Две проекции одинокого мужчины

– Катя, спасибо тебе, что приехала, – Маша неожиданно успокоилась, приняв решение. – Ты разбудила меня и вернула меня к самой себе. Я не отдам тебе Железнова.

– Ты же сама написала ему, что бросаешь его, что он тебе не пара.

– Это он сказал тебе?

Катю так и подмывало сказать, что да, он. Но подспудно понимала, что на подлости счастье не построишь. Рано или поздно ложь выползет на свет. А Железнов этого не простит. Ни за что и никогда.

– Нет, не он. Узнала. И не спрашивай как. Не скажу.

– Хорошо. Тогда правду за правду. Я расскажу тебе всю правду.

*** (5)(3) Маша Где-то в Новой Зеландии. Гористое побережье. Лагуна. Вилла

Точка отсчета. Понедельник. 02.47 утра

Над океаном бушевал ураган. Яркие всполохи молний ежесекундно высвечивали свинцовое низкое небо и казавшийся черным бурлящий и злой океан. Маша в одной ночной рубашке, как птица, пытающаяся вырваться на волю, вскинув руки и широко раскрыв глаза, всем своим существом прижалась к огромному панорамному окну в своей спальне, незримой чертой отделявшего ее от этого мощного ужасающего хаоса…. Уже неделю не было сна. И каждую из этих ночей она переживала кошмар прожитого дня. Еще одного дня. Кошмар сомнений. Все большей неуверенности в правильности сделанного выбора. Вернее, еще не сделанного. В голове хаотично всплывали какие-то обрывки переживаемых эмоций. «Что же делать… Подспудно выбор ясен. Я не смогу переступить через Сережу и Леночку. Муж прав, с одной стороны – мой эгоизм и желание женского счастья. А с другой… Как я им смогу объяснить, что папа, любящий папа, заботливый папа… что он хороший папа, но я не хочу с ним жить. С хорошим. И как им объяснить, что я хочу, чтобы в нашем доме жил чужой для них человек. Чужой для них… и самый нужный мне».

«Да, выбор ясен. Пока дети не вырастут, я не имею права ни на что. Пока дети не вырастут… Господи! Это же сколько лет? Не нужно обманывать себя. Как минимум десять… Десять лет, пока Сереженька не уедет учиться. А Леночка к тому времени будет уже совсем взрослая.

Десять лет. Десять лет друг без друга… Будет ли он ждать меня десять лет? И во что я превращусь за это время?!. А он? Имею ли я право отнимать у него десять лет жизни? Десять лет нормальной человеческой жизни… без женщин, без моей любви. Он же будет ждать, если я ему скажу. Искренне ждать. Никого и ничего… Нет. Я не имею на это права. И что?!. Что ему сказать?!. И как?!!»

Совершенно обессиленная от этих мыслей, Маша оторвалась от окна и рухнула на кровать.

«Сказать надо так, чтобы он перестал ждать меня. Перестал ждать… Господи! Как же я не хочу этого! Как же я хочу, чтобы он ждал меня! Как же я хочу, чтобы он был у меня! Просто был…»

Маша потянулась к тумбочке, на которой лежали сигареты, чиркнула зажигалкой. – Нет. Я не имею права превратить его жизнь в ожидание. Нет ничего труднее, чем ждать, ждать и опять ждать… И не знать, сколько еще ждать. Нужно сделать так, чтобы он перестал меня ждать! Раз и навсегда! И я знаю! Господи, что же я делаю! Я знаю, как ЭТО сделать! Он же у меня такой гордый… И никогда! Никогда не простит унижения! Господи!!! Да что ж это такое!!! Почему я должна унизить единственного любимого мной мужчину! Мужчину, дороже которого у меня ничего нет!

Маша подошла к бару. Решительно наполнила до половины бокал виски, не давая себе опомниться, выпила, схватила телефон и быстро-быстро, чтобы не успеть передумать, набрала смс-ку: «Саша, я устала! Я больше не могу! Саша, мы с тобой НЕ ПАРА! Неужели ты не видишь это?!»

Набрав текст, Маша выбрала адрес из памяти: «Железнов», на какую-то секунду по всему телу пробежала дрожь. Маша надавила на кнопку «Отправить сообщение». Увидев в строке состояния «Сообщение отправлено», Маша ощутила ужас. Ужас бездонного одиночества и ужас от непоправимой, главной ошибки в своей жизни. Пришло осознание, что это – всё. Всё… Она больше никогда не увидит Железнова, а если и увидит… Он посмотрит сквозь нее, как через стекло.

*** (1)(12) Железнов Улица где-то между метро «Динамо» и «Аэропорт»

Через 3 месяца и 15 дней после точки отсчета. Четверг. 22.58

Железнов привычно припарковал машину на правой стороне улицы возле небольшого скверика, метрах в семидесяти от своего дома. Улица, на которой он жил, после ряда противонаправленных в прямом и в переносном смысле управленческих решений городских властей, стала все-таки односторонней, то есть с односторонним движением, что существенно упростило парковку возле дома. Машины стояли и справа, и слева от дороги, как правило, заехав одним колесом на тротуар, и в позднее время, когда обычно возвращался Железнов, всегда можно было найти пару – тройку мест, где можно было бы спокойно приторочить машину на ночь.

