Две свадьбы и одни похороны

Нас провели мимо часовых через настежь распахнутые фигурные ворота и показали наши места на ступеньках дворца, откуда все прекрасно было видно.

Сегодня тут готовилось торжество полка гвардейских фузилеров.

С левой стороны от крыльца под сурдинку настраивался духовой военный оркестр; естественно, с волынками. Куда кельтам без них? Хотя до Петра Первого и наши скоморохи этим инструментом не гнушались — по-русски «пузырь» назывался.

Наконец, когда все построились, вышел на крыльцо князь с небольшой свитой, на этот раз без короны и мантии, а в таком же красном мундире и белом пробковом шлеме, как и у солдат на плацу.

Взвизгнули волынки, и под их звуки на плац перед строем торжественно вывели из флигеля самого обыкновенного лохматого белого козла в зеленой попоне, у которого между рогов был прикреплен серебряный герб княжества. На его ошейнике звенели две медали. На попоне с каждого боку было изображено три геральдических «стропила».

Как только стаф-сержант (должность которого, как пояснили соседи, называлась «козлиный майор») с козлом на поводке достиг середины плаца, в хор волынок вплелись фанфары, и совершенно жуткий марш (по крайней мере, для тех, кто воспитан на прусско-русской военной музыкальной традиции) раздался уверенными звуками по всей округе. Играли музыканты громко и закончили свою композицию на полутоне, по отмашке жезла тамбурмажора.

В наступившей оглушительной тишине козел неожиданно для нас припал на одно колено перед князем. Это впечатляло.

Принц Кимри спустился с крыльца по ковровой дорожке и, подойдя к коленопреклоненному козлу, положил тому на лоб затянутую в белую перчатку правую руку (при этом строй гвардейцев, блеснув штыками, разом взял карабины «на караул») и громко, несколько выспренно провозгласил:

— Мой дорогой сержант Мэдок. Твоя служба кончилась. Отдохни от трудов. Пусть слышат все, что ветераны моей гвардии ни в чем не будут нуждаться. Спасибо за службу, сержант, жалую тебя поместьем и стадом коз.

Все присутствующие зааплодировали козлу, как известной примадонне.

Князь убрал руку, и козел, по неуловимому движению поводка от козлиного майора, встал на все четыре копыта, благодарно кивая рогами.

Оркестр опять грянул что-то невыразимое, но достаточно громкое.

Сержант с козлом встали перед крыльцом по левую руку от князя.

Раздались громкие, но непонятные для меня команды, и строй гвардейцев разом сделал то, что в нашей армии и на флоте делается по командам: «На одного линейного дистанции! Первый взвод — прямо, остальные напра-во! Шагом — марш!»

И гвардия пошла под музыкальный марш парадным строем.

Офицеры с саблями наотлет.

Рядовые с карабинами, которые свечкой стояли у них на ладони правой руки. Шли не хуже роты почетного караула в Москве. И мерный топот двух сотен каблуков ритмично перебивал оркестр.

Все, кто был в форме, отдали параду воинское приветствие. Остальные просто невольно подтянулись.

Стаф-сержант с козлом пристроились в хвост парада, и рота ушла из парка на улицу.

Вслед за ней, не переставая играть, продефилировав перед нами, ушел и оркестр.

Когда звуки оркестра удалились, к нам подошел знакомый нам майор-барон и сказал:

— Князь просит вас всех пройти в бальный зал. Там будет традиционный в таких случаях раут, а потом — танцы и фуршет.

Новая Земля. Британское содружество. Валлийский принципат. Город Нью-Портсмут.

22 год, 34 число 5 месяца, суббота, 20:20.

Вдвоем с Наташкой сидели на открытой веранде маленькой кафешки на набережной и совмещали неторопливое насыщение непритязательной местной кухней с созерцанием реки Мунви, что несла свои быстрые сизые воды в Залив. Самого Большого залива с этого места видно не было. Для этого следовало переместиться несколько южнее по реке, но нам было уже влом. И если абстрагироваться от промышленного пейзажа на другом берегу, так вообще все замечательно.

