Две невесты на одно место

– Девушка, – нахмурился мужчина, – есть договор, деньги уплачены. Ежели вас в этом агентстве обманули, ступайте в суд, чего ко мне привязалась? Начнешь бузить – охрану позову! Ну народ, соображенья никакого, взяли моду скандалы закатывать. Вчера пришли на фирму, торгующую лампами, жаловаться, в понедельник мужик приперся, дверь ему железную криво поставили. Я же тут ни при чем, просто за зданием слежу, являюсь комендантом, завхозом.

Неожиданно к Рите вернулась способность трезво мыслить, и она отправилась восвояси. До вечера Рита шаталась по улицам, потом поехала домой.

Войдя в родной подъезд, Маргарита открыла почтовый ящик и нашла там запечатанный белый конверт. Рита не удивилась, многие фирмы сейчас не скупятся на рекламу и рассылают москвичам листовки, буклеты и купоны на скидку. Не придав значения корреспонденции, Рита бросила ее в кухне на столе и надорвала конверт лишь спустя часа два.

На столешницу выпала фотография, Рита вгляделась в снимок и взвизгнула. На глянцевой, блестящей бумаге было изображение могилы. Простой железный крест, воткнутый в невысокий холм, и табличка: «Евсеева Олеся». Чуть ниже имени указаны годы жизни – девушке едва исполнилось двадцать лет.

Тут только Рита вспомнила свой утренний разговор с Кариной и фразу, оброненную бывшей начальницей про сунутое в почтовый ящик письмо. Значит, Олеся умерла! Или ее убили?

Рита рухнула на стул и принялась тупо разглядывать снимок. Внезапно ей стало так страшно, как никогда, девушка поняла, что произошло с «коллегой». Скорей всего, Олеся высказала свои требования начальству, принялась настаивать на повышении вознаграждения, может, она знала намного больше о работе «Вира», чем рассказала Рите. Олеся в пылу наговорила Михаилу всякого, небось стала грозить разоблачением. Глупая девица надеялась на неплохой куш, она наивно полагала, что испугает мужчину и тот повысит «оклад» слишком информированной сотруднице. Но Михаил, или некто, стоящий над ним, предпочел иной путь. Наверное, Карина по непонятной причине и впрямь хорошо относилась к Рите, если не побоялась предупредить ее об опасности.

Неделю Рита безвылазно просидела дома, но затем, окончательно проголодавшись, решилась высунуться на улицу. До магазина Воскобойникова бежала, натянув на лицо козырек кепки, но никто не обратил на девушку ни малейшего внимания. Через пару дней Рита успокоилась и начала носиться по Москве в поисках работы.

Но зря она, потеряв бдительность, разрешила себе возвращаться домой поздно вечером. Путь от метро к дому Воскобойниковой пролегает по широкому, людному даже в ночное время проспекту, но большинство жильцов, желая сократить дорогу, кружат проходными дворами с темными закоулками. Рита тоже хотела поскорей оказаться в своей уютной квартирке и, наплевав на соображения безопасности, поспешила не по освещенной магистрали.

Дальнейшее известно – откуда ни возьмись появился парень и, скрутив Риту, начал выдирать у нее из ушей серьги. Девушка сначала оцепенела, но потом стала яростно сопротивляться, последнее, что она хорошо помнила, была резкая боль, разлившаяся по лицу.

Очевидно, бандит принял потерявшую сознание жертву за мертвую, потому что, когда Рита пришла в себя, около нее никого не было. Воскобойникова сумела чудом добраться до дома, в подъезде она вновь свалилась без чувств и не помнила, как была доставлена в больницу.

– Найдите их и посадите, – шептала Рита, – всех.

– Фамилию Карины знаете? – спросил я.

– Родионова.

– А данные Михаила?

– Нет. Но есть центральный офис «Вира», там наверняка можно отыскать их следы, – ответила девушка.

Я вздохнул.

– Лишь при условии, что этот «Вир» на самом деле связан с тем, в котором работали вы.

– Накажите их, – требовала Рита, – посадите на двадцать пять лет, они сволочи!

– Вы, в некотором роде, тоже окажетесь виноватой, – напомнил я.

– С какой стати? – возмутилась Рита. – Я пострадавшая сторона, меня убить хотели! Вы просто обязаны защищать свидетельницу!

Я закашлялся. К сожалению, я плохо знаком с действующими в нашей стране законами и понятия не имею, имеется ли в России программа защиты свидетелей.

– Вы же сами выполняли для «Вира» кое-какие, не всегда благовидные задания, – вырвалось у меня, – украли у своей сестры паспорт, подсовывали посторонним людям нечто, явно противозаконное и нехорошее, а теперь, испугавшись, хотите…

Рита неожиданно села, потом снова шлепнулась на подушку.

– Уходите.

– Но…

– Ничего я вам не говорила.

– Однако беседа началась, – попытался я вытрясти из Воскобойниковой то, о чем она не пожелала рассказать, – давайте попробуем ее развить до завершения.

Рита продолжала молча лежать в койке, уставив забинтованное лицо в потолок. Наверное, только сейчас до нее дошло, в какую глупость она вляпалась. Рите вообще, похоже, свойственно сначала действовать под влиянием порыва злобы и лишь потом, спустя достаточно длительное время, остыв, думать о содеянном. Рита отправилась требовать повышения зарплаты к Карине, потом испугалась и решила замять ситуацию. Теперь вот, горя желанием отомстить хозяевам «Вира», сгоряча растрепала «следователю» правду о себе.

Рита повернула ко мне почти полностью забинтованную голову.

– Вы все врете, я сейчас молчала, ничего не сказала. И потом, мне колют сильнодействующие лекарства, я не отвечаю за свои слова! Понятно? Убирайтесь вон, иначе такой крик подниму!

Что оставалось делать? Я вышел в коридор, двинулся к выходу и увидел за столиком поста медсестру, но не девушку в хирургической пижамке, а весьма полную особу в белом халате. Перед ней стоял взлохмаченный потный парень с папкой под мышкой.

– Ничего не понимаю, – злилась тетка, – какая милиция? Кто вас вызвал? Ну есть у нас Воскобойникова Маргарита. Только я никому не звонила, эта больная не в том состоянии, чтобы интервью раздавать.

– Я не журналист, – спокойно ответил юноша, – вот удостоверение. Отсюда вызов поступил, сообщили, что Маргарита Воскобойникова желает дать показания.

– Никого я не звала, – начала сердиться медсестра.

– Звонки регистрируются.

– И что?

– Ваши обращались.

– Тут без меня никто ничего не предпринимает, врачи ушли, на этаже лишь двое работников: я и практикантка.

– Значит, она звонила!

– Не может такого быть!

– Позовите студентку, – холодно велел мент.

Баба повернулась и заорала, словно пастух, обнаруживший, что буренки удрали в неизвестном направлении:

– Королькова! Сюда!

– Бегу, – донеслось в ответ.

В конце длинного коридора показалась стройная фигурка, я моментально узнал девушку, проводившую меня к Рите, и, вовсе не желая попасть в неприятную ситуацию, быстрым шагом, почти бегом, пронесся мимо бабищи в халате на выход.