Поставив машину «на охрану» – она бодро подмигнула всеми габаритами «Все окей, мой рулевой, иди спать!» – Железнов на автомате взглянул на часы: «Одиннадцать. Нее, дорогая, спать еще рановато – душ, чашечка кофе и можно еще пару часиков поработать над сценарием, а заодно и посмотреть, что у нас там с Форексом происходит». Железнов, не спеша, повесил сумку с компом на плечо и повернулся в сторону дома. Но не срослось: «Кофе, по-видимому, придется немного отложить», – перед ним, преграждая дорогу, стояло трое. Поза и внешний вид «прохожих» не оставляли сомнений в их намерениях провести «воспитательную беседу». Железнов опять же, не спеша, снял с плеча сумку с компом и прислонил ее к колесу машины. Сделал пару шагов вперед и остановился: «Так, двое – «молодежь», до двадцати пяти, один из них лысый, – Железнов оценивал обстановку. – Лысый, это плохо. Зато тот, что старший среди них, лет под тридцать – с богатой шевелюрой. Это хорошо. Качки бройлерные. В армии не служили, – продолжал фиксировать Железнов, – в боевых действиях не участвовали. А потому…»

Абсолютно неожиданно для «прохожих», расслаблено стоявший Железнов бросился в атаку: сделав три прыжка в сторону «старшенького», который начал поднимать руки, принимая боевую стойку, Железнов очень резко и что было силы нанес ему удар ногой под коленку. Железнов знал – это больно. Инстинктивно «старшенький» начал сгибаться вниз, в сторону источника боли, чего, собственно, и ожидал Железнов – схватив его за волосы и используя инерцию движения противника, Железнов лишь ускорил его, единственно что, обеспечив достойную встречу его лица с собственной коленкой.

Торможение до остановки выпирающего из лица носа об коленку сопровождалось характерным звуком. «Все. Этот не боец, – зафиксировал мысль Железнов, уклоняясь от пронесшегося мимо кулака одного из «молодежки». – Ого. Энергии скоко. И не научили «бойца», что оставлять кадык один на один с рукой противника нельзя!» – Железнов разжал кулак и нижней частью открытой ладони снизу вверх нанес удар под челюсть «прохожего» туда, где, собственно, она присоединялась к черепу. «Прохожий», выбросив вперед ноги, навзничь упал на спину. Железнов из милосердия успел подставить ботинок под голову падающего, чтобы тот не шмякнулся затылком со всей дури об асфальт. Третий. Третий развернулся спиной и изготовился к бегу, тело наклонено вперед, правая рука выброшена опять же – вперед, левая – активно назад, как бы ожидая эстафетную палочку. «Не. Не годится. Не годится товарищей бросать», – Железнов в три прыжка настиг убегающего, задняя подсечка, наблюдение за полетом убегающего с последующим приземлением, наклонился, взял бегуна за ноги, приподнял их вверх, нанес удар ногой в промежность, услышал скулеж, прилег ему на спину, удушающий захват, как учили. Дальше вариантов много, все неприятные для «прохожего». Однако Железнов выбрал самый гуманный – «захват диверсанта живым», стянул руки нападавшего за спиной его же ремнем, оставив в сознании. «Так, активная фаза – секунд двадцать… – додумать Железнов не успел, заметив краем глаза двух бегущих к нему мужчин, по-видимому, с пистолетами в руках. – Так, это уже серьезно». Железнов поднялся, оценивая обстановку. Из вариантов – кувырок за оградку в скверик. Может сработать, если они не намерены поднимать стрельбу здесь, на улице».

Видя поднимающегося Железнова, мужчины замедлили шаг и убрали пистолеты.

– С вами все в порядке? – спросил один из них, крепкий, лет тридцати пяти, в костюме, галстуке, с короткой стрижкой, короче, типичный охранник ВИП-персоны.

– Да, спасибо, – Железнов, не расслабляясь, внимательно наблюдал за подошедшими.

– Помощь нужна? – спросил все тот же из двух.

Железнов зафиксировал для себя, что этот «переговорщик», скорее всего – старший.

– Да спасибо, – повторился Железнов, – как видите, я тут сам управился. А вы здесь какими судьбами?

«Переговорщик» как будто бы не услышал вопроса.

– Полицию вызывать?

– Счас узнаем, – Железнов поочередно прощупал пульс на шее у двух валяющихся в отключке «прохожих». – Живы, – констатировал он. – Вызывать не будем, – взял связанного «бегуна» за подмышки, усадил его на асфальт, прислонив к невысокой оградке, обозначающей границы скверика. Остальных «воспитателей» Железнов по очереди также прислонил рядом, достал телефон, сфотографировал лицо каждого, у «бегуна» и одного из «отрубленных» нашел паспорта, которые также сфотографировал. Повернулся к «переговорщику», протягивая визитку: