Две тайны Элоизы

Одри поставила на ладонь блюдечко с шоколадным пирожным, окунула палец в глазурь и облизала:

— Пусть посуду собирают официанты. Им за это платят.

— Мне не трудно. Учти, кстати, что официанты получают почасовую оплату.

А кроме того, ей необходимо избавиться от возбуждения, не проходившего после поцелуя Джона.

— Это не значит, что ты должна работать, пока не свалишься с ног, — резонно заметила Одри. — Иди домой.

Но Элоиза еще не готова была остаться один на один с Джоном. А он, судя по тому, как упрямо выпячивалась его челюсть, не собирался оставить ее в покое.

— Я останусь тут, с тобой. — Элоиза отступила на шаг, пропуская музыканта, который нес два футляра с гитарами. — И не спорь, пожалуйста.

— Тогда съешь хотя бы пирожное. Они такие вкусные, что мое подвенечное платье, боюсь, придется расширить. — Одри не могла оторваться от глазури. Ее голубые глаза жадно следили за Джоном. — Ты просто шкатулка с сюрпризами, сестричка.

— Ты это уже говорила.

Элоиза сложила вилки в стакан, поставила тарелки друг на друга и протянула подошедшему официанту.

Не странно ли, что Одри называет ее шкатулкой с сюрпризами? Она всегда была уравновешенна, стремилась сглаживать конфликты, утешала свою маленькую сестренку, когда та плакала.

— Но это правда! Что за история с твоим парнем, Лэндисом? — Одри указала на Джона, который выглядел так, будто чувствовал себя совершенно комфортно в черном пиджаке в майскую жару.

Раньше Элоизе нравилась его беззаботность. Теперь она ее раздражала. Особенно при воспоминании о том, как ее пальцы утопали в его волосах во время поцелуя.

Усилием воли она уняла дрожь в руках и встала, опершись о стол, рядом со своей сводной сестрой. Одри была много выше Элоизы и такая же светлая, как отец. Но обе сестры унаследовали длинные пальцы их матери. Как было бы хорошо поговорить сейчас с мамой! И как, должно быть, тяжело Одри, поскольку матери нет рядом в самый великий день ее жизни.

Неожиданная смерть миссис Тейлор от аллергической реакции на лекарство потрясла всех до глубины души. Во время похорон Элоиза была словно в забытьи, у нее не было сил плакать. Университет требовал завершить практику, но она чувствовала себя совершенно опустошенной по дороге в Испанию.

И в постель Джона.

Когда Элоиза проснулась после той ночи… с кольцом на пальце… Ее броня дала трещину, и она сбежала из дома, который снимал Джон, прежде чем слезы рекой полились у нее из глаз…

Ее мысли вновь обратились к Джону.

Что ему надо? Почему он приехал сам, а не прислал юриста? Вряд ли он хотел ее видеть. Ведь у него был целый год, чтобы связаться с ней.

— Его появление стало для меня полной неожиданностью, — заверила она сводную сестру.

Одри отставила тарелку, вынула из вазы розовую лилию и помахала ею перед носом Элоизы:

— Ты никогда раньше не говорила, что знакома с ним.

Правильно, не говорила, так как боялась, что они услышат в ее голосе то, в чем она не решалась признаться даже себе самой, тем более теперь.

— Одри, повторяю: это твой день. Я не хотела отвлекать внимание от тебя.

Одри худеньким плечиком подтолкнула Элоизу:

— Оставь на минутку альтруистические порывы, и побеседуем как сестры. Он — Лэндис с головы до пят. Ты соприкоснулась с королями Америки.

— Кто не задерет из-за этого нос? — не удержалась от шутки Элоиза.

— Ты, по всей видимости. — Одри крутила стебель цветка. — Будь я на твоем месте, созвала бы пресс-конференцию.

Элоиза рассмеялась (все лучше, чем плакать) и наконец-таки сбросила напряжение этого вечера. У Одри, несомненно, есть недостатки, но сестренка никогда не претендовала на то, чтобы прослыть кем-то более значимым, чем она есть на самом деле.

И Элоиза почувствовала себя притворой, потому что скрывала кое-что от себя самой.

— Не думай ни о сегодняшнем вечере, ни о Джоне Лэндисе, — посоветовала она. — Я собираюсь провести с тобой ближайшие две недели. Ты мечтала о свадьбе, когда мы были еще детьми. Помнишь, как мы играли в свадьбу в саду?

— Ты всегда была идеальной подружкой невесты. — Одри засунула лилию Элоизе за ухо. — А я далеко не каждый день была хорошей невестой.

— Ты моложе меня на три года. И очень расстраивалась, если что-то не получалось.

— Это и теперь иногда со мной бывает.

Улыбка Элоизы стала грустной.

— Помнишь, как мы оборвали все розы в саду? — Она поправила лилию за ухом. Аромат цветка напомнил ей детские набеги на тщательно ухоженный мамин сад. — И ты взяла вину на себя.

Одри закатила глаза и впилась в свое пирожное:

— Не самая страшная жертва. Я редко попадала в переделки. И плакать я умею лучше, чем ты. Ты всегда все принимала стоически.

— Я не люблю плакать. — «На публике, по крайней мере», — уточнила про себя Элоиза.

— Слезы порой бывают на вес золота. Я, может быть, и младше тебя, но послушайся моего совета. — Одри пристально посмотрела на отца, жениха и Джона. — С мужчинами надо использовать любое оружие, которое у тебя есть.

— Спасибо за совет. — Элоиза не думала, что когда-нибудь воспользуется им. — Но давай вернемся к разговору о твоей свадьбе. Нам очень много предстоит сделать всего за пару недель.

Элоизу мучили размышления по поводу того, что Одри выходит замуж за человека с сомнительными связями. Ее маленькая сестренка отметала все предупреждения и даже грозила, что убежит и обвенчается тайно, если Элоиза не будет держать свое мнение при себе.

Одри взяла еще один цветок из вазы — для себя:

— А как насчет Джона Лэндиса?

Элоиза пожала плечами, и ей вдруг захотелось сладкого.

— Он — мой парень. — Она отломила кусочек от единственного оставшегося пирожного. — Только и всего.

— Думаю, тебя не надо будет сегодня отвозить домой, — заметила Одри с тем лукавством, которому научилась еще тогда, когда Элоиза впервые начала встречаться с молодым человеком. Это был сын библиотекарши. Иногда ему удавалось завладеть ключами от читального зала, чтобы Элоиза могла спокойно работать по вечерам.

— У меня тут машина.

— Один из братьев Джоуи отгонит ее домой. — Одри приподнялась на цыпочки. — Эй, Лэндис! Моя сестра готова ехать. Может, твой шофер подаст ей лимузин? Элоиза сегодня целый день провела на ногах.