Две розы

– Ты в самом деле готова, Элеонора? Кол уже ждет.

– А в городе есть ресторан? Не исключено, что мне захочется выпить чашку чая и съесть несколько бисквитов, прежде чем мы отправимся домой. Мэри Роуз, будь так добра, дай мне еще денег.

– Единственное заведение, которое хоть чем-то напоминает ресторан, – это салун, но нам туда нельзя.

– Какая дикость! А почему нам туда нельзя?

– Это неприлично. Ну что, пошли?

Харрисон распахнул перед женщинами входную дверь. Элеонора первой двинулась было на улицу, но внезапно остановилась так резко, что Мэри Роуз налетела на нее сзади. Глядя на экипаж, стоявший неподалеку, Элеонора покачала головой.

– Эй, вы там! – крикнула она Колу. – Давайте-ка сюда коляску. В экипаже я не поеду. Молодой человек, вы что, не слышите меня?

Харрисон готов был поклясться, что из глаз Кола вот-вот повалит дым – он буквально кипел от ярости.

– Может быть, экипаж все-таки сойдет, Элеонора? – спросила Мэри Роуз, стараясь избежать скандала. – Мой брат сердится.

Харрисон откровенно наслаждался при виде бессильного гнева Кола.

– Да ты шутишь, Мэри Роуз, – заявила Элеонора. – Если я поеду в экипаже, у меня кожа обгорит. Ты хочешь, чтобы у меня появились веснушки?

– Ну и что, у меня есть веснушки, – сказала Мэри Роуз.

– Я знаю, дорогая.

Мэри Роуз вздохнула и повернулась к Колу.

– Кол, сделай, как она просит! – скомандовала она. – Я тебе помогу.

– Лучше я ему помогу, – предложил Харрисон. – А вы, леди, подождите здесь. Эй, Мэри Роуз! – позвал он, спускаясь по ступенькам.

– Что, Харрисон?

– Мне нравятся ваши веснушки.

Разумеется, Макдональду пришлось ехать вместе с Элеонорой, и к тому времени, когда они достигли Блю-Белл, у него появилось изрядное желание напиться. От ее бесконечных критических замечаний у него голова шла кругом.

Трэвис с Дугласом сидели в салуне, но, увидев, как мимо заведения проехали Кол с Мэри Роуз, торопливо вышли на улицу. Дуглас согласился присматривать за сестрой, но, заметив коляску и сообразив, что ему придется возиться еще и с Элеонорой, начал жаловаться на жизнь. Трэвис тотчас вернулся в салун – он не спускал глаз с троих незнакомцев довольно непрезентабельной внешности, надеясь, что они выдадут себя чем-либо, когда в помещение войдет Харрисон. Мэри Роуз с Элеонорой бок о бок пошли по улице. За ними на порядочном расстоянии последовал Дуглас.

– В магазине ты, возможно, увидишь за прилавком молодую женщину, – объясняла Мэри Роуз. – Ее зовут Кэтрин Моррисон.

– Что мне до какой-то продавщицы?

– Она интересуется Харрисоном, – сказала Мэри Роуз.

– Могла бы выбрать кого-нибудь получше.

– А чем тебе не нравится Харрисон?

– Я даже не знаю, с чего начать, – ответила Элеонора. – Во-первых, он не умеет поддерживать беседу. И потом, у него такой грозный вид. Неужели ты не заметила?

– Он чудесный, добрый, умный и нежный. Я не хочу, чтобы Кэтрин с ним кокетничала.

– И что же?

– Просто я подумала, что, если ты увидишь, как Кэтрин увивается около Харрисона, ты… ну ты сама понимаешь.

– Вмешаюсь?

– Да.

– А зачем?

– Чтобы помочь мне! – выкрикнула Мэри Роуз. – Ну да ладно, не важно. Забудь о моей просьбе. Кстати, прежде чем надевать мое платье, тебе следовало бы спросить у меня разрешения.

– Оно мне мало.

Элеонора и не подумала извиниться, но Мэри Роуз и не ждала этого. Наконец они подошли к магазину. Дуглас тоже вошел внутрь и, убедившись, что в помещении нет никого подозрительного, снова вышел на улицу и остановился у дверей.

Войдя в салун, Харрисон сразу же увидел человека, который пытался застрелить его из засады. Негодяй тут же отвел глаза. Харрисон невозмутимо прошел к стойке, на ходу оглядев двух других. Он заказал порцию виски и залпом осушил стакан. У него в ушах до сих пор звучал пронзительный голос Элеоноры. Слева у стойки расположился Трэвис, справа – Кол. Повернувшись спиной к бару, братья принялись рассматривать незнакомцев.

– Ну что? – шепнул Кол, обращаясь к Макдональду. – Он здесь?

Харрисон не ответил. Трэвис повернулся к нему и сказал:

– Еще двое околачиваются возле дома, где живет Белл. На них тебе тоже не мешает взглянуть. У них нет никаких причин там болтаться – Белл уже почти полгода как в Хаммонде. Здесь все знают, что до июля она не вернется. Ты хорошо помнишь, как выглядел тот тип, который в тебя стрелял?

– О чем это вы шепчетесь, ребята? – озабоченно нахмурился Билли. – Я не хочу здесь никакой стрельбы, Кол, так и знай.

– Я как раз собирался попросить Трэвиса с Колом не совать нос в мои дела, – сказал Харрисон владельцу салуна.

– Впервые слышу, чтобы кто-нибудь так дерзил Колу Клэйборну.

– Я не обижаюсь, – откликнулся Кол. – Харрисон в последнее время нездоров.

Билли сочувственно кивнул и наклонился над стойкой.

– Я наслышан о вашем припадке с обмороком. У вас после того раза были и другие?

Харрисон уставился на Кола.

– Я ничего не рассказывал Билли, – заявил он с невинным видом.

– Зато он поделился с Дули, – с удовольствием вставил Трэвис.

– Ты знаешь этих типов, что сидят за столом в углу, около окна? – спросил Харрисон Билли.

– Нет, а что?

– Да мне бы просто хотелось узнать, кто они такие, – ответил Макдональд.

– Пусть кто-нибудь скажет им, что им не мешало бы помыться. Я даже отсюда чувствую, как от них воняет, – сказал Кол так громко, чтобы его услышали.

– Не лезь в мои дела, Кол! – рявкнул Харрисон.

– Я просто хотел немножко развлечься.

– Ты сходишь к дому Белл или нет? – спросил Трэвис.

– А кто такая Белл? – поинтересовался Макдональд.

– Как кто – здешняя проститутка, – сообщил Билли таким тоном, словно говорил о местной достопримечательности. – Белл очень хорошая женщина. Верно, Трэвис?

– Да.

Кол не обращал внимания на этот разговор. Один из незнакомцев вышел на улицу и теперь ждал, что будут делать другие.

– Конечно, она немного сдала, – продолжал тем временем Билли. – Но все же она еще очень даже ничего. Когда судья Берне проезжает через наш город, занимаясь каким-нибудь серьезным делом, в котором обвиняемому светит виселица, он всегда останавливается возле ее дома, чтобы поприветствовать ее, и обязательно заглядывает к ней. Мы все ее очень уважаем. Да вы, наверное, это и сами уже поняли, раз мы назвали наш город в ее честь. Харрисон покачал головой и расхохотался.