Две жизни в одной. Книга 1

Вы догадались, что было дальше? Исчезла конфета, и вслед — Генриетта, девочка получила первый приз — золотую статуэтку, а Гайда Рейнгольдовна обо всем узнала лишь из газет... Точно так же, как и о том, что ее произведения где-то ставятся, включаются в какие-то сборники и антологии, а то и переиздаются целыми книжками в братских республиках и некоторых отдаленных российских губерниях. Обидно, спрашиваю? Она честно задумывается, к себе прислушивается, потом с неким даже удивлением сообщает: а мне не жалко! И не желает обсуждать, почему при таком количестве книг у нее такие тощие гонорары... Да вы и сами понимаете, ну как сочинять про веселых свинок-хрюндей, про злыдней из Мрачного царства, про ворону Глафиру и кошку Фрау и при этом подсчитывать рубли, баксы, тугрики?!

Одним словом, бизнес-леди из Лагздынь, уж извините, никакая, зато поэт большой, веселый, добрый, с широко распахнутыми любопытными глазами ребенка и простодушно лукавым сердцем. Это я о том, что детская наивность всегда сродни мудрости; мы с годами это чудесное свойство напрочь утрачиваем, а Гайда Рейнгольдовна смогла сберечь. Зрелый опыт много повидавшего и познавшего человека служит ему оправой... Откройте книжку «Волшебная тропинка» и прочитайте, как девочка Аня шла по тропинке. Глядь — она розовым бантом перевязана. Потянула Аня за ленточку, и распалась тропинка на две — сине-голубую, с цветущими васильками, и желтую, по которой можно дойти до самого солнышка. Любовалась, резвилась, а потом поняла, что нужно поскорее сделать все как было, иначе домой не вернуться, да и самого дома, может, не станет. Побежала Аня назад, завязала ленту, и тропинки снова слились воедино, став зеленой-презеленой дорогой к дому. Вот вам полторы странички, которые целого философского трактата стоят, — о природе вещей, гармонии мироздания и опасности нашего извечного искушения просунуть нос поглубже, объять необъятное и разъять то, чему существовать должно по высшему замыслу исключительно в единении. Да я бы эту притчу ввела в обязательную школьную программу!

Вся жизнь Гайды Лагздынь с Тверью связана крепко-накрепко. Она окончила пединститут, между прочим, с отличием. Затем более тридцати лет преподавала химию и биологию, в том числе — в колонии в Больших Перемерках. Те впечатления легли в основу одного из немногих ее произведений «для взрослых» — повести «Зона».

Лагздынь давно могла перебраться в столицу, но не мыслит жизни без своего города. И детский авторский музыкальный театр, который она создала едва ли не первой в стране, стал еще одним ее подарком Твери, как и детское литературное объединение «Курочка Ряба». Первый театр она организовала при Дворце культуры профсоюзов в 1987 году, и вскоре он получил звание «Народный». Лагздынь была его директором, режиссером, драматургом, костюмером...

За двадцать лет Лагздынь создала более двадцати спектаклей, а ее театр трижды становился лауреатом Всероссийского конкурса «Экология. Творчество. Дети».

Сейчас Лагздынь со своими юными артистами ставит «Войну глазами ребенка». В основе — ее повесть о военном детстве «Тетрадь в клеенчатом переплете», но это еще и осмысление нашего нелегкого времени. Она убеждена, что с детьми об этом говорить необходимо — честно, без скидок. С ними вообще надо говорить обо всем — они поймут, нужно просто уметь сказать. Она это умеет — совершенно необыкновенно, с безошибочным попаданием.

Появление на тверских прилавках антологии Лагздынь «Моя книга» — это большое и радостное событие в культурной жизни области. Во многом итоговое, потому что, как ни хотелось бы забыть о календаре, а все же Гайде Рейнгольдовне в августе исполнится 75. Она полна энергии и творческих планов; дай Бог, придумает еще удивительные истории, издаст новые книги, в том числе и для взрослого читателя, к которому она в последние годы стала чаще обращаться, хотя детская литература остается ее главной любовью. Однако первый том — это только начало. В него вошли все ее стихи, когда-либо публиковавшиеся в издательствах СССР и России и созданные за последние годы. Но у Лагздынь остаются сотни страниц интереснейшей прозы — рассказы, сказки, повести, в том числе и то, что она называет «биохимией в сказках». Познавательная литература для детей — вообще жанр крайне сложный, дается немногим, а Лагздынь — мастер признанный. У Гайды Рейнгольдовны десятки пьес, многие из которых еще никогда не были опубликованы. Неизвестным широкой аудитории остается ее песенное творчество... Все это могло бы составить второй и третий тома антологии. Однако без финансовой поддержки властей, без участия общественности их издание, увы, немыслимо. Хочется надеяться, что они откликнутся...

