родное лицо.

Иван глянул на племянницу:

— О, и ты здесь, Акын? — и прошёл мимо.

Петька его догнала, взяла за руку:

— Ваня, ты чего, я же тебя встречаю!

— Да? — как-то рассеянно отозвался Иван. — Ну, пойдём скорее.

Они не просто пошли — побежали, лавируя в толпе.

— Ваня, ну как ты сегодня поработал, как день прошёл? — Петьке казалось, что обязательно про работу надо спросить.

— День как день. Шире шаг, Ветка-Палка!

Сосредоточенно вглядываясь в толпу, Иван почти волоком тащил племянницу. Очень скоро Петька поняла, что они какого-то догоняют. И скорее всего, вон ту белокурую девушку в белом жакете. Ну да, так и есть! Только почему-то как только они к ней приближались, Иван замедлял шаг и глаза у него становились грустными.

«Всё понятно», — усмехнулась про себя Петька и больше Ивана встречать не ходила.

Это у детей летом все дни — выходные, а у взрослых продолжаются рабочие будни. И как всегда, в четыре часа дня Бродяги пошли к проходной, а Петька осталась одна во дворе. Домой идти не хотелось. Петька покачалась на качелях, побродила по липовой аллее, попрыгала через ручей. Решила сходить к Егору, но на пол пути раздумала и вернулась во двор, села на траву у Камня.

«Интересно, почему Денёк сегодня не пришёл?» — подумала она, и, будто в ответ на её мысли, из окна высунулась Ирина и крикнула:

— Лиза! К тебе Денис приходил, какой-то пакет оставил. Очень торопился и очень расстроился, что тебя не застал.

— А что в пакете?

— Я в чужие пакеты не заглядываю, — сказала Ирина так, будто Петька только этим и занимается.

— Вот вредина, — пробормотала Петька и побежала домой. В самом деле, что за пакет? И почему Денёк подождать не мог?

Дома было так же скучно, как и во дворе. Что за день!

— А дедушка где?

— За ягодами поехал, ты могла бы, между прочим, с ним съездить. А то носишься целыми днями, дурака валяешь.

— Какая ты зануда, — вздохнула Петька. — Где пакет?

— В детской, — фыркнула Ирина обиженно и скрылась на кухне. Оттуда донеслось: — Могла бы и спасибо сказать, что я тебя позвала!

— Могла бы, могла бы…

Петька ничего не понимала. В пакете лежала аккуратно сложенная, выстиранная и выглаженная матроска Денька. И рисунок на большом листе твёрдого ватмана. На рисунке — костёр, у костра на бревне сидели Денёк и Егор. Егор положил руку Деньку на плечо. На Деньке огнём горел алый Петькин плащ. Конечно, это вчерашний вечер: вот она, Петька, танцует с Сашкой вальс, а Лёшка набыченно из-под бровей смотрит на них, насупившись. Тут же у костра Олежка катает Ленку на велосипеде, а Генка оседлал Камень и, кажется, распевает песни. Совсем близко к костру на корточках сидит Морюшкин.

Нарисовано было замечательно (и когда он только успел? всю ночь рисовал, что ли?), но Петьке стало тревожно и грустно. Зачем Денёк всё это принёс? Что-то случилось, что-то случилось… Петька перевернула рисунок. Обратная сторона была исписана старательной мальчишеской рукой.

«Петька! Я уезжаю! Меня увозят навсегда. Сегодня. Сказали только утром, чтобы не расстраивать раньше времени. Я не мог предупредить. Этот рисунок — моё посвящение. Наверное, коряво получилось, но я торопился. Спасибо тебе большое, что ты забрела в Лавровый переулок тогда. Я вас никогда не забуду. Матросскую рубашку я тебе дарю, ты же хотела её померить, а вот не получилось. Наш поезд уходит в 16:50. Если сможете, приходите на вокзал. Передавай всем привет. До свидания! Денёк».

— Ирина! Я на вокзал!

— Зачем?!

Некогда отвечать Ирине. Петька на ходу переоделась в матросскую рубашку, ей хочется проводить Денька именно в ней. Некогда и Бродяг искать, поезд уйдёт через двадцать минут (вот и гудок), они обидятся, но поймут. Скорей, скорей! Какой медлительный трамвай! Где этот поезд? Как узнать? Она даже направления не знает!

— Объявляется посадка…

16:50 — Москва-Владивосток, 4-й путь. Быстрее, ноги, ну!

Денёк в алом плаще стоял посреди платформы. Его было видно издалека. Наверное, он надел плащ специально, чтобы быть заметнее. Он оглядывался по сторонам своими глазами-полумесяцами, искал знакомые лица в толпе. Неужели не придут? Мама то и дело выходила в тамбур, смотрела на него и вздыхала, старший брат Юра ждал его у вагона, но Денёк делал вид, что не замечает их. Он тоже ждал. Ждал, что разрежут чужую пёструю толпу четверо мальчишек и две девчонки в ярких плащах, и он успеет попрощаться с ними по-человечески. Что за ерунда — говорить об отъезде в последний момент! «Мы не хотели омрачать твоих каникул. Ты так привязался к здешним ребятам…» Мелькнула знакомая рубашка…

— Денёк!

— Петька! Ух ты! Ты одна? А ребята? Петь, мы уезжаем насовсем.

— Куда?

— К Океану.

Какое широкое слово — «Океан». Оно распахнулось перед Петькой, как необъятный простор, пахнуло влажным песком и водорослями, обдало ветром, криком чаек, привкусом соли… И Петькина душа рванулась навстречу всему этому. Но ей уже не восемь лет, теперь она не скажет, как когда-то Сашке: «Возьми меня с собой!» Да и куда она поедет? От мамы с папой? От своего двора? И Петька смутилась, закусила губу, стала смотреть в сторону. Наконец выдавила из себя:

— Денёк, ну зачем ты уезжаешь?

— У меня же папа военный врач, мы всю жизнь с места на место переезжаем.

— Ой, ну почему обязательно теперь надо ехать куда-то!

— Ну… Петь, это же не от нас зависит.

— Как же теперь быть… — растерянно и уныло пробормотала Петька.

Пока она читала письмо, пока ехала на вокзал, искала поезд, ей казалось, что надо только успеть найти Денька, и он останется. Только сейчас она начала понимать, что ничего не изменить. Её лучшего друга Денька увозят навсегда к Океану.

— Ну, чего ты, Петька, не плачь…

— Я?! Нет, я не плачу. Денёк, а ты мне напишешь?

— Конечно. Я и адрес твой взял у Ирины, думал, вдруг вы не успеете. А остальные?

— Их не было никого, они все родителей встречать ушли. А Ирина мне ничего не сказала про адрес. Ты точно взял?

— Да взял, взял. Даже наизусть выучил: улица Луговая, 15–7.

— 456040. Индекс.

— Да. Я знаю.

Опять между ними повисло молчание. Петька теребила кончик косы, Денёк смотрел на неё из-под чёрных бровей. Потом улыбнулся:

— Померила рубашку?

— Ой, Денёк! — вскинула Петька глаза, — тебе же влетит за неё!

— Нет, что ты! Мама сама…

Петька опять смутилась:

— Спасибо.

А что ещё скажешь?

Из вагона вышла Екатерина Дмитриевна.

— Денис! Заходи, сколько можно… А, Лиза! Прибежала?

— Здравствуйте.

— Здравствуй. Денис, отправление через семь минут.

— Да, я сейчас, мам, — Денёк нетерпеливо дёрнул острым плечом, а Петьке сказал: — Ну, будем прощаться, Петь?