Две пары

Джоанна взяла такси. Какая же она дура! За две недели Люд наверняка найдет кого-нибудь на роль главной героини. И тогда ничего изменить уже будет нельзя.

– Как тебе не стыдно, Люд Хейли.

– Я всего лишь делаю свою работу, Ферн. И только, – усмехнулся он.

– Если бы речь шла о Надин, я бы это поняла.

– Выкладывай все. Впрочем, тебя и так не остановить.

Ферн, давно привыкшая к беззлобным насмешкам со стороны босса, готова была начать рассказ, но Люд подозвал официанта и попросил счет.

Она украдкой оглядела себя в зеркале, висевшем напротив, и осталась довольна, хотя, конечно, такой привлекательной, как сестры Леннокс, ей никогда не стать. Коротко стриженные рыжеватые волосы позволяли ей выглядеть моложе своих тридцати четырех лет. Стиль ее одежды выдавал профессиональную принадлежность к телевидению.

Ферн уделяла большое внимание своей внешности, начиная с того дня, когда приехала в Голливуд. Тогда ее наряд представлял собой нечто пестрое и бесформенное со множеством кружев и воланов с претензией на стиль танцовщицы кордебалета. После нескольких месяцев массовки в рекламных роликах она случайно познакомилась с Людом Хейли, тогда еще начинающим, но перспективным режиссером. Всего за один день Ферн полностью сменила гардероб, имидж, стряхнула пыль с диплома Техасского университета и ступила на совершенно новую стезю, о чем ни разу с тех пор не пожалела.

В такси на обратном пути в студию «Астория» на Лонг-Айленде Ферн рассказала Люду все, что знала о сестрах Леннокс, включая их дебют на телевидении, после того как агенты заявились к ним в школу в Тайлере и выбрали близнецов для съемок в рекламе.

– Они стали зарабатывать кучу денег в то время, как мой отец вкалывал не жалея сил, чтобы свести концы с концами.

– Кучу денег? Неужели?

– Если говорить совсем точно, то куча появилась, когда Ленноксы вложили деньги в разработку нефтяных скважин. Занималась этим тетя Салли, оказавшаяся на удивление практичной. Нефть нашли как раз на их земле. К тому времени, когда мы поступали в колледж, Ленноксы уже были миллионерами.

– Интересно. А что рекламировали близнецы?

– Да все подряд! Кукурузные хлопья, безалкогольные напитки, детскую одежду. Когда стали постарше – шампунь и кинотеатры под открытым небом. Все эти годы мы дружили с Надин, и она никогда не зазнавалась оттого, что их семье улыбнулась фортуна. К сожалению, наша земля оказалась пустой. Мой отец часто говорил, что Бруннерам достались голые камни, так что можно пересечь поместье из конца в конец, ни разу не почувствовав землю под ногами. Нефти у нас не нашли, и семье приходилось туго. Если бы не Надин, которая подкидывала мне кое-что из своего гардероба, я ходила бы в отрепьях. Кстати, и в колледж я бы не поступила, если бы Надин не ссудила мне денег.

– И все только Надин?

– Представь себе! – усмехнулась Ферн. – Надин всегда была добра и щедра. А ее сестра просто невыносима.

Глава 2

Надин Баррет, сидя за мольбертом у себя дома в мастерской, работала над этюдом. Как она ни старалась, ей не удавалось сосредоточиться, и дело продвигалось медленно.

Когда раздался телефонный звонок, она поспешно вскочила с места, радуясь возможности прервать бессмысленное сидение перед листом бумаги.

– Привет, хочу заехать к тебе сегодня по пути в аэропорт.

– Сегодня? О, Джоанна, я и не думала, что ты уезжаешь так быстро.

– Я же говорила, что уезжаю в среду.

– Я была уверена, что сегодня вторник.

Поболтав с сестрой еще немного, Надин попробовала вернуться к мольберту, но все валилось у нее из рук. Впрочем, всего десять утра, так что впереди много времени, чтобы собраться с мыслями.

– Лили! – позвала Надин, входя в гостиную. Приходящая домработница не отзывалась. Надин заглянула в столовую, спальню и детские комнаты. Только тогда она вспомнила, что Лили отправилась в магазин за покупками.

