Две свадьбы по цене одной

– Ну так пра-а-авильно! Я же не могла просто так взять и ждать, пока он на меня клюнет! Мне же надо было хоть как-то к себе внимание привлечь, чтобы он как-то разглядел, увидел мою обаятельность, ум! А он, даже когда разглядел, ко мне никакими чувствами не проникся, только стал больше придираться! И на кой фиг мне такой ухажер? Потом мы там у себя с девчонками подумали, что у него беда с ориентацией, потому что он ни на одну из нас не запал! Оказалось – лопухнулись, ты-то ему понравилась! Хорошо хоть ему о наших мыслях про ориентацию не сказали, а то бы точно – искали бы новую работу всем дамским коллективом…

Лидочка махнула рукой, шумно швыркнула горячего чая, облокотилась на кулачок и снова закручинилась:

– Да с чего ты взяла, что я понравилась? – запылала щеками Ксения.

– Да брось ты… Я тебе про Майкла… как, черт, его фамилия… Грейнд-вид-сон, во! Про него рассказываю. Ведь так хорошо с ним время провели… Эх, Ксюшка! Он такой кавалер, м-м-м! У меня таких сроду не было… Всего накупил, сам все приготовил, прикинь! Я только сидела, да миленько хихикала, да еще ножкой мотала туда-сюда… А он… Нет, ты не подумай, я сегодня наутро тоже перед ним знаешь как! И ботиночки ему почистила, и завтрак в постельку… Ты бы видела его глаза! Х-х-х! Он сразу руками замахал, глазки выпучил, как давай картавить: «Льида! Ты мнъе вес коффе на менъя полъешь! Я варъеный буду». – Лида грустно усмехнулась и продолжала вспоминать, скорее для себя самой, нежели для подруги. – Смешно так барахтался, руками, как мельницей… ну и, понятное дело, опрокинул. Весь поднос на себя. Но я сразу же все поменяла, пузо ему тряпочкой сухой протерла…

– Лидка, ну вот черт тебя дернул с этим кофе! – расстроилась за подругу Ксения. – Он хоть не обиделся?

Лида улыбнулась и тяжко вздохнула:

– Не-а… Он мне знаешь что сказал? Он сказал, что за ним еще никто так не ухаживал, только мама. А уж когда ботинки свои начищенные увидел… Короче, так прямо и заявил: я, говорит, не верил, что русские женщины самые лучшие жены, а теперь точно знаю. Я, говорит, Лидочка, женюсь только на такой, как вы.

– А чего на такой-то? На тебе бы и женился, кого еще надо? Чего искать-то?

Лидка шумно брякнула пустую чашку на стол.

– Не знаю! Не знаю, чего он там еще искать будет, только… Он у меня очки забыл, ну, знаешь, такие, для писанины… Я, честно говоря, сама их подальше в кресло заныкала, ну так, на всякий случай, чтобы был повод еще встретиться… Он ушел, а я спустя часа четыре стала ему названивать. Телефон недоступен. У меня, Ксюш, знаешь, как будто в груди оторвалось что-то! Я давай ему в гостиницу, а там говорят, что такой-то сдал ключи и уехал! Я Ольге, нашему менеджеру по связям: «Оль, когда от нас иностранцы отъезжают?», а она, ехидина: «Не знаю, когда от вас, но официально должны пятнадцатого отбыть!» Я на календарь, а там – пятнадцатое! Прикинь! – И она всхлипнула. – А ведь уже почти такая любовь сложилась… Черт с ним, мне даже женитьбы не надо, но ведь такой мужик, и так…

Лидка наконец уронила голову на руки и заревела.

– Лид, а чего, он тебе ничего не говорил, что ли? – расстроилась за подругу Ксения.

– Да говорил! – вскинулась та. – Только ведь… что он там бормочет, ни фига не поймешь! Какое-то туморроу, тудэй, вэри быстро улъетать! Я, честно говоря, до этого знала, что они пятнадцатого улетают, но почему-то думала, что это понедельник, все как полагается, начало рабочей недели! А это, оказывается, воскресенье! Я бы так… хоть проводила… пирожков бы напекла с капустой! Ты ж знаешь, какие у меня пирожки с капустой получаются!

