Две половинки (Просто о любви)
Шрифт:
– Е-е-еперный театр! – весело заметила Стаська, дождавшись апогея офисного секса на столе.
Гуманная!
Галочка громко вскрикнула не то от продолжения ощущений только что завершившегося акта, не то от испуга.
– Да уж, «не так я вас любил, как вы стонали!» – процитировала Вишневского Стаська, веселясь вовсю.
– Стася! Ты не так все поняла! – суетливо застегивая ширинку, ринулся оправдываться Александр.
– Да что ты, что ты! – простодушно уверила бывшего любимого Стаська и даже ладошками отмахнулась, успокоительным жестом. – Я все понимаю! «Начать карьеру многоженца без дивного серого костюма в разводах было
Степан хохотал, откинув голову на подушку.
– Стаська, ты не реализовала талант актрисы! Мимика, пояснения и представления в лицах вне критики! Ты еще и язва к тому же!
– «Боже! Ну почему я такая роковая?» – рубанула еще одной цитаткой Стаська.
– Больше эпохальных романов не было?
– Обошлось, – успокоила Стаська.
После Александра пару раз случались с ней увлечения непродолжительные, легкие, без страстей-мордастей, закончившиеся мирно и по обоюдному согласию.
То ли девушка слишком хороша, то ли контингент пошел не тот, словом: «Не расти в поле калина!»
– Мы с тобой коллеги по расставаниям, – поцеловал «роковую» в нос Степан.
– Да ладно! – ахнула Стаська. – Не хочешь же ты сказать…
– Вот именно. Я тоже застукал жену в момент горячего действа.
– Комедия положений, – обалдела Стася.
А Степан стал спокойно рассказывать. Странное дело, но он не испытывал ни боли, ни обиды, и гордость мужская не пощипывала, как о другом человеке, застрявшем где-то там в прошлом, он рассказывал Стаське о браке с Надеждой, о разводе трудном, о войне, что она ему устроила, и о том, в чем сам был неправ.
Рассказывал, исцеляясь.
Стаська слушала не перебивая и смотрела на него неотрывно, большими гречишного меда глазами, все понимая, чувствуя, а дослушав, шепотом спросила:
– Ты поэтому не мог остаться со мной?
– Да, – признался Степан, который раз поражаясь, как она его понимала, как слышала точно и чувствовала. – Я от сурьезу в отношениях бежал как от чумы. Зачем? Довериться кому-то, раскрыться, а в результате получить предательство. А еще я очень давно одинокий мужик и устроил себе в этом состоянии удобное лежбище, и мне в нем хорошо и безопасно.
– А знаешь, я ведь тоже, – задумалась Стаська над его словами. – Я бдительно охраняла свое одиночество, и мне в нем весьма комфортно и безопасно!
– Было, – закончил за них обоих фразу Степан.
– Было, – кивнула Стаська, – пока не появился ты, как пишут в книжках!
И он, не удержавшись, подхватил Стаську сильными руками, усадил к себе на колени и стал целовать – победно, серьезно, с продолжением, кружившим голову, и напором, переплавившимся в нежность, неторопливость. В медленное, на грани сознания от ощущений, слияние, глядя в глаза друг другу, давая все возможные молчаливые обещания.
Ни прошлого, ни мыслей, ни слов – ничего не осталось, сгорев в этом неспешном слиянии, – только они! Только вдвоем!
А мир подождет, вместе со всеми проблемами и суетой!
– Пить, – прохрипела Стаська, висевшая у Степана на плече.
– И есть, – усмехнулся он.
Придержав Стаську одной рукой за спину, он дотянулся до стакана с соком на полу и подал ей.
Уединение нарушил телефон, переливаясь мелодией, сообщавшей, что тетушка вызывает племянницу на связь. Стаська, торопливо
отпив сока, подскочила со Степановых ног и заметалась по комнате в поисках трубки, увеличивающей от нетерпения звук позывных. Степан следил за ее круговыми забегами, улыбаясь многозначительной улыбкой довольного мужика, который хоть и весьма удовлетворен и счастлив телесно, но ожидает еще много интересного впереди, разглядывая голенькую барышню.– Не смотри на меня так! – изобразила возмущение Стаська, отыскав, наконец, трубку, но не торопясь отвечать.
– Как? – хмыкнул он.
– Порочно!
– Я очень порочный, особенно когда смотрю на тебя голенькую!
– Да! – ответила Стаська исходившемуся в припадке телефону, сверкнув глазами на Степана, и, не удержавшись, рассмеялась.
Княгинюшка помолчала, анализируя услышанный счастливый Стаськин смех, и решила уточнить:
– Мне показалось?
– Нет! – звенела счастьем Стаська. – Я тебе потом перезвоню!
– Не переусердствуй! – усмехнулась Сима.
– Набирая твой номер? – смеялась Стаська.
– И в этом тоже! – продолжая улыбаться, посоветовала княгинюшка.
И отключилась без лишних слов.
Стаська закинула куда-то, не глядя, телефон и, освещая пространство вокруг сияющей счастливой улыбкой, предложила:
– Давай, что ли, на кровать перейдем, на полу холодно!
– Минут десять назад тебе так не казалось! – поднимаясь с пола, заметил Больших.
Они не спали ночь.
Переходя от поцелуев к разговорам, тихим и неспешным. Степан рассказывал ей о сестре и родителях, о зяте, которого уважал по-мужски, и о Дениске, в свои полгода уже проявляющем характер, о работе и о Вере. Стаська – о княгинюшке, о родителях и своей работе.
Им очень многое надо было рассказать друг другу, но они не торопились. Зачем? Теперь расскажут, подробно и в деталях – у них все время впереди!
– А как там Василий Федорович? – спросил Степан. – Перст, можно сказать, судьбы, который нас свел! Я Лешке давно звонил, с неделю назад, узнавал о его состоянии.
– Вчера выписали из больницы. Асокины его к себе забрали до полного выздоровления. Он родной брат их домработницы, а она член семьи. Я к нему в больницу не ходила. Княгинюшка навещала, а я от нее все новости узнавала.
– И почему не ходила? – предполагая ответ, спросил Степан.
– Тебя боялась встретить и знала, что не удержусь и начну Василия Федоровича о тебе расспрашивать! – разила честностью Стаська.
– Понятно, как говорит наш Лев Гурьевич.
К полудню они все же уснули, обессиленные, не в состоянии ни разговаривать, ни целоваться, переплетясь руками-ногами, выключились в один момент, словно в омут ухнули, часа в три Степан проснулся и стал собираться. Стаська, не до конца проснувшись, все не могла понять, куда и зачем ему надо ехать.
– Ты спи, – поцеловал ее в висок полностью одетый и готовый к выходу Степан. – Мне надо Ане продукты купить, она не успевает, и отвезти ее в больницу к Юре и обратно, а вечером я вернусь.
– Гумм-м… – поерзала Стаська головой по подушке, что, видимо, означало понимание.
– Тебе придется встать и закрыть за мной дверь, – поцеловав ее еще раз, объяснил Степан с сожалением: так не хотелось ему будить ее окончательно.
Стаська сонно отозвалась, не открывая глаз:
– В верхнем ящике тумбочки в прихожей вторые ключи. Возьми и закрой сам.