P. S. Когда статья готовилась к печати, мы узнали, что издательства «Дрофа» и «Дрофа-Медиа» выпустили в свет восемь новых совершенно прелестных книжек Лагздынь. И еще четыре увидят свет до конца месяца.

«ЗА ШОКОЛАДНУЮ КОНФЕТУ» — «ЗОЛОТУЮ НИКУ»

В дни школьных каникул в Санкт-Петербург на II Международный конкурс эстрадной песни «Маленькие звездочки-96» съехались юные таланты из 14 стран ближнего и дальнего зарубежья.

Честь представлять на таком престижном форуме нашу Тверь выпала солистке детского ансамбля «Веселая семейка» (тверская гимназия №44) Лесе Надеждиной. За исполнение песен «Пусть летают бегемоты» (музыка тверяка К. Тушинка, слова Т. Собакина) и «Шоколадная конфета» (Ю. Штуко и Г. Лагздынь) Леся удостоена звания дипломанта с вручением кроме многочисленных подарков специального приза «Золотая Ника».

Доктор филологических наук, профессор, директор Центра русского языка и культуры Л.Н. Скаковская:

«Вот уже несколько десятилетий мы с вами имеем прекрасную возможность знакомиться с замечательными книгами Гайды Лагздынь. Из-под ее пера вышли добрые, милые, красивые стихи, песни, пьесы, сказки, адресованные прежде всего детям. Гайда Лагздынь подарила своим читателям поистине народные произведения. Удивительный дар рассказчика, фольклоризм произведений Гайды Лагздынь не оставят равнодушными ни детей, ни взрослых. Связь ее произведений с фольклором уже в раннем возрасте позволяет детям познакомиться с этим удивительно образным источником исторической памяти народа, почувствовать прелесть родного языка».

Исповедь

Документальный рассказ

Прихватило с вечера. Щемящая боль разливалась сантиметр за сантиметром, охватывая то, что называется сердцем. Приехала «скорая», уложили, понесли, запретили, закололи. Но сознание, зажатое умиротворяющими тихими лекарствами, просыпалось. Одна и та же мысль, подобно сверлу того самого станка, на котором пришлось работать в свои неполные пятнадцать лет, буравила раскисший, размягченный двуполушарный мозг:

— Зачем жила? Чего хотела?

Из глубины памяти выплывало то широкое самодовольное скуластое лицо исторички с тонкими узкими поджатыми губками, то ехидно улыбающийся, ныне покойный однокурсник Вася Иванов. А как цеплялся, держался за жизнь, ловчил? Всеми правдами и неправдами?! Однако умер, и раньше нас.

— Ушел, — говорили узкие тонкие ехидные губы. — Вы — наша передовая, вот и терпите.

Вереница мыслей, цепляясь друг за друга, скручивалась, свивалась в клубки то радужные, яркие, многоцветные, то в мрачные, почти черные.

Жизнь — блоки, блоки, коридоры, лестницы, порой без перекладин, без ступеней, косяк-наперекосяк. Была ли она интересной?Счастливой? А разве бывает все время солнце? Или все время весна? Бывает и ночь, и холодная непроглядная осень. А люди? И люди всякие были. Ехидные губы — они видны. Куда хуже другие. Опаснее зашифрованные люди. Их не было там, за школьной калиткой. А дети? Их разве сравнишь со взрослыми? Разве они могут раздражать, возмущать душу? Школьная суета, уроки, перемены, непосредственность, откровения, огорчения и переживания. Все равно это разное: мир детства и мир взрослых. Особенно тот, по другую сторону школьной калитки, в который я попала — мир утонченных умников-циников.