Две половинки райского яблока

– Ну, так что с парнем? – спросил Флеминг.

– С каким парнем? – не поняла я.

– Вместо Клермона.

– У меня есть один знакомый, но он исчез… – начала я объяснять.

– Давайте адрес, – перебил меня Флеминг.

– Проспект Мира, девятнадцать…

– Адрес электронной почты, – Флеминг издал смешок. – Я ему напишу.

– Но у меня нет… Подождите! Адрес должен быть у вас, Грэдди. Вы писали мне на его адрес, помните? Приглашали на интервью. Ну конечно!

– А! Спасибо, Наташа. Мы его разыщем. Люди, у которых есть электронный адрес, просто так не исчезают. Кстати, я давно уже собирался…

В этот момент Татьяна включила музыку, и Флеминг споткнулся на полуслове. И тут же спросил:

– Вы не одна?

– Не одна, – ответила я, собираясь объяснить ему, что у меня в гостях подруга, но он сразу же пожелал мне спокойной ночи и повесил трубку.

Разговор с Флемингом оставил у меня странный осадок. Он хотел о чем-то спросить… Но не спросил, так как я была не одна. И пожелал спокойной ночи, и было в его тоне что-то… обычный сарказм? Я вспомнила, что обещала ему посмотреть значение слова «проруха». Или не только сарказм? Я почувствовала досаду на этого застегнутого на все пуговицы англичанина. Холодный, бесчувственный, чопорный… Единственная человеческая черта – чувство юмора, причем вывернутое наизнанку. Бревно! Не понимаю, как Гайко может с ним дружить…

– Кто это? – крикнула Татьяна из кухни, стараясь переорать музыку.

– Флеминг! – крикнула я в ответ.

– Так поздно?

– По делу, – ответила я, появляясь на пороге кухни. – Только не спрашивай, что у меня с ним!

– А что у тебя с ним? – немедленно спросила Татьяна.

– Любовь, конечно, – ответила я. – Что же еще? Наливку будешь? – предложила я. – Мамину еще, вишневую. Сейчас достану с антресолей. – Мне как никогда хотелось напиться… Упиться в хлам, как говорит один известный писатель. Вишневая наливка – продукт нежный, домашний, но забирает круто, как и все ликеры.

Когда мы окончательно наклюкались, Татьяна вдруг сказал:

– Да брось, Натка, какой-то секретаришка… подумаешь!

– Это ты о ком? – удивилась я.

– Да об этом, застегнутом на все пуговицы… Тоже мне, герой-любовник!

– Татьяна, хватит пить, – сказала я, отнимая у нее стакан. – Что ты несешь… Какие пуговицы? И вообще… уже пора спать.

– А луна? – вспомнила Татьяна. – Хочу посмотреть на луну!

И мы пошли на балкон смотреть на луну…

Глава 26 Момент истины

– Джузеппе, а если это все-таки Хабермайер? – спросил на другое утро Флеминг, входя в спальню господина Романо.

– Насколько я помню, мы с тобой рассматривали подобный вариант, и ты сказал, что тевтонец слишком заметная фигура. Помнишь?

– Помню, но… имеет человек право передумать или нет? Он явился сюда неспроста, он тоже охотится за вашим… артефактом. А если сопоставить некоторые даты… Вы были в Бонне около трех лет назад, а точнее, в конце апреля, встретили случайно своего старого знакомого, отметили на радостях встречу и поделились мыслями об артефакте. Очень неосмотрительно с вашей стороны, должен заметить. Этот человек оказался учителем нашего Хабермайера и, умирая, рассказал ему обо всем. И… внимание, Джузеппе! Спустя три месяца на сцене появляется Галерейный Призрак! Существо, которое способно просочиться в замочную скважину и пройти незамеченным мимо сотни свидетелей. Идущее по вашим пятам, знающее обо всех ваших планах, нахально перебегающее вам дорогу…

– Но зачем? – вскричал господин Романо. – Зачем Хабермайеру перебегать мне дорогу? Зачем ему грабить музеи, моих друзей и незнакомых арабских шейхов? Зачем ему карта Персидского залива?

Флеминг задумался. Наконец признал:

– Не знаю, Джузеппе. Возможно, есть некая цель, неизвестная нам. Что мы вообще знаем о магах? Об их логике? Образе мышления?

– Тут вопрос даже не логики, а целесообразности, – заметил господин Романо. – А что, если… Послушай, Грэдди, а давай пригласим его сюда и заставим выложить карты на стол!

– Как можно заставить Хабермайера выложить карты на стол? – усомнился Флеминг. – Он сам может заставить кого угодно… сделать что угодно.

– Не знаю. Посмотрим. Проведем переговоры, заключим соглашение о совместном… пользовании. В конце концов, кто раскопал всю эту историю? Попытаемся воззвать к его совести, наконец!

– А вы бы на его месте… – начал было Флеминг и выразительно замолчал.

– Не знаю, – искренне ответил господин Романо. – Вряд ли. Но ведь ничего другого нам не остается? Тот тип… вчера, в лесу – здоровенный, как Кинг-Конг, а Хабермайер тоже не маленький. Кроме того, говорил он по-французски с акцентом – значит, не француз. Команды отдавал резко… а у немцев милитаризм в крови.

– Все это косвенные улики, – заметил Флеминг.

– Ты против?

– Не против, – ответил Флеминг. – Отчего не попробовать… перед тем, как вы, Джузеппе, удалитесь сочинять мемуары, – прибавил он, протягивая руку к телефону.

Господин Романо только хмыкнул.

Хабермайер появился с последним, одиннадцатым ударом часов на городской площади. Он учтиво поклонился и спросил:

– Надеюсь, я не заставил вас ждать?

«Твердый орешек, – подумал Флеминг, рассматривая рослого немца. – Такого не расколешь… с кондачка».

Ханс-Ульрих, по своему обыкновению, был в черном. Вместо белого фрака для приемов, в котором господин Романо и Флеминг видели его в последний раз, на нем были черные джинсы, черный тонкий кашемировый свитер и черная кожаная куртка. Только тяжелый шелковый шарф, небрежно обернутый несколько раз вокруг шеи, был серым.

Флеминг при виде Хабермайера испытал двойственное чувство – маг нравился ему и в то же время не нравился. Сомнительная профессия, несколько театральная внешность, подчеркнутая вежливость и выправка, почти военная.

«Наверное, бегает по утрам, – думал Флеминг. – И пьет томатный сок… без водки. Но лицо открытое, честное, доброжелательное… если это только не культивированный имидж на потребу публики. И женщины летят, как мухи на мед… наверное».

Господин Романо предложил гостю сесть, и Хабермайер уселся в кресло – то самое, в котором вчера сидел подсудимый Клермон. Выжидательно посмотрел на господина Романо. Перевел взгляд на Флеминга.

– Уважаемый Ханс-Ульрих, – начал господин Романо, – я предлагаю отбросить дипломатию и поговорить начистоту.

Хабермайер кивнул в знак согласия.

– Я думаю, – продолжал господин Романо, – что у нас есть ряд вопросов, которые мы хотели бы задать друг другу. Мы готовы ответить на любой ваш вопрос, Ханс-Ульрих. И рассчитываем на готовность к сотрудничеству также с вашей стороны. – Он значительно помолчал. – Мой первый вопрос, – произнес господин Романо через долгую минуту, во время которой он сверлил Хабермайера подозрительным взглядом. – Как вы оказались в этом городе? Насколько мне известно, вы все больше по столицам… гастролируете. Что заставило вас приехать именно сюда?