– Похоже, у меня начинается склероз. – Ее голос громко разнесся в тишине пустой квартиры.

Смешно. Когда дети были дома, становилось так шумно и тесно, что казалось, находишься в цыганском таборе. Теперь же Надин чувствовала себя одинокой и покинутой.

Когда они с Карлом купили эту квартиру, муж настоял на том, чтобы пригласить профессионального декоратора и обставить ее современной мебелью. Теперь в гостиной красовались два кожаных дивана и несколько кресел, таких низких и мягких, что в них было легче садиться, чем подняться. Туалетный и журнальный столики тоже были низкими, так что перед ними приходилось приседать на корточки. Надин никогда не питала склонности к модерну, но у нее не было ни желания, ни жизненных сил, чтобы спорить с Карлом. После развода Надин подумывала о том, чтобы сменить меблировку, но у нее никак не доходили до этого руки. Теперь, внезапно вспомнив антикварные безделушки, от которых ломилась квартира Джоанны, Надин загрустила.

Снова зазвонил телефон. Парикмахерша напомнила Надин о том, что она записана на одиннадцать утра. Как же она могла забыть! Какой смысл заносить важные дела в ежедневник, если она забывает хотя бы изредка заглядывать туда?

– Я хочу что-нибудь новенькое, – сказала Надин парикмахерше, улыбчивой девушке лет двадцати. – Может быть, крупные локоны для разнообразия. – Она критически разглядывала себя в зеркале. – Моя сестра носит такие, я тоже хочу попробовать.

Надин нравилось болтать с парикмахершей о последней моде, о тряпках и новых кинофильмах. Она не теряла надежды найти когда-нибудь работу, где нужно было бы постоянно общаться с людьми. Может быть, когда дети станут постарше, ей удастся подыскать что-нибудь в этом роде.

На обратном пути Надин заглянула в «Бергдорф Гудман» [2] в отдел детской одежды, чтобы купить кое-что для Джеффа и Кейт. Она не удержалась и зашла в отдел спортивных товаров, так что к выходу ей пришлось тащиться с охапкой пакетов с покупками.

– Вам очень идут эти черные брюки, – завистливо оглядела ее полная продавщица. – Хотелось бы мне вновь стать такой худенькой, чтобы носить вельвет.

– Просто у меня хорошая наследственность, – улыбнулась в ответ Надин и вместо черных брюк выбрала малиновые, а заодно и белую шелковую блузку с воротничком в тон к ним.

2

Дорогой и фешенебельный магазин одежды и мод на Пятой авеню.

– Просто великолепно, – заключила продавщица.

Надин тоже так считала. На прошлое Рождество Джоанна надела платье такого цвета, и Надин еще тогда решила, что этот оттенок ей пойдет.

Она поймала такси и назвала свой адрес – угол 70-й улицы и Парк-авеню.

– Господи, какой холод! – обратилась она через стекло к водителю. – Такое ощущение, что уже давно наступил январь.

Молодой парень обернулся и с улыбкой ответил:

– Я не говорю по-английски.

Надин проболтала со швейцаром минут десять, а потом зашла навестить соседку. Женщины выпили по чашке кофе, после чего соседка, врач-логопед, извинилась и сказала, что ждет пациента.

Дома Надин распаковала покупки и примерила перед зеркалом свой новый костюм.

Вдруг она услышала, как в замке поворачивается ключ, а через минуту голоса Лили и детей ворвались в тишину квартиры.

Боже, неужели уже три часа дня?

Джоанна работала на одиннадцатом этаже небоскреба «Омега» на пересечении Второй авеню и 52-й улицы. Кабинет у нее был достаточно просторным, чтобы в нем, помимо офисного стола, поместились стол для работы, а также мольберт и несколько удобных кресел для посетителей. Две стены покрывали пробковые щиты, на которые она прикалывала наброски, эскизы и фотографии. Третью стену занимал встроенный книжный шкаф, в котором хранились книги, вышедшие в свет при ее участии за все тринадцать лет работы в «Омеге».