– Лид, ты не расстраивайся, – успокаивала как могла подругу Ксения. – Это хорошо, что ты пирожки не успела… Капусту ты в них кладешь квашеную, а это как-то не очень. Может, и к лучшему. И вообще, мне кажется, он тебе обязательно напишет! Вот увидишь. Они же, иностранцы, как? Им все обдумать надо, поразмышлять… Он же не зря тебе говорил, что женится только на русской, а где он у себя в Техасе такую русскую найдет? Нет, он напишет.

Лидка, казалось, только и ждала этих слов. Она вытерла распухший нос, еще раз швыркнула чаю и, всхлипывая, проговорила:

– А чего – пирожки правда, что ли, гадость? А я думаю – чего Мишка от них нос воротил… Ты, Ксюш, знаешь чего… Ты дай мне какие-нибудь Димкины конспекты, он же у тебя в институте английский учил. Хочу языком овладеть. Вдруг Майкл и впрямь напишет… Или приедет, а я уже с ним на его историческом языке шпарю.

– Димка придет, я у него спрошу, а вообще дурью не майся, сходи запишись на курсы, сейчас с этим просто. А то сама такого научишь, ни один переводчик не справится, чего уж позориться.

На том и порешили.

Весь день Ксения была чем-то занята – что-то мыла, убирала, а после накрасилась и побежала за продуктами. Теперь из дому она без макияжа не выйдет – вдруг Семенов опять решит на машине ее грязью облить, так не стыдно будет ему в глаза взглянуть. Пока бегала, то и дело заглядывала на себя в витрины – не слишком ли портят ее пакеты? Вот ведь Ленечка-паразит, страдая по нему, Ксюша чуть не испортила себе походку, еще немного – и привыкла бы ногами шаркать. Ни дать ни взять – пенсионерка. Хорошо хоть вовремя спохватилась – и теперь витрины отражали весьма приятную, подтянутую женщину с быстрой, летящей походкой с прямой спиной и расправленными плечами.

– Да! Вот так вот! – подмигнула себе Ксения. – Просто удивительно, что с нами творят эти мужские особи!

Она так увлеклась своим созерцанием, что чуть не выронила пакеты, когда рядом с ней раздался восторженный вопль:

– Ксения! Ну упасть – не подняться! Прям вся такая – ф-фа, ф-фа, ф-фа! Прям птица-голубь, честное слово! Пальто развевается, сама вся в полете! Только на фиг ты эти пакеты ухватила?!

– Оксана! – охнула Ксения.

Перед ней стояла Оксана Коноплева и придирчиво оглядывала подругу. Судя по ее довольной физиономии, Ксения выглядела недурно.

– Я вот тут с пакетами… в магазин спустилась, есть-то готовить надо… – объяснила Ксения. – А ты как здесь?!

– Вот тебе, бабушка, и Юрий-пень! Удивляюсь я тебе, Ксения Сергеевна. Как я тут! Во-первых, я живу в этом доме, во-вторых… Да так же, как и ты, – в магазин. Я ведь тоже мать-кормилица, а не только хозяйка предприятия. Кстати! По поводу предприятий! Ты еще не передумала свой павильон открывать? С местом определилась? Где решила ставить?

Ксения даже не поняла сначала, о чем это она. Но вовремя спохватилась, тоже еще, хороша бизнесменша! Загрузила Оксану своими проблемами, теперь человек за нее волнуется, а она и думать забыла!

– Оксана! Я все уже нашла, такое местечко – залюбуешься, – затараторила она. – Знаешь где? Где конечная остановка троллейбуса семерки. И мне близко, и места хоть отбавляй, я смотрела, там нет цветочных киосков.

– Правильно, нет! – накинулась на нее Оксана. – И не будет! Потому что там цветы на фиг никому не нужны! Кто к тебе поедет на конечную-то?! Ты видела, какой там контингент? Там же дома старые, столетние! Естественно, и живут там одни старички да старушки, им твои цветочки до лампочки! А с другой стороны общаги, вот уж оттуда, точно тебе скажу, к тебе за комнатными пальмами не побегут. И за семенами тоже. Потому что семена, саженцы и всякие веточки-цветочки – это для дачников, а там у людей денег не то что на дачу – на квартиру-то нет.