Две полоски для (бывшего) босса
Шрифт:
– Это моё, – шепчу.
– А почему на полу?
Я не верю! Он такой равнодушный, словно то, что произошло, совершенно нормально. Словно трахать другую девушку на моих глазах – это, мать её, норма!
– Эй, серость! Возьми свой торт или что там. Пока не растащили по офису! – ржёт Ксюша.
– Ксень. Не говори с ней так, – Артур как ни в чем ни бывало, залезает в свой минибар и достает бутылку виски, – в конце концов, она помощница Раенского.
Словно привидение, я иду к двери и поднимаю коробку. Ну вот, весь пирог испортился. Теперь только
– За что? – задаю последний вопрос.
Он, словно лев, подходит ко мне. Но теперь я отшатываюсь. Фоновой цепляет мой подбородок и жестко поднимает лицо. Заставляет смотреть на него.
– За твоё «люблю». Свободна, Кира.
Чувствую себя брошенным щенком. Хочу гордо вскинуть подбородок и уйти, хлопнув дверью. Но не могу. Мне безумно больно. А близость и такой приятный запах любимого мужчины превращает меня в тряпку.
– Объясни, пожалуйста, – еле держусь, чтобы не разреветься.
– Что именно? – он издевательски выгибает темную густую бровь, – мы с тобой договаривались, Кира. Что никакой любви и тем более отношенек мн не надо. Я уже взрослый мужик. И ты вроде была согласна.
– Была… – лепечу.
– Да. А что я услышал в субботу? Что ты меня любишь? Мне это не нужно. И я четко дал тебе это понять. Я уже нажрался этой хуйни в браке полной ложкой.
– Но…
– Что? У нас было бы всё по-другому? – он жестоко улыбается.
Да! Было бы! Но я молчу, лишь кусаю губы. Жалкая.
– Вот именно. Ты бы засела дома и начала меня пилить. А потом детей требовать. Ты же у нас девочка-ромашка из провинции.
Каждое слово бьет хлеще пощечины. Но я терплю. Хотя хочу броситься на этого огромного мужчину и колотить руками по его груди, пока там не забьется сердце. Не верю!
– Хочешь верного мужа, детей полный дом. Так? Я не создан для семьи. Мы трахались, Кира. И прекрасно трахались, пока ты всё не испортила.
– Я? – восклицаю, – это я виновата?!
– А кто? – он щурится.
– Ты!
– Я что-то тебе обещал? Верность? Любовь до гроба? Детей?
Продолжает хлестать меня по щекам жестокими словами.
– Нет.
– Вот и ответ. Ты придумала то, чего нет. А жаль. Ты очень нравилась мне, Кира. Я даже уговорил Раенского взять тебя на работу. Он ведь другую девчонку хотел нанять. Но я за тебя попросил. Чтобы потом познакомиться поближе.
Что?! Мне хотели отказать? Но Артур… боже! Как унизительно! Я буквально слышу звон. Как моё сердце бьется на осколки. Вся жизнь, словно одно большое зеркало. И оно сейчас рухнуло на каменный пол…
– Значит, между нами всё кончено?
Ну почему я так унижаюсь? Ответ же очевиден!
– Я всё объяснил, – отрезает Артур, затем разворачивается и идет прочь, – надеюсь, все бумаги к встрече с австрийцами готовы?
– Да…
Проклинаю себя за то, какая я сейчас. Жалкая. Слабая. Зависимая. Выхожу, чувствуя внутри нарастающий холод. Я словно заморожена. И сердце будто бы и не бьется вовсе.
Бросил…
Даже не так. Усмехаюсь.
Он даже не сказал мне это в глаза. Дал понять. Словно тень, иду обратно в кабинет. Сажусь. Смотрю перед собой. Плевать мне на этих австрийцев. На работу. Всё вдруг перестало иметь смысл.Я медленно умираю. Не физически. Душевно. Кровь хлещет из ран, которые нанес некогда любимый человек. Меня вызывает к себе начальник.
Видя моё лицо, вздыхает.
– Вы знали, чем они там занимались? – не узнаю собственный голос.
Он глухой, чужой, прозрачный. Это не я. Как же больно! Заморозка течет по телу, позволяя мне делать легкие короткие вдохи.
– Да. Прости, Кира. Я виноват перед тобой.
– Не вы должны извиняться, Игорь Олегович. Но я… – всхлипываю, – я не знаю, как смогу здесь работать. Простите…
– Ты увольняешься? – с каким-то обреченным пониманием спрашивает босс.
– Да.
– Может, подумаешь? Я дам тебе отпуск. Две, три недели. Сколько нужно. Не хочу терять тебя, Кира.
– Скажите… А правда, что это Артур… Сергеевич посоветовал вам взять меня на работу?
Игорь Олегович вздыхает.
– Было такое. Но ты совсем без опыта пришла. Я сомневался.
– Ясно.
– Это он тебе рассказал? – вздыхает.
– Да. Я согласна на отпуск. Возьму не отгулянные три недели. Дальше посмотрим.
– Иди домой. Я с австрийцами разберусь сам.
– Спасибо.
Я не знаю, что мне делать. Улыбаться нет сил. Плакать, как ни странно, тоже не могу. Пустота, терзающая моё сердце, сводит с ума. Я отчаянно хочу хоть что-нибудь почувствовать. Боль! Пусть! Ведь после неё всегда становится легче.
Как-то доползаю до квартиры. Соседка тётя Люся что-то верещит про сломанный домофон. Но от меня осталась лишь оболочка.
Долго стою в душе. Ёжусь ни то от холода, ни то от внутренней пустоты.
Я люблю Артура. Всем сердцем. Искренне. А он просто бросил. Вот так просто! Раньше я думала, что расставание – это что-то сложное. Разговор, выяснение отношений. Может даже скандал.
А меня просто выкинули. Как вещь. Как нашкодившего щенка. Схватили за шкирку и дали пинка.
Всю неделю я провожу в постели. Ничего не ем. Телефон выключен. Нет сил даже встать. Говорят, время лечит. Только вот мне с каждым днём все хуже. Я совсем одна. Матери нужна лишь моя сестра. Наверняка обрывает телефон и сыплет проклятиями.
Друзей у меня особо нет, а лучшая подруга со своим парнем уехала отдыхать. Не хочется портить ей отпуск.
Ближе к вечеру субботы я заболеваю. Меня бьет озноб, поднимается высокая температура.
А еще меня душат воспоминания. Как мы с Фоновым познакомились. Полгода назад, когда я только устроилась в «Фон». В первый же день увидела его… красивого, статного. Опасного, плохого. Нереально притягательного! Татуированного генерального директора компании.
Наши отношения вспыхнули как лесной пожар. Сначала он ухаживал за мной, подвозил домой. Но в большем я отказывала. Потому что не в моих правилах встречаться с женатыми.