Двенадцать месяцев. От февраля до февраля. Том 2

Он быстро мотнул головой и задумался. Пауза продолжалась несколько секунд, но за то время, что он находился в неподвижности, я успел более внимательно к нему присмотреться. Глубокие морщины, протянувшиеся вдоль носа, свидетельствовали о нелёгкой жизни, прожитой этим человеком. Но вот он улыбнулся, да так широко и приветливо, что, показалось, даже неожиданно помолодел.

– Я действительно в совершенстве владею десятком европейских языков и всегда полагал, что забыть тот язык, на котором говорил в детстве, невозможно, а тут такой конфуз. Поэтому, когда «Армения» зашла к нам в Пирей в первый раз, месяц назад, я лишь заглянул во все автобусы, чтобы поздороваться, а сам вечерами упорно восстанавливал свой русский. Я прекрасно осознаю, что до возврата к прежнему состоянию мне ещё далеко, но думаю, что вы меня понимаете, вот и решился на этот эксперимент. Дело в том, что тех четырёх или пяти часов, что вам отведены на Грецию, вполне хватит для беглого знакомства с Афинами, а мне хотелось бы, чтобы вы смогли заглянуть в настоящую жизнь страны. Афины – это вовсе не Греция, Афины – это… – он на секунду задумался, – это всемирная сокровищница, достояние человечества. Именно так надо к этому городу относиться. Ведь именно здесь зародилась вся европейская цивилизация. А Греция – это небольшая балканская страна, с трудом оправившаяся от ужасов Второй мировой войны и успешно пытающаяся продолжать своё развитие.

Он коснулся рукой своих длинных седых волос, немного взлохматил их, что сделало его ещё больше похожим на школьного Тургенева, и продолжил:

– Я начал думать, что бы вам такое ещё показать, чтобы вы поняли: Греция – не античные развалины, это живая страна с длинной и очень запутанной историей, со своими взлётами и падениями. Поехать на Олимп, туда, где когда-то жили древние боги? Далеко и достаточно утомительно. Вас и так замучили длинными переездами. Отправиться в Салоники – Мекку современного мехового производства? Ещё дальше, да и что русским чужие меха, когда они в них и без того укутаны. Вот и решил показать вам рукотворное чудо света. И близко – мы уже скоро подъедем, – и в какой-то степени связано со мной, а я, как вы уже, наверное, догадались, хочу использовать наше невольное знакомство в своекорыстных целях.

Он опять на нас внимательно посмотрел и лишь после этого заговорил снова:

– Я давно уже пишу мемуары, но в процессе работы над ними склонился к мысли, что у меня может получиться роман на очень и очень волнующую меня тему: судьбы людей, оказавшихся по воле случая в мясорубке первой половины нашего века, выдернутых из привычных жизненных условий, перенесённых в чужие края, и их трудное возвращение к нормальной, полноценной жизни. Как вы понимаете, в основу положены моя собственная судьба, а также истории жизни многих моих близких и случайных знакомых, с которыми я сталкивался и продолжаю сталкиваться до сих пор. Самое любопытное во всём этом, что писать у меня выходит только на русском языке, языке моих родителей, который, как я считал, мне больше никогда в жизни не пригодится. Я пытался писать на английском или французском, но всё, что я пишу, нормально получается лишь на русском.

Конец ознакомительного фрагмента.