С княжеского раута мы просто сбежали. По-английски.

С детства не люблю все эти «церемонии», а тут они просто процветают. Отрицая все английское, местные валлийцы, похоже, просто упивались церемониями английского королевского дома. И даже униформа их гвардейцев в точности повторяла ту, в которой Валлийский полк охранял носителей британской короны на Старой Земле. Разве что медвежьих шапок не было. Так и это, скорее всего, даже не от жары, а от отсутствия гризли на Новой Земле.

В двусветном бальном зале дворца всем распоряжался типичный английский бифитер. [226] Знакомый всему миру по этикеткам одноименного джина. Только цвет его ливреи был не красным, а зеленым. И все лакеи были в темно-зеленых с золотом ливреях и напудренных париках с буклями, как и в ресторане отеля, в который нас заселили.

226

Бифитер (англ.Beefeater — пожиратель говядины) — страж лондонского Тауэра, надзирающий за заключенными и охраняющий королевские регалии. Название произошло от древнего права этих стражей есть мясо с королевского стола без ограничений.

Закралось подозрение, что отель этот — не что иное, как княжеская спецгостиница для особо важных персон. С чего бы это нам такая честь? Да еще после такого неоднозначного приговора? И спросить-то некого. Из лиц, «приближенных к императору», в знакомых у нас только майор-барон, так и тот правды не скажет — дипломат, мать его…

Хорошо еще, что нас, как гостей торжества, представили принцу первыми, и монарху было просто некогда долго с нами беседовать. Все общение ограничилось несколькими вежливыми, ничего не значащими фразами. Правда, с каждой моделью календаря Зорана князь отдельно перекинулся парой-тройкой фраз, в состав которых входил обязательный комплимент красоте собеседницы. Меня же он просто поблагодарил за вкус в подборе ансамбля моделей.

А потом вся толпа его фузилеров по очереди и рангу торжественно представляла князю своих дам: жен, невест или матерей. Тоже традиция, еще от британской монархии. Не ошибусь, если принц почти всех их и так знает. Но церемония есть церемония. Пропусти кого — обида, опала, фронда…

Переглянувшись с Наташкой, мы стали потихоньку пробираться на выход, благо знакомых, с которыми требовалось обязательно по дороге расшаркаться, у нас тут практически не было.

Остальных девчонок я там так и бросил. Все равно все они пребывают в сладком предвкушении будущих танцев НА БАЛУ У НАСТОЯЩЕГО ПРИНЦА! Золушки, блин.

Пусть разочаровываются сами.

Или очаровываются…

Утром будет видно, кто с рассветом в автобусе будет сидеть. Ждать никого не буду. Ибо не фиг.

Кисмет, как говорят болгары по-турецки. И ничего от меня тут уже не зависит. Как фишка ляжет, так и будет.

Молоденькая девушка в полосатой юбке и морковного цвета шнурованном корсете на простую хлопковую рубашку принесла кофе и традиционно спросила, не хотим ли мы чего-нибудь еще. Мы не хотели. Разве что у меня кончились сигареты, а весь остальной мой табачный запас томился в автобусе.

Официантка, которая попросила называть ее Уинн, быстро смоталась внутрь кафе и принесла мне оттуда толстую сигару. И даже дала прикурить от спичек, которые тут же оставила передо мной на скатерти. Обычные бумажные спички «забором» в картонной книжке. Даже с логотипом кафе. Однако не все тут так просто, как кажется.

Сигара была хороша. Даже Наташа замолчала, глядя, какое блаженство пришло ко мне с процессом запивания кофеем табачного дыма.

Потом, периодически целуясь, мы в обнимку гуляли вдоль реки до самого впадения Мунви в Залив. И там, на огороженной деревянной балюстрадой смотровой площадке, наслаждались ласковым бризом с моря, зрелищем круговорота прозрачной зеленоватой воды в крупных прибрежных камнях и начинающимся заходом солнца.