Две сироты для миллиардера
Шрифт:
Хочется умыться. В ушах до сих пор стоит ее голос.
Раньше ведь она меня так не раздражала? Конечно, свою любовь я похоронил одиннадцать лет назад, вместе с мечтами про наше будущее с Лизой. Но вполне допускал мысль о нормальном сосуществовании со своей партнершей. И такие союзы у меня были.
Но Андриана, чем дальше, тем хуже…
А завязан я с ней мощно. Пока не нашел способ обойти наш договор.
– Дядя Сережа, а кто вам звонил? – Катя пытливо просовывает голову между сиденьями.
– Да так… одна пиявка, - подмигиваю.
– Противная? – морщит нас девчушка.
–
С детьми я совсем забыл и об Адриане и о своих проблемах. Только с ними и больнее, слишком они тесно связаны с прошлым. И одна навязчивая мысль постоянно крутится в голове: они ведь могли быть моими детьми? Могли. Но нет. Увы…
«- Богдан, я должна тебе сказать, я беременна… от Артура. Я выхожу за него замуж, - сообщает мне, когда я вернулся из командировки.
– Что? Ты шутишь, Лиза? – не верю. Ее слова не могут быть правдой. У нас же скоро свадьба.
– Нет, Богдан. Я серьезно.
– Лиза, очнись! Что ты несешь?! – хватаю ее за плечи. – Артур тебя запугал? Он что-то с тобой сделал?
– Нет. Ничего, - опускает голову, не смотрит мне в глаза. – Я просто его люблю. Отношения с тобой были ошибкой».
Этот разговор еще долго преследовал меня днями и ночами. Вот так она все оборвала. И через два дня вышла замуж. Эту новость я узнал на вокзале. Общий знакомый перекинул фото. Моя Лиза в белом платье под руку с белобрысым Артуром. Счастливая, улыбается. Уже не мне. Ему.
Он выгодная партия. Папаша ее постарался, женишка выбрал. А я, как он меня называл «оборванец», не подходил его дочери. Лиза в итоге пришла к такому же выводу.
Оборванец, за плечами у которого, многомиллионное наследство. Только они об этом не знали. Для Лизы и ее папаши, я был простым шофером. И получил соответствующее отношение, наигрались и выбросили.
И я постарался выбросить ее из головы. Не интересовался жизнью. Закрылся в себе. И медленно спускался по лестнице в свой персональный ад. В самое пекло. Но огонь, он закаляет. Ничего выкарабкался.
– Вы такой серьезный, дядя Сережа, - Катя пытливо смотрит на меня.
– Сейчас развеселимся, - улыбаюсь, прогоняю воспоминания.
– Мы когда-то с мамой тут были, - оглядывается по сторонам Коля. – Только ничего не купили. Дорого, - вздыхает совсем по-взрослому.
«Дорого» для Лизы? При капиталах ее папаши? Пусть сам он уже отправился в мир иной. Но наследство-то осталось?
Надо все же копнуть про нее инфу. Понять, чем жила, как до такого докатилась.
Даже не был так зол на нее, когда меня с грязью смешала. Но за детей, голову бы оторвать ей. Как она спит спокойно? Зная, в каких условиях ее дети живут? А Артур… этого вообще растоптать, но не до конца, а чтобы мучился всю жизнь.
– Мама тогда плакала, и слезы от нас прятала, - добавляет Катя.
– А давно вы маму не видели? – задаю вопрос и уже жалею. Снова по их ранам прохожусь.
Но уж слишком тянет правду узнать. Распутать этот жуткий и непонятный клубок.
– Три года, - хором.
У меня глаза на лоб лезут.
–
И все это время вы в интернате?– Да и нет, - отвечает Катя.
– Мы часто сбегали. Много времени на улице жили. Если летом так вообще на улице хорошо, лучше, чем в тех серых стенах, - поясняет Коля.
Как они жили на улице, стараюсь не представлять. А то тут никакая нервная система не выдержит.
– Но потом вечно по глупости попадались, - морщит нос.
– Хватит грустить, - заявляю наигранно бодро. – Пошли вон в тот магазин, думаю, вам там понравится.
– Дядя, Сережа, - Коля осторожно прикасается к моей руке.
– Да?
– Не отдавайте нас снова в интернат!
– Не отдам, - четко осознаю, не лгу.
Костьми лягу, но больше их в обиду не дам.
Заходим в магазин. Продавец-консультант тут же одаривает улыбкой. Не рабочей, а именно заинтересованной. А вот когда на детей смотрит, сразу гримаса отвращения по лицу пробегает.
Не работать тебе девка тут. Делаю для себя пометку.
Один звонок и вылетит.
– Чем могу помочь? – спрашивает томно.
– Мы уходим! – заявляет Катюша. Берет брата и меня за руку и тащит прочь.
– Ты чего? Что не так? – удивленно выгибаю бровь.
– Тут очень дорого. И продавщица тааак на нас смотрела. Я ее боюсь, - закусывает губы.
Такой характерный жест для Лизы…
Снова я о ней…
– Со мной вам нечего бояться, - так и тянет их обнять.
Неужели отцовские чувства проснулись? Приехал ты Бодя…
– Может, лучше на рынок. Там все гораздо дешевле, - предлагает Катя.
– Нет. Пойдем в другой магазин.
Еще не хватало, чтоб мои дети не пойми в чем ходили!
«Мои»… вот это я загнул.
Во втором магазине все идет довольно бодренько. Продавец милая женщина лет пятидесяти. Сразу же начинает советовать, предлагать. Дети вовлекаются в процесс. Смеются, дурачатся.
А я стою в стороне как истукан. И все перед глазами картинки их, так называемого, детства.
Поисками Лизы надо конкретно заняться. Посмотреть ей в глаза хочу… Зачем? У меня нет точного ответа на этот вопрос.
Ловлю взгляд продавца-консультанта. Смотрит на детей сочувствующе, на меня осуждающе. Тут даже поспорить не могу. У какого нормально отца дети в таком состоянии будут?
Только я не отец… Увы…
Расплачиваюсь. Даю указания отнести вещи к машине. И веду их в следующий магазин.
– Вы на нас всю зарплату потратите. А на что месяц жить? – заявляет серьезно Коля.
– За это можешь не переживать, - усмехаюсь.
Был я в жизни и с деньгами, и без них. Да, они упрощают многое, но счастья не приносят. Хоть озолотись с головы до ног, а если в душе чернуха, все впустую.
Катя бежит вперед к фонтану в центре. Не знаю, что меня дергает, мчу следом. Она поскальзывается, в последнюю долю секунды подхватываю ее.
А в груди такая тревога разрастается. А если бы головой ударились? Если бы себе что-то повредила?
Прижимаю ее к себе. Сердце к горлу подбирается, мечется, выпрыгнуть норовит. Утыкаюсь носом в детскую макушку.
– Цела?
– Ой, подумаешь, упала бы. И что? – смеется. – Нас иногда в интернате старшие так дубасили, что падать не страшно.