Две жизни в одной. Книга 2

— А ты покоси траву, как Серохвостик, — посоветовал бельчонок.

— Сходи за малиной с медвежонком. Или грибы собирай, как я. Тогда мама поймет и скажет: «Какой труженик наш лисенок Рыжка — не лентяй!»

Ябеда-Корябеда

— Ябеда! Корябеда! Корябеда-Ябеда! — распевал в лесу маленький меховой зверек.

— Что за певец, тетушка ворона, в нашем лесу появился? — спросил медвежонок Толстопяточка у крикливой соседки.

— Да кто его знает! — каркнула в ответ ворона. — Появился — и все! И поет! Спросил лучше у сороки. Она-то уж точно знает.

Но сорока тоже не ведала, кто это. И почему поет и выкрикивает про какую-то Корябеду!

— Наверное, — сказал медвежонок друзьям, — надо у родителей спросить, а лучше у самого неизвестного певца.

— Ты кто такой? — стали по очереди приставать к гостю с вопросом медвежонок Толстопяточка, лисенок Рыжка, зайчонок Серохвостик и бельчонок Буся. — Откуда взялся и почему поешь?

— Да! Почему поешь и кричишь? — пискнул из-под кочки мышонок Куська.

Но маленький зверек не отвечал. Он просто ввинтился в землю и исчез вместе с песней.

— Кто же это был? — стали опять спрашивать друг у друга зверята.

Одна только мышка-норушка знала про молодого крота, который вылез из своих подземных коридоров и ходил по лесу с необычной песней. А вот почему распевал про какую-то Ябеду и Корябеду, мышка не объяснила.

— Видно, — решили приятели, — там, в этих подземных коридорах, молодого крота кто-то очень сильно обидел.

— И не обидел, а рас-сер-дил! — из земли высунулась меховая голова певца. — Это все младший брат Кирка — в носу дырка. Наябедничал маме-кротихе, будто я с ним дрался. Подумаешь, разочек толкнул. Ну, Ябеда-Корябеда!

— А почему Корябеда? — спросил лисенок.

— А так! Для рифмы! — высказался крот и снова исчез.

— Ябеда этот Кирка — в носу дырка! — сказал лисенок.

— Ябеда! — подтвердили медвежонок и зайчонок.

— Конечно, Ябеда! — добавил бельчонок Буся. — Но зачем надо было толкать кроту этого Кирку с дыркой?

— Да! Зачем? — снова пискнул из-под кочки лесной мышонок Куська.

Драчун и забияка

Под деревом плакал птенчик. Он был драчуном и забиякой. Потому и вывалился из гнезда.

— Ты чей? — спросил птенца зайчонок Серохвостик.

— Я? Мамин.

— А чего пищишь?

— Я вывалился. А летать не умею.

— Сидел бы в гнезде тихо, не вывалился бы! Не потерялся бы!

— Я сидел, да братец мой тоже вертун хороший! Теперь наверху, в гнезде, один пищит.

— Сейчас что-нибудь придумаем! — сказав так, зайчонок побежал за приятелями. Но лисенок Рыжка и медвежонок Толстопяточка куда-то ушли с родителями. Один только бельчонок Буся сидел на дереве возле дупла и считал орешки. Да мышонок Куська у пня грыз засохший сучок — точил зубки.

— Надо помочь! — услышав о несчастье, сказали Буська и Куська.

Птенчик хотя и был маленьким, но оказался тяжелым.

— Мне его не поднять, — вздохнул бельчонок Буся.

— И мне, — пропищал лесной мышонок Куся.

— Поднять-то я могу, а вот по деревьям лазать не умею! — признался зайчонок Серохвостик.

Прилетевшие родители птенчика летали вокруг, кричали и, наверное, плакали.

— Чем попусту шум поднимать, — возмутился Серохвостик, — лучше ищите медвежонка Толстопяточку.

Но медвежонка искать не пришлось. Он нашелся сам. Медвежонок влез на дерево и посадил птенца в гнездо.

— Спасибо! Спасибо! — щебетали крылатые родители птенца.

— Спасибо! — пищал спасенный, успевая подталкивать в бок своего притихшего братца. — Привет, вертун! Как ты тут без меня?

Непоседа

— Ну сколько можно прыгать по веткам? — ворчала мама-белка на бельчонка Бусю. — Посиди хоть чуток! Орешки посчитай!

— Я уже сидел. И орешки считал! Я прыгать хочу!

— Смотри, свалишься с дерева. Серый живо схватит!

— А кто такой Серый? — глаза у Буськи от любопытства стали большими и круглыми. А пушистый хвостик от нетерпения задвигался из стороны в сторону, как маятник у часов-ходиков. Буська сел на краешек дупла, притих.

— Серый — это зубастый волк, что появился в нашем лесу. Всюду рыщет, бельчат да зайчат хватает. И съедает.

— Ой! — испуганно воскликнул бельчонок. — Я побежал к Серохвостику. Наверное, он ничего не знает о сером волке! И бельчонок Буся запрыгал по веткам деревьев в сторону зайкиного дома.

— Ну непоседа! — улыбнулась вслед мама-белка. — Но друг — верный!

Не хочу!

— Мишенька, — сказала мама-медведица, — дождь собирается. Надень на голову кепочку.

— Не хочу! — проворчал медвежонок.

— Ну тогда папину шляпу!

— Еще чего!

— Не надо капризничать и грубить, — сказала мама.

— А я буду!

— В таком случае, — рассердилась матушка-медведица, — повяжи мой платочек!

— Что я — Машка-медведица! Давай кепку!

Обида

Проснулся медвежонок рано, еще солнышко спало. Матушка- медведица баюкала младшего братика медвежонка Ерошку, приговаривая:

— Ты мой маленький! Ты мой славненький! Лапочки, ушки — мягонькие, глаза-бусинки — малюсенькие, носик — кожаный, остренький! Ты мой крошка-Ерошка. Ты мой любименький! Спи, сыночек, дорогой!

— А я? Я уже не дорогой? Не любименький? — обидно стало медвежонку Толстопяточке и он тихо вылез из берлоги.

Брел медвежонок сначала лесом, потом полем, шел туда, где кричат петухи и кудахчут куры. Неожиданно он почувствовал запах меда. На поляне, среди душистых трав, стояли домики. Это была пасека.

— Я проголодался! — сказал медвежонок. — Пчелки, пчелки, дайте медку.

Недобро зажужжали пчелки-жужжалки, пытаясь прогнать непрошеного гостя. Но самая главная пчела — пчелиная матушка — сказала:

— Вот соты. Бери, мишенька, мед. Только улей лапами не рви. Домики жалко.

И матушка-пчела дала медвежонку меда.

А тут и медведица прибежала. По следу сыночка отыскала. Медвежонка не ругала, а к себе прижимала, приговаривая:

— Ах ты мой маленький! Ах ты мой глупенький! Куда один пошел? Ты мой сладенький! Ты мой толстопятенький! Без спроса ушел! Глазки- бусинки, малюсеньки, носик остренький — кожаный! Ты мой любименький!